— Гребанный пятачок… — я поймал ее за пояс и перекинул за опрокинутый стол, а сам почти в упор пальнул в кабана из пистоля, в самый последний момент едва увернувшись. Но опять без видимого результата. Точно слышал удар пули об череп, но тварь только помотала мордой. — Бах, бах!!! — рядом бабахнул сдвоенный выстрел. Я повел взглядом и увидел, что это стреляла Мадлен из двуствольного охотничьего мушкета с кремневыми замками. Пятачок сунулся рылом в землю, но тут же вскочил и с яростным визгом понесся к маркизе. Мадлен ойкнула и скрылась в шатре королевы. — Блядь! — я выдрал из рук Саншо рогатину и побежал туда же, крича как сумасшедший, чтобы отвлечь зверя. Пятачок ворвался в шатер, но, к счастью, сразу снес одну из подпорок и запутался в пологе. Баск вместе с еще каким-то энтузиастом из прислуги принялись лупить его алебардами, а я обогнул палатку и забежал внутрь через другой вход. — Вон! — выпихнул наружу какую-то перепуганную даму, быстро сориентировался и ворвался в покои Анны Австрийской. Сама королева забилась угол, перед ней стояли со шпажонками в дрожащих руках два молоденьких пажа, а Мадлена быстро заряжала мушкет, яростно работая шомполом. — Ваше величество… — я рубанул рогатиной по стенке, потом руками разорвал полог. — Уходите, живо… Но никто не успел сдвинуться с места, потому что в покое показалась окровавленная морда вепря… Королева перепуганным, но гневным голоском, неожиданно выругалась на испанском. — El dumbass mas grande en el mundo![35] Кабаняра остервенело фыркнул и с пробуксовкой ринулся вперед. Я только успел выставить рогатину на уровень груди пятачка и прижать конец древка ногой к земле. А дальше… Дальше в меня словно врезался паровоз… Честно сказать, я толком ничего не понял, ощущения и картинка смазались. Помню, куда-то летел, потом саданулся во что-то мягкое. Запутался, забарахтался, развел руками что-то очень похожее на кружева и увидел… Господи помилуй! Не знаю, как это выразить словами. В общем… черт… я увидел основательно заросшую светлыми курчавыми волосенками женскую писечку. — Вы там не задержались? — тактично поинтересовался голос королевы. Надо сказать, очень неожиданно для меня. — Матерь божья… — перепугано ахнул я. Королева сидела на заднице широко раздвинув ноги, а чертова зверюга, получается, меня между этих ножек и закинула. Дальше я суматошно выдрался наружу из-под юбок ее величества, уже прикидывая, как меня казнят за святотатство: колесуют или все-таки четвертуют. Анна Австрийская даже не покраснев, пристально смотрела на меня. Пажей не было, они куда-то успели свалить. Мадлена с трудом сдерживалась от смеха, прикрывая ротик рукой. Вепрь похрипывал и пускал кровавую слюну, распластавшись на ковре с засаженной в грудь до упора рогатиной. Он все еще был живой, дрыгал ногами, но сдвинуться с места не мог. А у меня, почему-то пекла адским огнем правая ягодица. — Madre de Dios… — королева спокойно встала, деловито одернула юбки, а потом слабо ахнула и рухнула в обморок. — Блядь… — я едва успел подхватить ее на руки. Покрутился и зачем-то полез вместе с ней наружу через прорез в пологе. И явился прямо пред глаза его величества Людовика, тринадцатого этого имени. Король в плотном окружении охраны молча смотрел на меня. Рядом стоял его высокопреосвященство кардинал Ришелье и Гастон Орлеанский. Ну и куча прочего народа. «Все-таки четвертуют…» — обреченно подумал я. Впрочем, на лице короля почему-то не просматривалось гнева или досады. А потом он и вовсе удивил, неожиданно поинтересовавшись: — Где вепрь? — Отпустите же меня… — сердито зашипела Анна Австрийская. Я ее аккуратно поставил на землю, поклонился, но ответить не успел. Королева гневным голоском сообщила: — Пока ваша свита бегала от кабана, этот кавалер убил зверя и спас меня, ваше величество! Король выслушал ее, перевел взгляд на меня, едва заметно кивнул и потопал в полузаваленный шатер смотреть на вепря. Вот так взял и потопал. За ним повалили остальные. К королеве подлетели дамы и тоже ее увели. Со мной остался только Артемон дю Марбо. Он склонился к моему уху и очень тактично шепнул. — Антуан, у вас… как бы это сказать… немного не в порядке с нарядом, в частности… Я машинально лапнул себя за задницу и обнаружил, что штаны порваны, мало того, весь зад в крови. Саншо хрюкнул, даваясь смехом. — А надо мной смеялись, ваша милость… — Иди в задницу, скотина, — зло ругнулся я. — Черт… — Антуан! — к нам рысью подбежал Гастон Орлеанский. — Вот это была потеха! Что с вами? И тоже счастливо заржал. Пришлось переться в одну из уцелевших палаток и ждать, пока Саншо зашьет дыру на штанах. Сама жопа почти не пострадала, обошлось неглубокой ссадиной. Правда, хоть убей, я так и не понял, когда ее получил. К кабану вроде тылом не поворачивался. А потом пришел какой-то чин из королевской свиты и чопорно сообщил, что мне предписано королем вернуться домой и смиренно ожидать своей участи. Покидать Париж запретили. Уже по пути домой, я кратко пересказал Саншо случившееся. — Матерь божья! — баск быстро перекрестился. — Что, правда, прямо под юбки? — Угу… — я страдальчески вздохнул, поудобней умащивая раненое седалище в седле. — Если королева расскажет… в общем, беги, мой друг, беги. Иначе и тебя четвертуют… — Никогда, ваша милость! — баск помотал башкой. — С вами до конца! Господь не выдаст, может и обойдется… — он немного помедлил и шепотом поинтересовался. — И как она? — Кто? — я недоуменно на него уставился. — Ну… — баск расплылся в улыбке. — Ну… эта… королевская… ну… вы поняли… Я немного подумал и честно признался: — Ничего особенного. Видал и лучше. — Эх! — баск мечтательно прищурился. — Хоть бы одним глазочком глянуть и можно на плаху. К слову, ваша милость… — он сделал загадочную паузу. — Говори уже. — Я видел, как с теми мальцами… словом, перед тем как эти щенки открыли клетку, я видел, как с ними разговаривал один дворянин и показывал на кабана. Он мне сразу не понравился.