– Труп пилота – в кабине. Это освобождает нас от поисковых работ. – Я предпочел бы поискать живого офицера. – Унтер-офицер погиб, и это факт. – Сколько ему было лет? – Точно не знаю, около двадцати. – Юнец совсем. И погиб не в бою. – И в мирное время авиакатастрофы – не редкое явление. Служба в авиации всегда опасна. – А какая не опасная? Моя? Вроде начальник, а малейшая оплошность – и гестапо отправит меня в свой подвал, а потом в лучшем случае – в концлагерь. – По-моему вы недолюбливаете власть, хотя и являетесь ее представителем. Земпер испугался, и это было заметно. – Что вы? Я член НДСАП с 1938 года, я предан фюреру и Рейху. – Тогда вам нечего опасаться. Я вам еще нужен? – Нет. Если можно грузить обломки как обычный лом, бригада справится. Я сообщу вам, когда машина пойдет в Ольденхорст. – Черт! Совсем забыл. Куда поместили пострадавших работников завода? Земпер ответил: – У нас одна городская больница, там же травмпункт и морг. Это по Афельштрассе. – Афельштрассе? Там, где Управление гестапо? – Да. Ближе к окраине. Увидите металлическую ограду и три двухэтажных корпуса. Главный врач больницы – доктор Дедрик Беренд. Скажете, от меня, он сделает все, что потребуется. Дорогу найдете? – Да. Честь имею! Биккель сел в свой служебный «Опель» и поехал на Афельштрассе. Миновал здание гестапо за железным забором, увидел территорию больницы. Внутри, как и говорил бургомистр, были три двухэтажных корпуса, одно здание у тыловых ворот. Возможно, это был морг. Центральные ворота были открыты, и Биккель свободно проехал на территорию. Остановился у ближайшего корпуса. К нему вышла женщина в белом халате и белой шапочке с красным крестом. – Извините, господин майор, но въезд на территорию запрещен. – Только не для меня. – Он показал удостоверение. – Вы по поводу крушения самолета? Какой ужас! Я видела облако дыма после взрыва. – Где мне найти главного врача, фрау? – Фройляйн! – Извините – фройляйн. – Он у себя. – А где это «у себя»? – Я волнуюсь, простите. Пойдемте, я провожу. – Буду признателен. Женщина провела майора в приемную, постучала в дверь. – Войдите! – последовал ответ. Медсестра вошла первой: – Господин Беренд, к вам майор люфтваффе. – Благодарю, Ирма, вы свободны. Главный врач поднялся из-за стола, вышел навстречу офицеру. – Майор Биккель, заместитель начальника штаба авиационного полка. Наш самолет разбился в Хенсдорфе. – Сожалею. Я – доктор Беренд. Чем могу быть полезен? – По распоряжению командования полка и по согласованию с бургомистром мне хотелось бы узнать, кто пострадал в результате крушения. Меня интересуют люди, которые получили тяжелые ранения или увечья. – А зачем вам это? – Мы обязаны выплатить им компенсацию. – Вот как?! Не знал. Ну что ж, тяжелых трое. Минуту. Он прошел к столу, открыл журнал, выписал фамилии и передал листок майору: – Остальные отделались легкими травмами. Всего пострадавших – десять человек, пятеро уже отпущены домой. – Значит, тяжелых трое? Какова степень тяжести их ранений? – Разные. Но очевидно, что эти трое останутся инвалидами. Их придавило плитой, упавшей от взрыва. – Но жить они будут? – Жизни их ничего не угрожает. – Прошу документально все оформить, этого, – он взял листок, – для получения компенсации недостаточно. – У вас есть время? – Да. – Дежурный врач сейчас все оформит как положено. Чай, кофе? – Вы сами его сварите? – А что, секретаря нет на месте? – Когда я заходил, не было. Доктор покачал головой: – Ох уж эта Моника. Он вышел в приемную. Кому-то позвонил: – Прошу, быстро найдите мне фройляйн Рохау. Вскоре появилась смазливая, лет девятнадцати девушка в коротеньком халатике и немного полными ногами. – Извините, господин Беренд. – Секретарь заметно смутилась. – Так что вы будете, герр майор? – Кофе, черный, без сахара. – Два кофе, Моника. – Минуту! Девушка выпорхнула из кабинета. – Необычный у вас секретарь. – И не говорите. А все протеже: ее пристроил сюда главный инженер патронного завода.