Ник кивает. — Почему ты не… — начинает она. — Сколько ему лет? — вмешивается отец, и воу, пап, ну зачем хватать сразу за горло? У него что, над головой висит неоновая табличка «Тусуюсь с чрезмерно горячим двадцатипятилетним парнем»? Серьезно, семь лет — не такая уж и огромная разница. Кроме случаев, когда речь идет… окей, обо всем. Например, о жизненном опыте, которого у Ника практически нет. И он точно не станет думать о том, что, когда Джей впервые собрал свой до невозможности крошечный рюкзачок и отправился в путешествие, Ник еще ходил в среднюю школу. — Ну… лет двадцать, наверное, — лжет Ник. — Где вы познакомились? — спрашивает его мать. Взгляд Ника падает на коробку из «Пиццы Перфекто». — В пиццерии. Он их постоянный клиент. — Ты должен искать работу и думать о колледже. — В тоне отца звучат жесткие нотки. — Да, пап, я знаю, — вздыхает Ник. — И я думаю, и ищу… Но я же не торчу у него постоянно. Мы видимся даже не каждый день. Так, пару раз на неделе. Правда должна звучать иначе, чем ложь, верно? Но они так тесно переплелись у него в голосе, что Ник уже не чувствует разницы. Ему хочется верить, что он лжет из благих побуждений. Он не хочет, чтобы родители волновались. Но еще он не хочет, чтобы они доставали его, поэтому есть вероятность, что его побуждения не совсем альтруистичны. Или совсем не. — Ты солгал нам, — произносит его отец. — Да. — Ник мягко тянет собаку за уши. — Извините. Отец Ника вздыхает. Когда Ник наконец-то набирается смелости поднять взгляд, он уже вышел из кухни. Его мать садится напротив. — Ник, ты ведь пользуешься защитой? Ник заливается краской. — Да, мам. — Презервативами, да? — к его ужасу уточняет она. — Да! — Что не совсем правда, ведь они только обменялись минетами. Которые почти безопасны, угу? Да и потом, Ник ведь здоров. А вот Джей сделал две-три секс-кругосветки. Но с такой внешностью, как у него, кто бы не стал? — Всем я пользуюсь, мам. Она нерешительно улыбается. — Может, как-нибудь приведешь своего друга на ужин? — Ну-у, мы еще не… — Ник пожимает плечом. — У нас типа только-только все началось. Мама, кажется, огорчается. — Но я спрошу у него, — говорит Ник. Возможно, еще одну ложь. Он не уверен. — А папа не будет против? — Конечно, не будет, — говорит его мать. Ник слышит в ее голосе фальшь. Его мать не такая хорошая лгунья, как он. Но Ник все равно улыбается и притворяется, будто поверил. *** Девон: Я пригласил Эбони на свидание! В среду мы идем в кино! Охренеть! Ник: Горжусь тобой, бро. Девон: Проследи, чтобы я не облажался, ок? Ник: Не облажаешься! (~???)~ Девон: Что это? Ник: Это объятие, Девон. Я обнимаю тебя. Девон: Я в экстазе. Но еще в ужасе. Это же ЭБОНИ! ЭБОНИ! Ник: Дев, все будет нормально. Ты высокий и симпатичный, и у тебя красивые волосы. Девон: ??? Ник: Еще ты умный, чудесный и лучше всех обнимаешься. Был бы ты геем, я бы давно к тебе подкатил. Девон: Ты типа так и сделал однажды. Ник: И ты перенес это молодцом, мой бедный маленький запутавшийся натурал. Девон: Из-за тебя я целую неделю считал себя геем. Ник: Не благодари! Девон: А еще сегодня уволилась Марлин. Поли сказал, ты можешь занять ее место, если пообещаешь не делать в рабочее время минетов. Ник: СЕРЬЕЗНО? Ты хочешь, чтобы мы работали вместе? О, моя прелесть, ты скучаешь по мне? Девон: Ты моя половинка. Ник: О-о… Я люблю тебя. Девон: И я тебя, бро. *** Ник с закрытыми глазами лежит, раскинув руки, в бассейне. Уже стемнело, и ветер стал немного прохладным, но ему так хорошо, что не хочется шевелиться. Если пойти в дом, то придется снимать мокрые шорты, искать полотенце, принимать душ… слишком много мороки, когда можно просто покачиваться на воде и чувствовать ласку крошечных волн. В детстве Нику нравилось лежать на воде лицом вниз и смотреть, как его волосы шевелятся, словно щупальца анемона. Но как-то раз его мама прыгнула полностью одетой в бассейн, потому что подумала, что он утонул, и после этого ему запретили «устраивать розыгрыши» в воде. Согласиться, что он пошутил, было проще, чем объяснить, чем он там занимался. Ник и сам толком не знал. Еще ему нравилось связывать себе ноги и притворяться русалкой. Нет, погодите. Русалом. Он был русалом, черт побери. Это прогрессировало в другую игру. Он начал связывать еще и запястья и притворяться цирковым трюкачом, у которого кончается воздух. После того, как однажды у него действительно чуть не закончился воздух, Ник дал себе слово навсегда бросить эту игру. Он еще помнит ту тошнотворную дрожь, которая охватила его при мысли, что сейчас он и правда умрет. И то, насколько живым он потом ощутил себя, а мир словно заиграл новыми красками. Но Ник не адреналиновый наркоман. Ему даже аттракционы не нравятся. А нравится ему… А нравится ему трепет от поцелуев Джея. И делать ему минет, и кончать от его ласк. Ему нравится целовать его и чувствовать дрожь во всем теле. Ему нравится, как прикосновения Джея воспламеняют его, рождая внутри электрическую дугу, словно он плазменный шар. Нику не нужны аттракционы или другие острые ощущения. Он знает, где именно их получить. Сегодня они продвинулись совсем недалеко, но это все равно было потрясающе. Ник проводит пальцами сквозь толщу воды. Внутри него расцветает какое-то новое, тихое чувство, которое никак не связано с сексуальностью Джея, и все же Ник остро ощущает ее. Да и как ее можно не ощущать? Джей фантастический. Он адски горяч, и, что делает его еще горячее, нисколько не зазнается. Но ведь он должен осознавать свою привлекательность, да? У него дома наверняка есть зеркала. А если и нет, то он наверняка замечает, как у людей при виде него отваливаются челюсти и выпучиваются глаза, а над головами начинают кружиться сердечки и птички. Но он все равно ни капельки не зазнается. Ник открывает глаза и смотрит на звезды. Если бы Ник был таким сексуальным, то он точно зазнался бы и вел бы себя как мудак. Высокомерный мудак, который трахается каждую ночь. Он носил бы футболку с надписью «Не судите меня за мою красоту», и все думали бы, что это ирония. В итоге у него, наверное, появилось бы свое реалити-шоу, потому что люди говорят, что внешность не имеет значения, и главное то, что внутри, исключительно ради того, чтобы утешить себя, когда жизнь доказывает им обратное, а такое случается постоянно. Девон твердит это Нику всю жизнь. У них в школе был один парень, на которого Ник серьезно запал. Его звали Эш, и он был симпатичным, и клевым, и тоже геем. Когда Ник наконец-то набрался смелости и подошел к нему, то Эш — Ник даже рта раскрыть не успел — положил ладонь на его грудь и покачал головой. — Забудь, лилипут. Вспоминать об этом до сих пор больно. Ник столько месяцев представлял то, что может нравиться Эшу, о чем они могли бы поговорить, какие у них могут быть общие любимые фильмы, но для Эша это не имело значения. Потому что Ник оказался недостаточно высокого роста. — Просто он идиот, — заявил решительно Девон. — Если он не захотел узнать тебя, бро, то это он в проигрыше, а не ты.