Странно смотреть на себя со стороны, особенно в таком неприглядном виде, как на снимках. Куртка поверх домашнего халата, голые ноги. Растрёпанные мокрые волосы, облепившие лицо. Ощущение, что за мной кто-то подсматривал в замочную скважину. В тот момент, когда совсем не ожидала. Вот – я лезу через забор. Вот – проскальзываю через чёрный вход в клуб. — Разрешите представиться. Анатолий Петрович, владелец клуба «Акула», — цедит мужчина в чёрном. Ну, и что? Что он мне может предъявить? Я ничего плохого не сделала. Если уж на то пошло, Олег и то больше дел натворил. Он со своей любовницей унитаз разбил. Не хотят же они предъявить мне претензии за то, что я толкнула мужа? Мысли беспокойно роятся в голове, нагоняя жути. Вот, ведь знаю, что ничего ужасного не натворила… Просто отчего-то страшно. Посетитель одним своим видом вызывает неосознанный мандраж. Так, я успокаиваю себя, пока не вижу на фотке знакомого быка с поднятым хвостом на серебристом капоте спортивной машины… Сердце пропускает удар. Далее следует фотка, где я замахиваюсь кирпичом на громилу, вылезшего из машины и посмевшему мне угрожать. Я снова сглатываю. Боже, не может быть. «Может» – словно сказала мне следующая фотография с вмятиной на капоте в увеличенном ракурсе. — У вас очень большие проблемы Валерия Викторовна, — ледяным голосом произносит Анатолий Петрович, и я чувствую, как у меня холодеет лицо от сковывающего страха. Глава 16 Анатолий Петрович держит паузу – даёт мне проникнуться. Куда ещё больше? Ну, при чём здесь чужая машина? Или это его? Но в машине сидели другие мужчины. Солидные, огромные, хмурые, но помоложе. Анатолий Петрович деликатно откашливается, прочищая горло, говорит: — Повернитесь, — сопровождает приказ, небрежным жестом, показывая, как мне повернуться. Приказ звучит так, что проникает прямо в мозг, и я не успеваю подумать, как заворожённая жестом, подчиняюсь, поворачиваясь вокруг себя. И только когда из поля зрения исчезает мужчина в чёрном, немного прихожу в себя. Недоумеваю, зачем он мне сказал повернуться, а главное, почему я послушалась и выполнила. Какое-то де-жа-вю. Почему сегодня все заставляют меня крутиться? Внутри просыпается злобный червячок, толкает повернуться обратно, не позволять никому, так со мной обращаться, отдавать странные, непонятные приказы. Ещё и Олег наблюдает. Видит, как мной может манипулировать посторонний человек. Набираюсь смелости, резко кручусь обратно, чуть не выронив фотографии, одновременно с ленивым разрешением пугающего посетителя: — Можете поворачиваться. Теперь мужчина в чёрном смотрит не на меня. Он разговаривает с Олегом, как будто меня здесь нет: — Что ж, вы недостаточно точно описали её. На фотографиях плохо видно детали. Олег жмёт плечами, как бы извиняясь: — Ну, немного приукрасил… Да, растолстела. Следить за собой перестала. Хоть и намазала лицо в кое-то веки косметикой. Вроде ничего выглядит. Разве нет? — Да нет, вы преуменьшили, пожалуй. Наружные камеры не фиксируют деталей, снимки выходят нечёткими. Снова и снова мужчина окидывает меня оценивающим взглядом, как будто раздевает и пожирает глазами. — Красивые изгибы, выражение детской непосредственности на милом личике. Baby look ценится нашими клиентами. Не понимаю о чём он. Я жалею, что надела Светкины джинсы, да ещё и джемпер в обтяжку, выставив напоказ свой третий размер. Неловко обхватываю себя руками прикрываясь. Анатолий Петрович чуть отводит голову назад, устало кривит губы: — Ой... она у вас ещё и скромница. Олег хмыкает, бросает презрительное: — Бревно бревном в постели. Всё время выключает свет. Хотя, танцевала она в своё время профессионально. На что и купился. Вот, только быстро надоело. Никакой инициативы под одеялом. Олег обсуждает наши интимные отношения — вот так запросто, с посторонним человеком? При этом ещё и высмеивает меня? Ему было со мной плохо? Олег – мой первый мужчина, мне не с кем сравнить. Да, я не получала огромного удовольствия от близости с мужем. Скорее было просто приятно. Приятнее всего прижаться к нему после короткой близости, уткнуться в сильное мужское плечо, вдохнуть его запах. А сам процесс всегда проходил внезапно и быстро. Вот, Олег залазит ко мне под одеяло. Вот, прижимается, обхватывает руками, задирает ночнушку и пристраивается сзади. Я пытаюсь развернуться, хочу ласки и поцелуев, но муж горячо шепчет: «Тшш, маленькая. Спи, спи. Я быстренько». Я никогда не обсуждала с ним нашу близость в постели. Было как-то неловко. Обычно Олег сам плевал на пальцы, или протягивал ладонь к моему рту, нашёптывал: «Давай-ка, намочи мои пальчики». И проводил этой рукой у меня между ног. Значит, у меня там было сухо? Сцена из туалета ночного клуба встаёт перед глазами, и я переосмысливаю произошедшее. Олег всегда оставался недоволен мной и никогда не говорил об этом? Муж просто вставлял член и принимался меня трахать. Иногда я чувствовала жар между ног, и в груди тоже разливалось необычное тепло, так что простреливало кончики сосков. Тогда дыхание ускорялось, а тело желало чего-то большего. Но обычно всё быстро заканчивалось. Вернее, несколько толчков, и Олег кончал. Я это понимала по характерному стону и паре судорожных дёрганий его ног. Он выдыхал: «Спи, маленькая, спи. Мне хорошо». И быстро проваливался в сон. А мне? А в те редкие ночи, когда у меня горело между ног и тянуло грудь после близости с мужем, я долго лежала и не могла заснуть, ждала, когда успокоится тело. Наверное, это и были мои редкие оргазмы? Хотя Света настаивала, что, если у меня будет оргазм, я точно пойму. А я думаю, что это именно они и были. Блогеры-сексологи часто говорят, что у всех женщин оргазмы разные. У кого-то они такие — тихие и спокойные. Как у меня. А как кричала та шлюшка в туалете… У меня такого никогда не было. Она же претворялась, имитировала? Да? Все эти порно – там просто актрисы, которые стонут на камеру потому, что им платят. Так же фальшиво стонут, как и Олегова любовница. А как она делает так, что у неё мокро между ног? Может, просто сама плюёт себе на руку, когда никто не видит? Или это со мной что-то не так? Я и, правда, фригидная? Мужчине со мной плохо в постели? И те мои оргазмы, может, и вовсе не оргазмы были? Олег никогда со мной не обсуждал нашу постельную жизнь. Зато, похоже, он обсуждает её с кучей другого народа. С любовницей, а сейчас с этим странным мужиком. Прямо вслух, и у меня на глазах. От мыслей, воспоминаний и наглости мужа меня бросает то в жар, то в холод и слегка потряхивает изнутри. Потому что злобный червячок, шевельнувшийся из-за приказа мужика, и принимается расти в размерах, заполняя изнутри, вытесняет стыд. Если Олегу не стыдно, то почему должна стесняться я? Опускаю руки, повыше задираю подбородок. Аркадий Петрович теперь одобрительно тянет: — С характером, барышня. Может, и выйдет толк. Снова пристально рассматривает, кивает своим мыслям. Потом спохватывается, смотрит на часы. — Засиделся я тут с вами, молодые люди, — потом задаёт вопрос мне: — Лера? Правильно? Настороженно киваю. — Как будете расплачиваться? — Что? Я? – моргаю, фотографии в руках начинают жечься. — За что расплачиваться? Анатолий Петрович смотрит на меня, как на несмышлёного ребёнка, с лёгким умилением и принимается перечислять: — Вторжение на частную территорию без разрешения, камеры вас зафиксировали, сами видите, это – раз, — делает паузу, как будто этого достаточно для того, чтобы разговаривать со мной в этой странной манере и требовать от меня непонятных вещей. Видит, что я не прониклась, продолжает: — Порча имущества клуба – это два, — снова смотрит. — Какого имущества? — не понимаю, меня скорее волнует вмятина на машине, но до неё пока не дошло. — Ну, как же, барышня. А унитаз итальянский, подвесной, встроенный, премиум класс, фарфор? Триста штук, как минимум. И то, по оптовой цене. — Унитаз? — слов нет. Это он про тот унитаз, который Олег разбил, трахаясь с любовницей? Перевожу растерянный взгляд на мужа. А злость продолжает копиться внутри. Как же так? Это Олег мне изменял. Это мой муж меня предал. Это он разбил, чёртов унитаз костлявой задницей своей любовницы. Дорогой унитаз. Но всё, что получается сказать лишь: — Олег?