— Наверное, странно, что я думаю, что это выглядит круто? — спросила она, осторожно проводя пальцами по стилизованному металлу. Я усмехнулся, наблюдая, за ее изумлением, пока она внимательно рассматривала протез. — Не совсем… Мой, намеренно разработан так, чтобы круто выглядеть. У меня есть несколько друзей, еще со времен службы в армии, которые занялись инженерной механикой, когда ушли в отставку. Они реализовались в области биомедицины. Именно к ним я и обратился. Практически позволил им экспериментировать на мне. В итоге, недавно у меня появился этот протез. У меня есть еще один, более функциональный. Его я использую, когда более активен, в нем я даже занимаюсь бегом. — Ты бегаешь? Тогда ты достаточно хорошо приспособился ко всему, раз бегаешь в протезе, да? — Да. Я использую протез около двух лет. А именно этот, всего лишь около полугода. Но вернемся к твоему вопросу. Поверь мне, я предпочел бы, чтобы ты думала, что это выглядит круто, чем наблюдать за некоторыми другими реакциями, которые я обычно получаю. Она вопросительно подняла бровь. — Которые представляют собой…? — Шок. Жалость. Обращение со мной так, словно я — слабак. — Ох, забей, Джейсон. Ты похож на гребаного Терминатора. Никто не может относиться к тебе так, словно ты слабак. Я в это не верю. Я пожал плечами. — Тогда ты удивишься. Несчастный случай произошел менее трех лет назад. Я прошел через операцию, физическую терапию. Прошел обучение пользованием протеза, и все в этом роде, и на протяжении всего этого времени я видел много разных реакций. — Ты делал все это здесь? — Не-а. В Кали, в округе Колумбия. Мне нравилось там жить. Кроме того, машиностроительная промышленность там на подъеме. Я вернулся домой, к семье, пока занимаюсь учебой. Но когда закончу учебу, мог бы вернуться в Кали, и получить там стажировку. — Ох. О’кей. Я наблюдал за ее пальцами, скользящими по линиям и углублениям моего протеза. Но что-то в интонации, с которой она произнесла последние слова, заставило меня взглянуть на нее. В ее глазах читалось заметное уныние, когда она повернулась к огню и допила вино. — Эй… В чем дело? — спросил я, касаясь ее руки. — Ни в чем. Я сморщил лоб, а затем и вовсе нахмурился, когда она внезапно поднялась и пошла на кухню, взяв по пути, пустую бутылку и бокалы. Что, черт возьми, только что произошло? Я последовал за ней, схватил ее за талию и повернул к себе лицом. — Ты собираешься сказать мне, что с тобой происходит? Она одарила меня безумным взглядом, словно не понимала, о чем я говорю. — Я в порядке. — Хорошо, но скажи, о чем ты думаешь. У тебя никогда не было с этим проблем. — Ни о чем. Черт! — она выскользнула из моего захвата, затем пошла в угол и выбросила бутылку вина в мусорную корзину. — Просто слишком много думаю. Я тихонько хмыкнул: — Такого не бывает. Риз «цыкнула», качая головой, пока поворачивалась ко мне лицом. — Хм, нет. Определенно бывает. Она принялась молча мыть наши бокалы, а затем поставила их в сушку. Я последовал за ней в гостиную, где она выключила проигрыватель и аккуратно спрятала виниловую пластинку в конверт. — Это твой способ сказать, что мне пора идти? — спросил я, засунув руки в карманы спортивных штанов. Риз остановилась, ее пальцы замерли над хромированной ручкой стеклянного шкафа. — Так значит, ты можешь сложить два плюс два, да? — отрезала она, затем покачала головой. — Я ничего не буду говорить, Джейсон. Делай то, что тебе подсказывает здравый смысл. Хорошо, черт побери. Она закрыла шкаф, затем подошла к камину и наклонилась, чтобы выключить горелку. — Стой, — сказал я, и неспешно подошел к ней. Схватил ее за руку, игнорируя легкое сопротивление, и повел к дивану. — Что ты делаешь? Я улыбнулся, затем сел, притянув ее к себе на колени. — Ты сказала делать то, что мне подсказывает здравый смысл. Поэтому собираюсь посидеть здесь несколько минут, и хочу, чтобы ты посидела со мной. Хорошо? Она ничего не сказала, но замерла, поэтому я расслабился. Через несколько минут Риз тоже расслабилась, положив голову мне на плечо. И за все это время мы не произнесли ни слова. Меня начало клонить в сон, пока я наблюдал за успокаивающим потрескиванием огня, и лениво чертил пальцами круги на ее спине. — Я чувствую себя очень глупо, — сказала она, наконец, бормоча слова в мою шею. — Сегодня я позволила своему разуму заблуждаться. Пока мы ели и разговаривали, я начала думать… Возможно, «это» может чем-то стать. Чем-то большим, чем отношения «просто мне удобно ему звонить вечером ради секса». И да, это безумно. Я сейчас это поняла. Просто я так взволнована, потому уже прошла целая вечность с тех пор, как мне действительно кто-то нравился. Действительно, очень сильно нравился. И вот она — я, слишком много думала. Слишком много. Я нахмурился. — Ладно, но это всего лишь твои мысли. Объясни мне, в чем проблема. — В итоге, ты уедешь. Вот в чем проблема. Я был уверен, что она пожалела об этих словах, как только они слетели с ее губ. Риз втянула ртом воздух и попыталась слезть с моих колен, но я обхватил рукой ее талию, удерживая на месте. — И теперь ты видишь другую сторону привычки «говорить все, что у меня на уме». Если я не оскорбляю тебя, то выплескиваю на тебя неловкие, неуместные чувства. Замечательно, да? — Черт возьми, Риз, когда ты нервничаешь, это захватывает тебя полностью, да? Ее глаза сузились, и она открыла рот, но я снова заговорил, прежде чем она смогла это сделать. — Расслабься, девочка. Дерьмо, — усмехнулся я, — будучи «очень наблюдательной», ты определенно пропустила то, что я сказал: «мог бы вернуться в Кали». У меня есть причины остаться здесь. Здесь моя семья. Машиностроительная промышленность и здесь на подъеме, поэтому я мог бы сделать карьеру и тут. И… есть вероятность, что до конца учебы, произойдут события, которые смогут дать мне больше причин для того, чтобы остаться. — Я ни о чем тебя не прошу, Джейсон. Просто выражаю свои мысли. Настоящие, значимые связи нелегко мне даются, и мне страшно думать о том, что я привяжусь к тому, кто может уехать за тысячи километров от меня. Я тяжело вздохнул. — Видишь? — спросила она. — Вот почему я сказала «все в порядке», когда ты спросил, что со мной не так. Теперь ты, наверное, думаешь, что я какая-то «липучка», или кто-то в этом роде. — Нет, не думаю. Думаю, ты слишком много думаешь, — я поменял ее положение на коленях так, чтобы она оседлала меня, и обнял ее за талию. — Послушай… Я знаю, каково это, потерять кого-то, о ком ты заботишься. Эта боль по-любому остается с тобой. Не говоря уже о том дерьме, с парнем и твоей подругой. Этим людям ты доверяла. Я потерял мать, потерял друзей. Очень трудно отпустить близких людей. Я служил в армии, принцесса. Там учишься жить со знанием, что твои друзья, наставники, любовники, да кто угодно, могут быть назначены на другую должность, отосланы на другой конец света, отправлены туда, где идет война, да куда угодно и в любое время. Я все понимаю. Ты не должна скрывать эти чувства. Не по отношению ко мне. Если бы кто-нибудь, несколько месяцев назад попытался мне сказать, что я отодвину свой цинизм в сторону, чтобы успокоить женщину (эту женщину!), я назвал бы его лжецом. Я был не таким парнем. Я не занимался подобным дерьмом. Разве что… очевидно, что именно таким парнем я был. И, очевидно, что именно этим я сейчас и занимался. И это казалось совершенно естественным, совершенно нормальным. Впервые после того, как я ушел из армии, со мной был тот, с кем я мог быть самим собой. Я любил своих братьев, своего отца — все они были семьей. Ребята из бара «У Сэмми» и ребята из сервис-центра — тоже были клевыми. Но почему-то я чувствовал себя наиболее комфортно с женщиной, которая могла мгновенно вывести меня из себя и одновременно завести; женщиной, чей жизненный опыт был так далек от моего, но при этом, у нас было и общее. Риз обменивалась со мной колкостями, не моргнув глазом, дразнила из-за моего протеза, а не определяла меня по нему. Она меня поняла. Так что… к черту это! Самое малое, что я сейчас мог сделать — это успокоить ее. — Просто остынь, хорошо? Давай посмотрим, как пойдет дальше. Она быстро кивнула. — Да. Я хочу это. К тому же, прошла лишь половина осеннего семестра, так что ты будешь здесь, по крайней мере, до весны. — Правильно. — И я всегда могу саботировать тебя по предмету моей мамы. Задержать тебя здесь, чтобы ты пересдал его летом. — О’кей, теперь ты ведешь себя как «липучка».