– Она любовница Флейшера? – Я этого не говорил. – Понятно. – Вы посидите, я отдам распоряжение дежурному врачу. Как только главный врач закончил разговор с дежурным врачом, секретарь внесла кофе. – Здесь курить можно? – спросил Биккель. – Курите, я бросил, но мне приятен запах табака. Биккель закурил. Пришел дежурный врач, положил на стол три папки: – Здесь все по тяжелораненым. Биккель уточнил: – Вы уверены, что здесь все? – Господин майор, я не в первый раз составляю документы на комиссию. Биккель поднялся: – Хорошо, благодарю вас, доктор, и до свидания, хотя, наверное, правильнее сказать – прощайте. – Не стоит зарекаться. Всего доброго. Биккель сел в машину и поехал в офицерскую гостиницу, где снимал номер. В принципе его работа по приказу командира полка была завершена, но не закончена работа разведчика. Он сел за стол в однокомнатном номере и начал составлять отчет. Вечером решил прогуляться: прошелся по Ригенштрассе, бросил взгляд на часовую мастерскую – закрыто. Пошел дальше на Альтерплац, вышел на Геренштрассе, здесь проживала любовница Фриза, подпольщица Вильда Зингер. Неожиданно из переулка выехал черный «Опель» и, скрипнув тормозами, остановился рядом с майором. – Герр Биккель? В этом районе? Из «Опеля» вышел начальник гестапо штурмбаннфюрер Динер. – Добрый вечер, герр Динер. Вы видите что-то странное в том, что я решил прогуляться? – Здесь не место для прогулок. – Кому как. – Хотите скажу, куда вы идете? – Вы умеете читать мысли? – Я умею выстраивать логические цепочки. – Похвально. И куда же я иду? Начальник гестапо усмехнулся: – К сестре своей невесты, Сельме Карус. Она живет с сыном, который еще мал и не понимает, для чего по вечерам к женщинам приходят мужчины. А повод отличный – проведать будущую родственницу. Все верно? Биккель усмехнулся: – Да, не напрасно вас назначили начальником гестапо. Вы действительно умеете выстраивать логические цепочки. А вы сами, если не секрет, что делаете здесь? – О, Биккель, это совершенно неуместный вопрос. Хенсдорф – зона моей ответственности, и я могу находиться там, где захочу. – Ну, что ж, тогда извините. – Скажите честно, Биккель, вам кто-то рассказал о моих личных делах? Майору пришлось изобразить изумление: – О ваших личных делах? Нет, мне никто ничего не рассказывал. А при чем тут ваши личные дела? – Это правда? – Конечно, правда. – И все же что-то подсказывает мне – вы лукавите. Но вы умеете держать язык за зубами, и мы, пожалуй, поладим. Поверьте, со мной выгоднее поддерживать хорошие отношения, чем ссориться. – Я сказал правду, штурмбаннфюрер. Ваши личные дела меня не касаются. Если позволите, закончим этот разговор? – А вы не так просты, майор. – А почему я должен быть простым? Пройдет немного времени, и я пойду на повышение, стану начальником штаба полка, а там и его командиром. – У вас есть покровители? – А у кого их нет? У меня весьма высокие связи, в том числе и в Главном управлении СС обергруппенфюрера Готлиба Бергера. Надеюсь, вы поняли меня? Динер сразу сник: – Конечно, майор, мы же не враги, просто поговорили. – До свидания, штурмбаннфюрер. – Хорошего вечера, майор! Биккель направился дальше по улице. А Динер еще долго стоял, переваривая услышанное. Он мог бы, конечно, поинтересоваться и проверить слова летчика, но не мог знать, чем это закончится для него. Вполне возможно, что Биккель говорит правду. Какое ему дело до Вильды Зингер, чей дом находится совсем рядом, и к кому направляется начальник гестапо? Биккель был уверен, что Динер не решится следить за ним. Он явно ехал к Вильде, которая прекрасно сыграла свою роль, уйдя к Динеру от Фриза, тем самым выполнив задание советского разведчика. И все же майор подстраховался – свернул в один переулок, затем во второй, вернулся на улицу через третий. Если бы за ним была слежка, то он зашел бы ей сейчас в тыл. Но улица была пуста. Биккель вышел на Вольгенштрассе, подошел к дому № 4. Из кустов неожиданно появился молодой человек. Биккель машинально выхватил из кобуры «вальтер». – Не надо стрелять господин майор. Я от Пауля. Он открыл калитку, майор прошел на крыльцо. В прихожей его встретил часовщик: – Рад, что вы не пристрелили нашего человека, – он улыбнулся, – проходите в гостиную. При виде майора Тойер встал. – Сиди, Ральф, как у нас говорят, в ногах правды нет, рассказывай, что ты хотел сообщить. – Давайте по порядку. Когда раздался взрыв, я был вне здания. – Дальше. – После взрыва сначала обрушилась стена пристройки, потом стена нашего цеха. Понятное дело, я сразу же бросился к пристройке. И увидел там мужчину, который до этого осматривал дополнительный цех, а с ним рабочих в синих комбинезонах. В глубине на стойке стояла интересная вещь. Я запомнил и начертил на листе. Вот. Биккель взял рисунок. На его лице отразилось крайнее удивление: – Похоже, Ральф, ты сделал то, что до сих пор не смогла сделать советская разведка. – Вы думаете, это и есть снаряд-ракета? – Похоже, очень похоже, только разобранный. Три отсека, пороховой заряд, цилиндр для топлива и реактивного двигателя. Все это в гильзе, дальше – боевая часть необычной конструкции и размеров. Бергер спросил: – Неужели этот адский снаряд производится у нас? – Скорее, собирается, а комплектующие завезены заранее. Что ж, грамотное решение, никто и не подумает на патронный завод. Если бы не это крушение… В принципе новый снаряд скопирован с реактивного снаряда «БМ-13» «Катюша». Только пиропатрон, запускающий «БМ-13» по направляющей, заменен пороховым зарядом для ствола артиллерийского орудия. Он выстреливает снаряд как обычный, затем срабатывает реактивный двигатель, питающийся запасом топлива. «БМ-13» имеет осколочно-фугасную боевую часть. На схеме мы видим нечто похожее. Разница в пороховом заряде, питании двигателя и в калибре. Если у «Катюши» калибр 132 миллиметра, то у германского орудия – более трехсот, то есть почти в три раза больше. Дальше сам снаряд. У «Катюши» он в длину примерно метр сорок, здесь – примерно метр шестьдесят. Больший диаметр отсека ракетного двигателя позволяет пролететь снаряду расстояние в восемьдесят с лишним километров, тогда как «БМ-13» бьет на восемь с половиной километров. Но главное – это головная часть. У нее необычная форма: цилиндр с конусом под углом сорок пять градусов. И внутри боевой части какое-то неизвестное нам взрывчатое вещество. Очевидно, если головную часть сделать осколочной, то поражающая способность германского орудия значительно возрастет. Представляете ураган с тысячью осколков? Но я могу и ошибаться, изделие имеет лишь внешнее сходство с реактивным снарядом «М-13». Но даже если это так, то реактивный двигатель у этой штуки должен быть. И точно – во втором отсеке. Поздравляю, Ральф, поздравляю, Пауль. Один вопрос. – Биккель взглянул на Тойера: – Кто-то из специалистов цеха видел тебя? – Нет! Иначе меня взяли бы еще до вашего приезда.