— Да, что ж, твоя работа спасал мои любимые Маноло, так что за это у тебя есть моя нескончаемая благодарность. — Ты и твои туфли, — я опустил взгляд на его бежевые полуботинки с серебряными заклёпками, а затем поднял глаза обратно. — Дай угадаю, у тебя есть целый гардероб отдельно для них? — Ну конечно. И можешь представить, как испортилась бы эстетика, если бы та пара сгорела в огне? Я усмехнулся. — Просто ужас. — Именно, — Баш сжал губы. — Хотя это было бы идеальное оправдание, чтобы купить дизайн этого сезона. — Тебе разве нужно оправдание? Если хочешь их и можешь себе позволить, то купи. Глаза Баша практически загорелись. — Видишь, я знал, что ты мне нравишься. — Потому что думаю, что тебе стоит купить пару туфель? — Потому что ты явно не из тех, кто отказывает себе в маленьких радостях. Я усмехнулся, пока мы шли к концу второго этажа. Я быстро оглядел всё оттуда, где мы стояли, но задержался, ожидая поговорить чуть дольше. — Эй, если бы я мог позволить себе купить Корвет Стингрей 1969 года, на который смотрю уже последние два года, я бы его взял. Без причин. — Я могу представить тебя за рулём классики. Какого цвета эта красотка? — Синий металлик. — О да. Ты бы выглядел в ней идеально. — Думаешь? — С твоими голубыми глазами? Милый, женщины будут становиться в очередь, чтобы оценить заднее сидение. — Для этого не нужен Корвет, — подмигнул я, и Баш хохотнул. — Туше. Итак. В твоей жизни есть кто-то особенный? Или ты просто обходишь Чикаго по одной женщине за раз? Это было забавно, но я много раз слышал похожие слова от братьев и друзей, но Баш произносил их с наименьшим осуждением. Практически так, будто он похоже рассуждал о мужчинах Южного Хэйвена. И почему бы и нет? С его внешностью, уверенностью и характером, мне казалось, Башу было довольно легко заполучить спутника. С ним рядом было так легко, любой, кто с ним познакомится, захочет вернуться за большим. — Я просто оцениваю, что доступно. Честно говоря, с такой работой сложно осесть, и я не уверен, что кто-то захочет таких хлопот. Баш окинул меня взглядом, который оставил за собой тёплый след. — Я близок к уверенности, что женщины платили бы огромные деньги за такие хлопоты. Я не был уверен, но это звучало практически как… — Ты со мной флиртуешь? Баш вздохнул. — Видимо, не очень хорошо, если тебе приходится спрашивать. Я рассмеялся от его расстроенного тона. — Дело не в том, что тебе не хватает навыка. Просто до тебя со мной никогда не флиртовал мужчина. Баш нахмурился. — Прошу прощения. Просто никак не может быть, чтобы я был первым мужчиной, который с тобой флиртует, — он похлопал по моему бицепсу и покачал головой. — Ты просто не обращал внимания. Я нахмурился, пытаясь вспомнить, где мог оказаться в такой ситуации, чтобы это пропустить. — Разве не ты говорил, что твои братья геи? Что насчёт их друзей? — Да, эм, они не такие… — я прервался, не желая оскорбить или задеть чувства Баша. — Они не какие? Не такие, как я? Я открыл рот, чтобы согласиться, но передумал. Я не хотел, чтобы он подумал, что я его осуждаю. Но правда была в том, что Бейли и Шон были настолько далеки от Баша, насколько далеки были масло и вода. — Всё в порядке, — улыбнулся Баш. — Я не обижусь. Я уже знаю, что ты считаешь меня… уникальным. — В хорошем смысле, — отметил я. — Да, в хорошем смысле. Так что ты говорил о своих братьях? — Они просто… — я представил Бэя и Шона, которые глотали пиво со мной на диване и смотрели спортивные игры по субботам, — противоположны тебе. Баш начал смеяться, этот мерцающий звук напоминал песню. — Что? Хочешь сказать, они не бегут из горящих зданий в нарядах от Валентино и на двенадцатисантиметровых шпильках? Я так разочарован. От одного изображения, которое появилось в моей голове, я рассмеялся вместе с ним. — Боже, нет, и отвечая на твой вопрос, мы вроде как все выросли с одними и теми же друзьями. С детьми по-соседству и с нашей улицы. — Что ж, это просто… — Если скажешь скучно, хочу, чтобы ты знал, что я буду глубоко обижен. Особенно после того, как прошлым вечером он сказал, что скорее бы умер, чем согласился бы называться скучным. — Я собирался сказать «по-американски». Пригородная жизнь в своём лучшем проявлении. Где вы все живёте на причудливой маленькой улочке и катаетесь на велосипедах с соседскими детьми. — Шон обычно сталкивал их с велосипедов, но да, в целом это всё похоже. — Интересно. Я не был уверен, комплимент это или нет, но создавалось впечатление, что он создаёт предположения о том, кто я такой, основываясь на только что рассказанном мной. — Значит, в твоей жизни нет излишне кокетливых мужчин? — Эм, это будет «нет». Баш посмотрел на меня повнимательнее. — Ты бы предпочёл, чтобы я это прекратил? — Флиртовать со мной? Для тебя это вообще возможно? — Не буду врать, это будет сложно, особенно рядом с кем-то таким аппетитным, как ты. Но я знаю, что иногда могу быть проблемой, и временами меня немного заносит. — Немного? — Ладно, может много, но по крайней мере, я это осознаю. Мои губы дёрнулись от его дерзости. — Ты ведь понимаешь, что мы просто друзья? — Конечно. — Тогда я не против. Ты весёлый. Мне нравится веселиться. Будь собой. Я нормально к этому отношусь. На самом деле, мне это нравилось. Баш был один в своём роде, это было очевидно, и я не собирался просить его меняться ради меня. — Хорошо. Тогда, пока ты не ушёл, позволь кое-что спросить. Ты сегодня свободен? — На самом деле, мне сегодня пришлось поменяться сменой. — Оу, — Баш нахмурился, и впервые с тех пор, как мы познакомились, он выглядел разочарованным. И в этот момент я разделял это чувство. — Тогда ничего страшного. Я сегодня отнял уже достаточно твоего времени… — Может я позвоню тебе, когда будет выходной? Ты ещё будешь в городе? Хмурость сразу же покинула его лица, морщинка между бровями разгладилась на снова безупречном лице.