Сама Мадлена вела себя очень скромно и деликатно, но одновременно независимо, у меня создалось впечатление, что она откровенно презирает окружающих. Я до последнего игнорировал выпивку; дело в том, что после переноса, любое спиртное крепче сидра вызывало у меня дичайшие головные боли. Только при одном виде вина башка сразу начинала болеть. — Вы не пьете, шевалье? — словно невзначай поинтересовалась маркиза. — Что является причиной вашей сдержанности? Она неспешно обтерла стакан своим платочком, после чего сама налила в него вина и подала мне. — Это очень хорошее анжуйское, одно из моих любимых, попробуйте. И испытующе на меня смотрела. — Ваша милость… — я взял стакан, отсалютовал им маркизе и сделал глоток. При этом с ужасом ждал, что в голове сразу вспыхнет буря, но, к моему удивлению, ничего не случилось. А вино, слегка сладковатое и терпкое, даже понравилось. Она улыбнулась и язвительно заметила. — Все равно, вы смотритесь на фоне всех этих разнузданных свиней, как скромный монашек. Вы не ответили, так в чем причина вашей сдержанности? — Я просто так привык, — спокойно ответил я. — Другой причины нет. Есть много других вещей, которые интересуют меня гораздо больше, чем выпивка и еда. — И что это за вещи? — она аккуратно откусила маленький кусочек от ножки пулярки и запила ее глотком вина. В этот момент, один из кавалеров напротив громко заржал. Маркиза поморщилась и так на него посмотрела, что тот мгновенно заткнулся и побледнел как мертвец. После чего она мне улыбнулась и подбодрила. — Смелее шевалье, исповедайтесь мне. Я коротко поклонился: — А тайна исповеди будет сохранена? — Я еще не решила, — Мадлен лукаво стрельнула на меня глазками. — Ваше право. К слову, ваша милость, за что вы меня отправили в Бастилию? — Тогда вы мне не нравились, — спокойно ответила маркиза дю Фаржи. — А сейчас? — Сейчас нравитесь. Возможно. Но окончательно я еще не решила. Так вы будете исповедоваться? — Ну что же… — я скорбно вздохнул. — Придется открыть вам свою душу. С чего бы начать. Есть много вещей, которым я отдаюсь со всей страстью. Я люблю науки, люблю читать, люблю оружие, люблю… вот только не смейтесь, прошу… люблю изобретать, что-то новое! Увы, жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на пустые развлечения. — Вы упустили еще одну свою страсть, — спокойно заметила маркиза. — Вы любите убивать. Я прочла это в ваших глазах. — В этом занятии есть особая привлекательность, — в тон ей ответил я. Мадлен удовлетворенно кивнула: — Я ценю вашу искренность, шевалье. Навестите меня завтра вечером в моем доме в Париже. А пока, у меня для вас есть особое поручение. Смотрите, наш Гастон совсем заскучал. А его скука может закончится довольно неприятными и нежелательными событиями, уж поверьте мне. Так вот, я вам поручаю развлечь брата короля. А еще, намекаю, его высочество очень ценит интересных, неординарных людей… Это было похоже на откровенную провокацию. Хотя Гастон Орлеанский действительно откровенно скучал, что было хорошо заметно по его унылой морде. Приторное лизоблюдство своего окружения он просто не замечал, видимо оно ему давно надоело. Да уж, задачка… Как развлечь этого мудака, я даже не представлял. Но чувствовал, что от исполнения этого поручения очень много зависит — и не только в отношениях с маркизой. Коротко поклонился в знак согласия и стал ждать удобного момента. Очень скоро речь зашла о развлечениях, я вскользь упомянул, что можно устроить очень модную в Испании потеху в виде загонной верховой охоты на дам прямо здесь, не выходя из харчевни… В глазах брата короля полыхнул интерес, он потребовал пояснений. — Все просто… — я оседлал стул и сделал несколько скачков, словно на лошади. — А-а-аааа! — разом грохнули порядком нажравшиеся дворяне. — Как это забавно! — Я возглавлю охоту! — радостно заорал Гастон. — Стройся, стройся… И уже через несколько секунд, все начали с грохотом галопировать. Дамы верещали и носились по залу, брат короля ржал как настоящая лошадь, гоняясь за ними. Де Нуаро скакал на целой кушетке, отломав ее спинку и размахивая потрошеным гусем словно саблей. С потолка сыпалась пыль, грохотала мебель, дребезжала посуда и бутылки. Затея закончилась только когда в харчевне не осталось ни одного целого стула. Хозяин имел бледный вид, но вмешаться не осмелился. — Вы прелестны, шевалье!!! — Гастон пылко обнял меня, стянул с пальца перстень с немалого размера рубином и отдал его мне. — Господа! Я доволен шевалье де Бриенном! Желаю почаще видеть его рядом со мной! — Гип-гип, ура! — заорали дворяне и зарукоплескали. — Король доволен! Но на этом мой успех не закончился, наоборот, только продолжился, причем самым неожиданным образом. После потехи мужчины вывалились на улицу оправиться — туалета в заведении предусмотрена не было — посетители гадили прямо под стену. Я тоже не остался в стороне, выбрал местечко почище и расстегнул свежеизобретенную ширинку. Остальным приходилось стягивать штаны. — Это что у вас такое? — с удивлением ахнул Артемон, склоняясь к моему паху. — Какое-то нововведение в моду? — Вот, изобрел на досуге… — скромно ответил я. — Удобно… — Удобно давать в рот девкам, не снимая штанов!!! — загрохотал Нуаро. — А мне нравится, черт побери! Через мгновение уже целый десяток дворян, чуть ли не став на колени, внимательно рассматривали мою ширинку, в том числе и сам брат короля. Какой-то простолюдин сгребавший навоз на заднем дворе, при виде такого зрелища плюнул, остервенело перекрестился и свалил от греха подальше, видимо приняв нас за содомитов. Так невольно я внес новинку в моду и сделал рекламу мэтру Жолю, правда пообещал себе истребовать с него за это процент. В общем, операция по внедрению прошла благополучно, этот старый мудак падре Жозеф может гордиться мной. Правда до сих пор не понимаю, какую роль дальше мне предстоит исполнять. Дальше компания собралась переместиться в другое место, но с этим пришлось погодить, потому что приперлись гвардейцы кардинала во главе с лейтенантом де Болоном, с намерением арестовать меня за нарушение эдикта короля о запрете дуэлей. Видимо кто-то успел оперативно настучать: возможно обиженный ранением в задницу Офорт, а может и хозяин «Серебряной башни», мстя за учиненную порчу мебели. В зал звонко стуча каблуками вошел суровый усатый мужик в плаще-пелерине, с золотым крестом на нем. За ним топали еще десяток гвардейцев с угрюмыми, полными презрения и собственной значимости рожами. — Шевалье де Бриенн! — лейтенант безошибочно определил меня в толпе. — Я Шарль де Болон, лейтенант гвардейской роты Его Высокопреосвященства! Вы арестованы за нарушение эдикта его величества короля Франции Людовика XIII о запрете дуэлей. Немедленно сдайте свою шпагу и следуйте за мной. — Пошли вон! — Гастон Орлеанский в ярости вскочил. — Я запрещаю арестовывать этого человека. Толпа его прихлебателей яростно взревела, лязгнули выхватываемые шпаги. — Не отдадим! — К черту эдикты! — Все было честно! — Это наше право убивать и быть убитыми! — Сатрапы! Дамы обильно разбавляли возмущенный ор язвительными ругательствами в адрес кардинала. Лейтенант де Болон набычился. Судя по всему, отступать он не собирался. — У меня непосредственный приказ Его Высокопреосвященства, арестовывать всех участников дуэлей, ваша светлость… Его гвардейцы быстро выстроились за его спиной. — К черту приказы, я брат короля! — Гастон тоже выхватил шпагу. — Я не отдам его! Стычка обещала быстро перерасти в настоящий бой. Сам я ареста особенно не опасался, надеясь на заступничество отца Жозефа, опять же он упоминал, что де Офорта сильно недолюбливают сам король и кардинал. Но счел разумным потушить конфликт. — Ваше высочество… — я поклонился Орлеанскому. — Думаю, неразумно доводить до схватки. Я сдамся, а вы попытайтесь меня вытащить. Если прольется кровь слуг кардинала, мы сразу станем виноваты без вины. Не стоит самим предоставлять в руки наших противников преимущество. Гастон сразу сник, видимо, брат короля сам все это понимал. — Я вытащу вас, мой друг! — он искренне обнял меня. — Я даю свое слово.