Его улыбка стала еще шире, и он покачал головой, посмеиваясь. — Твою «наждачную бумажку». Сначала, я непонимающе на него посмотрел, а затем, вспомнив слова матери, рассмеялся. — Почему ты думаешь, что я ее нашел? — Ты был очень расслабленным в последние несколько недель. И вчера мне не нужно было напоминать, что бы ты переоделся в униформу сервисного центра. И ты не бродил по дому так, словно тебя оскорбляли люди, заботящиеся о тебе. — И это значит, что я нашел женщину? Он кивнул. — И она, должно быть сногсшибательная, раз смогла тебя смягчить. Крупнозернистая наждачная бумага. Я попытался скрыть улыбку. Риз не была моей девушкой, но она была единственным человеком, которому подходило сравнение с крупнозернистой наждачной бумагой. Она не была застенчивой, не боялась высказывать свое мнение и жаждала словесной битвы. Черт, возможно, и физической. С другой стороны, она была чертовски забавной, сострадательной, но не опекающей, и страстной по отношению к тем вещам, в которые верила. Не говоря уже о том, что она умна, и так чертовски, сексуальна. Она во всем была «очень-очень». Категоричной. И мне это понравилось. Очень сильно. — Ты очень сильно ухмыляешься, сынок, — сказал Папс, посмеиваясь, когда выходил из комнаты. — Начинай решать, сколько ты хочешь потратить на кольцо. — Подожди, что? — я рванул за ним в спальню. Он сидел, надевая кожаные ботинки. И тогда я заметил, что он был одет так, словно собирался на свидание, в брюки и рубашку. Он встал, стянул галстук с комода и накинул его на шею. — Я сказал, начинай решать, сколько… — Нет, я тебя слышал, — сказал я, поднимая руку. — Я просто говорю… нет, у нас все не так. И даже близко не так. Мы даже не встречаемся. — Что тебя останавливает? — Я… на самом деле не знаю. Просто она кое с кем рассталась около месяца назад. Мой отец перестал завязывать галстук, глядя на меня с поднятой бровью. — Какое отношение это имеет к тебе, черт побери? Я пожал плечами. — Разве я не должен дать ей время? Он рассмеялся. — Мальчик, если она заставляет тебя так ухмыляться, то у нее было много времени. Доверься своему старику. Я знал как вести себя с женщинами еще до того, как встретил твою мать. С ней я забыл всю свою «крутость», как вы, молодые ребята, это называете, — сказал он, все еще посмеиваясь. — Наверное, именно это сейчас происходит и с тобой. Эта женщина вскружила тебе голову. — Она не вскружила мне голову. — Угу. Расскажешь мне об этом снова через полгода, — он попшикал на себя туалетной водой, а затем натянул свитер. — Теперь, извини меня, но я собираюсь к своей женщине, потому что я знаю, как приглашать хорошенькую девушку на свидание. – & – Риз — Если он думал, что твоя маленькая супер-шпионская игра сексуальна, то подожди, пока он не увидит это. Черт, мама! — Следи за языком, Ризи. — Извини. Но все равно. Чееерт, мама! Она собиралась устроить этому мужчине сердечный приступ, раз одела это платье. Это было черное платье-свитер, с асимметричным подолом, который высоко поднимался к ее бедрам. Ее ноги были защищены от холода непрозрачными черными колготками, но отсутствие обнаженной кожи не уменьшало эффект. Сверху платье закрывало все до шеи, и материал облегал фигуру и подчеркивал все изгибы. Она усмехнулась, когда застегнула молнию на высоких сапогах. — Вы, молодые девушки, не единственные, кто может привлечь внимание мужчины. Я рассмеялась. — Он за тобой заедет? Мама кивнула. — И это означает, что тебе нужно вернуть свое маленькое тельце на свою часть дома, пожалуйста. — Я не могу остаться, чтобы проводить тебя на свидание? — Ты имеешь в виду, чтобы сунуть нос в мои дела? — Именно это я и имею в виду. Она покачала головой, осматривая себя в зеркале в полный рост, поправляя волосы и разглаживая платье. — Тогда, конечно же, нет. Займись своими делами, девочка. Разве ты не должна… я не знаю, пойти куда-нибудь с Дэвон? — Дэвон учится, завтра у нее экзамен. — А другие друзья? Я нахмурилась. — После той хрени с Оливией я не чувствую супер-доверия по отношению к кому-либо, кроме Дэвон. Я все еще от этого отхожу. — Я определенно это понимаю, — она обернулась, изучая меня несколько мгновений. — А как насчет тебя и мистера Райта? Что у вас происходит? Не думай, что я не заметила твоих бегающих глаз. — Бегающих глаз?! Каких еще бегающих глаз? Не было никаких бегающих глаз! — Как скажешь, дорогая, — ее губы расплылись в знающей улыбке. — Но ты могла бы выбрать кого-то гораздо, гораздо хуже, чем этот молодой человек, Джейсон Райт. Он умный, спокойный, повидавший мир, а не скучный, приставучий, интеллектуальный тип, вроде тех парней, на которых ты обычно клюешь, даже если они ничего для тебя не делают. Я подняла бровь. — Ладно, во-первых… ты не думаешь, что это странно, подталкивать меня к свиданиям с сыном твоего парня? Во-вторых, я поступала намного хуже, помнишь? В-третьих… что ты имеешь в виду, говоря, что они ничего для меня не делали? Я думала, тебе хотелось, что бы я вышла за мужчину типа «костюм с галстуком». — Почему? Мне не нравится такой тип мужчин, с чего бы мне хотеть этого для тебя? Я пожала плечами. — Культура, стабильность… — Скука… — сказала она, закатывая глаза. — Поверь мне, тебе нужен мужчина, способный зажечь в тебе огонь. Твой отец делал это для меня. Но наши отношения не сработали, потому что он не мог удержать свой член в штанах. Но одно могу сказать наверняка: я не сожалею о том, что он был моим. Я знаю тебя, моя дорогая. И говорю это не просто так, а, основываясь на том, что видела, я знаю, что мистер Райт зажигает пламя в твоем маленьком сердечке. Я не потрудилась это отрицать. Я просто отвела взгляд. — И чтобы унять твою озабоченность, в первую очередь, дорогая, он — не твой кровный родственник. И, — сказала она, подойдя ко мне, прикоснулась рукой к лицу, подняв мой подбородок, чтобы посмотреть в глаза, — конечно, я помню, что ты не всегда выбирала лучших партнеров. Я хочу, чтобы ты об этом забыла. Это было в прошлом, Ризи. Ты сделала ошибку, вовремя осознала ее и сделала все, чтобы ее исправить. Ничего, что случилось после этого, не является твоей виной. Ты ведь об этом помнишь? Я сжала губу между зубами и кивнула. — Да, мама. — Хорошо, — она улыбнулась. — Я знаю, что последние шесть лет потратила достаточно времени, пытаясь вдолбить это в твою большую голову. — У меня не большая голова!