— Можете называть меня Арман, — слуга еще раз поклонился. — Поздравляю с освобождением, ваша милость. Мне поручено провести вас в ваши покои и помочь привести себя в порядок. Прошу пройти за мной… Я отвлекся на статую обнаженной женщины, созданную в древнегреческом или древнеримском стиле, увы, не специалист. Судя по непосредственному сходству с Мадлен, ее ваяли с живой натуры. «Ха… — весело подумал я. — С мордашкой у маркизы все в порядке, но фигурку в гребанных современных нарядах хрен рассмотришь. Если у Мадленки задница и ножки как у этой мраморной девки — то мне повезло…» — Ваша милость… — тактично дал о себе знать Арман. Я кивнул и пошел за ним. Служанки заняли место в арьергарде. «Моими» покоями оказались шикарно обставленные четыре комнаты, в том числе гардеробная и ванная, с шикарным, огромным корытом из золоченой бронзы на фигурных ножках и зеркалами. Изысканная дорогая мебель, ковры в которых нога утопает по щиколотку, лепнина, шелк и атлас — черт побери, на обстановку не поскупились. Что-то мне подсказывало, что эти комнаты в свое время занимал де Офорт, но следов его пребывания я не обнаружил — видимо успели все тщательно зачистить. — Ваша милость, вы, наверное, захотите принять ванную? — Арман щелкнул пальцами, а сам ушел. Служанки еще раз присели, всем видом показывая, что готовы мыть и драить оного кавалера. Я немного помедлил. Ясно, что Мадлена уже назначила меня своим фаворитом, но, черт побери, сам я не готов занять место бедолаги де Офорта. Я уже говорил — ненавижу, когда за меня что-то решают. С одной стороны — все прекрасно, как минимум на ближайшее время решен вопрос с самообеспечением, деньги, влияние, положение в обществе прилагаются. Подобное — в порядке вещей, молодые дворяне совершенно не стесняются становиться иждивенцами и это в глазах общественности не является уроном чести. А с другой… я ей не собачка, готовая за подачку становиться на задние лапки. Женщины они такие — положишь палец в рот, отхватят до локтя. Сам Антуан придерживался такого мнения. Поразмыслив, решил слегка потянуть время и посмотреть, чем все закончится. Опять же, надо дождаться раскрутки с письмом. Появился еще один слуга, оставил поднос с закусками, вином и бокалами, после чего испарился. — Я Луиза, ваша милость, мы поможем вам принять ванну… — улыбчивая, круглолицая блондиночка с симпатично вздернутым носиком, еще раз присела в книксене. — Я Анна, ваша милость, — вторая, полноватая, смуглая брюнеточка, с лукавой улыбкой скопировала приседание товарки. Я вздохнул. Ладно, вымыться действительно не мешает — в тюрьме весь провонялся. И кивнул. Меня мгновенно разоблачили догола, накинули на плечи парчовый халат, а пока я закусывал ветчиной, ванну застелили простынями, а потом заполнили горячей водой, в которую щедро сыпанули ароматизирующих солей. — Прошу ваша милость, — блондинка подала мне бокал с вином. — Немного отмокните, а мы сейчас придем. Я понюхал вино — оно оказалось тем самым анжуйским, которое любила маркиза. Слегка отхлебнул и невольно улыбнулся — похоже, и этот раз обойдется без мигрени. Поставил бокал на бортик и с наслаждением залез в воду. Настоящую ванну я не принимал с момента переноса, а Антоха, так вообще по жизни обходился тазиком и мокрыми тряпками для обтираний. Послышались шлепки босых ног, в помывочную, быстрым шагом вбежали служанки — они успели раздеться, оставшись в длинных нижних рубахах. Выглядели при этом весьма и весьма достойно — обе обладали внушительными формами. — Ваша милость… — Луиза опустила в воду огромную морскую губку и выжала ее на меня. Анна принялась быстро намыливать меня. Я почувствовал на себе еще один взгляд, пошарил взглядом и увидел Мадлен, с интересом на личике наблюдающую за процедурой помывки. Она стояла у двери, в атласном, сплошь покрытом золотой вышивкой халате. Ее волосы были небрежно собраны на макушке в нечто напоминающее султан на шлеме, а халат стягивал на талии пояс, но так, что больше открывал обнаженное тело под ним, чем скрывал. Мое мужское хозяйство при виде всего этого, немедленно среагировало должным образом. — Прошу вас, встаньте, ваша милость… — хихикнула Анна. Я встал. — О! Ваша милость… — изумленно охнула Луиза и немедленно принялась намыливать оное хозяйство. Я покосился на Мадлен, чтобы узнать, как она реагирует на подобное безобразие, но маркиза уже исчезла. В общем, опуская некоторые мелкие подробности, служанки меня до скрипа вымыли, после чего заменили воду и убрались. Я опять залез в ванную и позволил себе еще один глоточек вина, в надежде, что обойдется без мигрени. К счастью, обошлось, а потом вернулась маркиза дю Фаржи. Она быстрым шагом подошла к ванне, по пути легким движением плеч сбросив халат, с шумным плеском плюхнулась в воду и сразу прильнула ко мне всем телом. — Я очень люблю все мокрое… — мурлыкала она, скользя ладошками по моему телу. — О-очень! Я, наверное, рыба, которая притворяется женщиной… Я без лишних слов принялся за дело. Утолив первую страсть, мы переместились в будуар маркизы, на огромную кровать с балдахином в восточном стиле. Маркиза оказалась очень опытной, я бы даже сказал, изощренной любовницей, пылкой, неутомимой и страстной фантазеркой в любви. Что до меня… Мне в этом теле всего восемнадцать лет, так что, сил хватило бы на таких троих, как Мадлена. Поговорить о деле удалось лишь далеко за полночь. — Вытащить тебя из Бастилии было довольно трудным делом… — мурлыкала маркиза, уютно пристроившись у меня на плече. — Король просто кипел от ярости, а Ришелье вознамерился оправить тебя на эшафот. А еще этот… серое высокопреосвященство… — она презрительно фыркнула. — Отец Жозеф! Ненавижу мерзавца! Все беды от него. Гастон, как всегда, неправильно подошел к делу, устроил скандал, король ему отказал, пришлось просить королеву. К счастью, кардинал смилостивился, я подозреваю, что он питает к Анне нежные чувства, но предупредил, если ты устроишь еще раз резню, то тебя не спасет даже сам Господь… Я для себя перевел монолог. Для пущей достоверности, отец Жозеф устроил так, чтобы заговорщики решили, что это благодаря их хлопотам меня отпустили. Поэтому я так долго и торчал в Бастилии. Ну что тут скажешь — умно и хитро. В подтверждении этой версий свидетельствует тот факт, что меня в тюрьме содержали в роскошных условиях, видимо, в качестве компенсации, за долгую отсидку. — Откуда у тебя то письмо, что ты мне передал перед арестом! — неожиданно сменила тему маркиза. — Ты читала его? — ответил я вопросом на вопрос. — Конечно! — фыркнула Мадлен. — Отвечай, откуда? — А кто тебе разрешил это делать? — холодно поинтересовался я. — Что? — вскипела Мадлен, но тут же резко понизила тон. — Но ты же сделал меня своей доверительницей? Я стала причастной. К тому же, дело идет о королеве, а она моя подруга! — И что в нем? — Ты не знаешь? — удивилась маркиза. — Тогда зачем… — Затем, — отрезал я. — Говори. Маркиза села, грациозно откинув волосы на спину. — Прежде расскажи, как ты его получил. Я не верю, что эта змея наняла тебя… — она осеклась, поняв, что проговорилась. — Я убил человека, которому оно принадлежало раньше, — спокойно пояснил я. — Что за змея? — Де Шеврез… — с отвращением воскликнула Мадлен. — Она решила окончательно рассорить короля с женой… В общем, все прояснилось. Если вкратце, Мадлен де Силли, маркиза дю Фаржи и Мария де Роган, герцогиня де Шеврез были подругами, обе считались ближайшими доверительницами королевы и обе входили в один круг заговорщиков. Но в свое время между ними пробежала черная кошка. Де Шеврез удалили от двора, Мадлен осталась, Шеврез решила провернуть дело с фальшивым письмом от родственников королевы, в котором они настраивали Анну против мужа, чтобы окончательно рассорить короля с женой. Письмо отправлялось с таким намерением, чтобы его перехватили. При этом могла пострадать Мадлен, но герцогиню это совсем не беспокоило — маркиза подозревала, что она даже специально подставляла ее. Но это была всего лишь версия маркизы. — Ты уверена, что это дело рук герцогини де Шеврез? — Почти наверняка! — убежденно воскликнула маркиза. — Я что-то подобное подозревала. Мария очень ревнует меня к королеве. Хотя… — она ненадолго задумалась. — Я еще все раз проверю. Но, в любом случае, ты меня спас! Если бы письмо перехватили, как планировалось, я бы обязательно впала в немилость. Она впилась мне в губы долгим поцелуем. Еще некоторое время ушло на последствия поцелуя. — Ах! — раскрасневшаяся Мадлен опрокинулась на подушки. — Ты настоящий зверь! Мой зверь. Меня этот эпитет несколько напряг. — Как понимать все это? — я показал взглядом в направлении своих покоев. — Что не так? Ты мой фаворит! — категорично бросила маркиза. — И должен быть всегда рядом. — Я никому ничего не должен, — сухо возразил я. — Тебе это не нравится? — маркиза на меня изумленно уставилась. — Место рядом со мной принесет тебе очень многое: положение, власть, деньги! Или ты опасаешься моего мужа? Но он в Испании и давно привык к тому, что я наставляю ему рога. Он не против, ибо слишком занят государственными делами. — Я привык добывать все своими силами, — я приподнялся на локте. — От тебя мне ничего не надо, кроме тебя самой.