– Лады? – передразнила она. На прошлой неделе за завтраком она сказала, что я разговариваю, как десятиклассница из ее школы. – Удали его, – уже не в первый раз попросила я. – Удали из всех соцсетей. Зачем ты мониторишь его страницы? Сама же потом расстраиваешься. – Может, я хочу, чтобы он увидел, чем я занимаюсь. – Так ты и в отпуск за этим поехала? Чтобы Пит поставил лайк? – Не подкалывай. Мы с Лори никогда не изводили друг друга, не ссорились по-крупному, однако это не значит, что у нас не было обид. А может, так еще хуже? Как если бы кастрюлю с водой поставили на медленный огонь, ведь в конечном итоге она все равно выкипит. Последние девять месяцев мы только и говорили что о Пите, и мне хотелось отдохнуть от этого, спокойно посидеть в ресторане на Фиджи, посмотреть, как мерцают огни над морем, не спеша потягивать коктейль в компании сестры и забыть о неприятностях. – Я ведь тоже в отпуске, Лори. – А кто его оплачивает? Я сделала вид, что смотрю на часы. – Мы на Фиджи всего четыре часа, а уже упреки, что поездка за твой счет. – Я констатирую факт. – Так вот тебе еще один факт: я не учитель, у меня только двадцать дней ежегодного отпуска, и половину из них я трачу на эту поездку. – А у тебя были планы получше? Ее издевка подстегнула меня. – Хочешь сказать, я не могу себе позволить отпуск на Фиджи? Так и есть, я почти нигде не была: ни в Африке, ни в Индии, ни в Южной Америке. Не лазила по горам, не видела храмы. Не припомню поездки длиннее, чем три часа на машине из Бата в Лондон, куда я переехала жить. – Тогда зачем ты здесь? Я пожала плечами. – Ради тебя. – Взыграл сестринский долг? – Не в долге дело. Хотя отчасти она была права. Подруги Лори в основном замужние, беременные или уже с детьми – ни одна из них не могла сорваться с места и улететь на далекий тихоокеанский остров. – Гламурный курорт не для меня, Лори. Я не представляю, как буду целый день валяться в шезлонге и загорать. Как мне показаться на открытом солнце? Ну посмотри, я же как бело-розовый зефир, – добавила я, стараясь сгладить напряжение. Лори нахмурилась. – Ты и в квартиру меня пригласила из-за долга? – Конечно, нет, – поспешно ответила я, но, должно быть, не очень убедительно, потому что Лори откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. – Признайся, ты не хочешь, чтобы я жила с тобой в Лондоне? – Она снова нахмурилась. – Я никогда не говорила… – Не говорила, но я же видела, с каким лицом ты меня приняла. – Что? – меня задели ее слова. – Когда ты жила со мной и Питом, я о тебе заботилась: готовила, стирала твою одежду, устроила на работу. Знакомила с нашими друзьями… – Господи, Лори, ты отправила меня на свидание с каким-то задрипанным бухгалтером. Он же в галстуке ходит. – И в группе играет. – В фолк-группе. На скрипке, – сыронизировала я в надежде, что сестра улыбнется, но она не отступала: – Мой брак распался. Мне пришлось уйти с работы, продать дом. – Перечислять свои беды – конек Лори. – Но, несмотря на все, что со мной происходит, я продолжаю о тебе заботиться. – Что, прости? – ее слова меня задели. – Я готовлю тебе еду, покупаю продукты… – Ты сама предложила. Я хотела заказывать еженедельную доставку. – Да у тебя в шкафах шаром покати! Ты живешь, как безалаберная студентка, Эрин! – Ах, простите, что не готовлю разносолов и не подписана на интернет-магазин элитных продуктов – не все мы закончили школу «Получи все на блюдечке». Не знаю, к чему я сказала последнее предложение, но Лори вечно все дается легко, вот я и ляпнула. Она тут же вцепилась в эту фразу. – Не все. – Ну, конечно, куда же Лори без списка горестей. – Если ты заметила за то время, что жила с нами, мы с Питом прошли четыре цикла ЭКО. Может, ты заметила, что больше всего на свете я хотела стать матерью. Это мне не досталось на блюдечке, не так ли? И вдруг ты заметила, что человек, которого я люблю, с которым хотела провести всю жизнь, теперь собирается завести ребенка с моей подругой? – Ты возвела Пита на пьедестал, будто он все еще лучший мальчик класса, пригласивший тебя на выпускной. Пора признать, Лори. Он тебе изменил, он от тебя ушел. Дело не в Зоуи. Дело в нем. – Если бы она не забеременела, он бы не ушел. Она залетела от него случайно. Подумаешь, один раз сходил налево… – Нет! Не один! – Я хлопнула по столу ладонью. От удивления Лори отшатнулась. Мы смотрели друг на друга. Она прищурилась и, чеканя каждое слово, спросила: – Что тебе известно? Во попала! Я взяла стакан и отпила половину, от ледяной жидкости голову словно сдавило тисками. – Выкладывай, – не отступала Лори. – Я просто так сказала. Я не… – Говори. Я покраснела до мочек ушей. Отвела взгляд. Слова не шли на язык. Но Лори понимала меня без слов. – Зоуи у него не первая? Непослушные губы отказывались подчиняться. Я никак не могла собраться с ответом. И вдруг Лори спросила: – Ты тоже? – Нет! – возмутилась я. – Конечно, нет! Как ты могла подумать? – Тогда кто? – Она наклонилась над столом так близко, что я увидела свое отражение в ее темных глазах. Я сглотнула. – Пожалуйста, – она протянула свою руку к моей, ледяными от бокала с коктейлем пальцами крепко сжала ладонь. Деваться было некуда. – Очень давно, года два-три назад, я видела его с другой женщиной – всего раз. У них точно не было романа – просто напился, ну и потянуло налево… – Расскажи мне все, – прошептала сестра. Я нехотя рассказала, как столкнулась с Питом в отеле в Винчестере. Он вышел из лифта с какой-то женщиной и увидел меня. Сначала вытаращил глаза, открывал и закрывал рот, как выброшенная на берег рыба, а потом залепетал что-то о том, что это коллега по работе, но меня не проведешь. Женщине я сказала, чтобы катилась куда подальше, а Питу, чтобы садился в мою машину. Мы поговорили на парковке, шел снег, он потирал руки, пытаясь согреться, обещал, что это первый и последний раз, умолял не говорить Лори. Они проходили третий цикл ЭКО, и он не хотел все потерять. Он любил ее. Сожалел о том, что едва не совершил. Мне так хотелось ему верить. – Прости, Лори, – сказала я, глядя ей прямо в глаза. Сколько раз я прокручивала эту фразу в голове, воображая наш разговор, когда в конце концов раскаленная, как лава, правда вырвется наружу, а теперь извинения казались пустыми, слишком легковесными.