Перпонше изрядно перепугался, но высвободиться не пытался. — Да вы что, господин, да я никогда… клянусь всеми святыми и своей жизнью! — Надеюсь, мы друг друга поняли?.. — Я все понял, мой господин, все сделаю, как вы сказали. Когда можно будет вернуться в Париж? — Надеюсь, что скоро… А сейчас ступай прочь, мне нужно отдохнуть. Но отдохнуть мне не дали. Едва Перпонше оставил меня в одиночестве, как в дверь негромко постучали, и в комнате, вместе с цветочным ароматом духов, появилась Мари. Выглядела она встревожено. Быстро осмотревшись и убедившись, что я один в комнате, она приложила палец к губам и жестом позвала меня следовать за ней. Я удивился, но подчинился ее воле. Мы прошли несколько комнат, повстречав по дороге пару слуг, надраивавших паркетный пол и не обративших на нас ни малейшего внимания. В следующей комнате герцогиня остановилась, быстро огляделась по сторонам, и, не увидев никого лишнего, скрылась за одной из портьер. Я шагнул следом, обнаружив за портьерой неприметную дверцу, за которой открывался узенький проход. — Скорее же! — нетерпеливо прошептала Мари, — Нас не должны заметить! Постарайтесь ни за что не зацепиться вашей шпагой! Это было проще сказать, чем сделать. Проход был настолько узким, что мне пришлось взять шпагу в руки и продвигаться вперед боком. Кажется, мы попали в один из секретных ходов, которых в любом уважающем себя замке полным полно. Интересно, что задумала де Шеврез? Куда она меня ведет? Возможно, в засаду, но убить меня было бы проще прямо в отведенной мне комнате, зачем так утруждаться… Любопытство толкало меня вперед, и я не отставал от Мари ни на шаг. Проход вел мимо комнат и залов, я слышал громкие голоса, но герцогиня шла дальше. Наконец, она остановилась. Было так тесно, что я невольно прижался к ней, чувствуя запах ее волос, ощущая на себе ее дыхание. Внезапное возбуждение охватило меня, и я уже готов был овладеть ей прямо здесь, несмотря на все неудобства, как вдруг она вытащила из фальшивой перегородки две деревянные затычки и прошептала: — Смотрите и слушайте очень внимательно! Я прильнул глазами к замаскированным отверстиям и увидел уже знакомую мне комнату — кабинет барона, в котором находились три человека: сам барон, сидевший в кресле, уже знакомый мне гигант де Нуаро, задумчиво стоявший у окна, и полноватая женщина за пятьдесят, занявшее место на диване. Одета она была в строгое черное платье с ослепительно белым воротником и манжетами. На ее шее двумя волнами поблескивало ожерелье из белого крупного жемчуга, в ушах — жемчужные же серьги, на пальцах — несколько золотых колец. Лицо ее казалось слегка оплывшим, с двойным подбородком, тем не менее, от этой женщины веяло властью и волей. По ее жестам, взгляду, чуть хрипловатому, негромкому голосу было совершенно понятно: она привыкла, чтобы ей беспрекословно подчинялись. Угадать, кто передо мной, было совершенно не трудно. Мария Медичи, ныне опальная королева-мать. — Вы хорошо изучили бумаги, барон? — Всю ночь не спал, читал. Не зря мы их так ждали и заплатили за них столь огромную сумму. Они того стоят! Даже нескольких писем вполне хватит, чтобы отправить его в изгнание, а то и вовсе на плаху. Считайте, Ваше величество, что мы уже победили! — Не торопитесь, де Пьемон, с Ришелье шутки плохи, он не прощает ошибок. Мы должны быть полностью во всем уверены, чтобы сыграть свою партию. Иначе, это не он, а вы отправитесь на плаху. И не только вы, а все, кто сейчас с нами. — Но Ваше величество, — барон, кажется, был сильно удивлен, — здесь же вся его секретная переписка с германскими протестантами! Мне кажется, одного этого уже достаточно… а помимо переписки, в бумагах имеются его долговые расписки на крупные суммы денег из казны, которые ушли неизвестно куда. И еще много всего интересного! — Бумаги слишком хороши, — задумчиво сказала королева. — Откуда они вообще взялись у вас? — А разве Его высочество не сказал вам? К нему через посредников обратился один человек, представившийся заклятым врагом Армана Жана дю Плесси, и пообещал предоставить документы, способные погубить кардинала. В качестве доказательства он передал одно из писем, самое невинное, по сути, но даже оно содержало в себе многое. Полный же набор должны были привезти в Париж с преданным человеком, если Месье согласился бы заплатить требуемую сумму денег. — И вы не знаете, кто был тот человек, этот «заклятый враг», — констатировала королева. — Он захотел остаться инкогнито. Мы не могли рисковать потерять такой шанс и согласились. В конце концов, какая разница, кто он? Главное, что он на нашей стороне. У Ришелье полно врагов. — Допустим… А вы уверены в подлинности документов? — кажется, королева потихоньку проникалась уверенностью де Пьемона. — Насколько я могу судить, они подлинны. За них было пролито много крови… — Да, я слышала кое-что об этой истории. Говорят, вы похитили некоего шевалье прямо из зала суда, а потом с ним на пару зарубили пару десяток человек? — Этот шевалье — тот самый верный человек, доставивший бумаги в Париж. Но он попал в скверную историю перед нашей встречей и оказался схвачен. У меня не было выбора, пришлось действовать решительно. А после мы должны были забрать бумаги, но попали в засаду. Нас было четверо, но Бертье и Виаль погибли почти сразу, а врагов было не более десяти. — И все же, двое против десяти — это подвиг! Кстати, что вы думаете делать с этим вашим шевалье? — С де Брасом? — удивился барон. — А что я должен с ним делать? — Подумайте сами, — королева-мать говорила спокойным и размеренным тоном, но от ее слов мурашки бежали по коже, — он слишком много знает и может сильно навредить нашим планам. Если вдруг этот самый де Брас попадет в руки к кардиналу, то, поверьте, из него выбью все признания. У Ришелье служат весьма умелые палачи. — Предлагаете запереть его на время? У меня в замке есть отличная тюрьма. — Из любой тюрьмы можно бежать, а шевалье уже доказал свою изрядную ловкость. — Что же с ним делать? — де Пьемон решительно не понимал намеков королевы или же делал вид, что не понимает. — Хороший удар кинжалом способен решить подобную проблему, Фельтон недавно это доказал[43], — внезапно высказался де Нуаро. Я хорошо видел его профиль на фоне приоткрытого окна. Губы Нуаро были сжаты, глаза хмуро смотрели на мир. — Я лично берусь выполнить это поручение. Вот ведь мерзавец, этот, и правда, убьет и никаких угрызений совести испытывать не будет. Кажется, пора покидать этот гостеприимный замок, пока меня не прирезали в собственной постели. Мария Медичи одобрительно кивнула на слова Нуаро, но барон поморщился. — Убить де Браса? Он же на нашей стороне. К чему это? — Я вам уже объяснила резоны. Конечно, вы тут хозяин, но если вы хотя бы немного цените мои советы и пожелания, то поступите соответственно. Я хорошо понимал де Пьемона. С одной стороны, жизнь какого-то никому не известного и ненужного шевалье, с другой — расположение самой королевы-матери, которая, пусть и находилась в опале, но с помощью бумаг вскоре должна была вернуть свое влияние, и даже упрочить его. И отказывать ей было бы глупо и недальновидно. — Ваше слово для меня закон, Ваше величество, — мрачно сказал барон, и я понял, что судьба моя решена. Шеврез дернула меня за рукав и знаками показала, что я слышал достаточно. Тем же маршрутом мы вернулись в комнату. Перпонше где-то шлялся, в комнате было пусто. — Зачем вы спасаете меня, Мари? И откуда вы знали, что она предложит убить меня? — Вы мне понравились, шевалье. Такой ответ вас устроит? И еще, мне кажется, в вас есть какая-то тайна, и я планирую ее разгадать. А касательно планов Ее величества, тут все просто: она всегда избавляется от лишних свидетелей. Правда, я ставила на яд, но кинжал — это нынче модно. Бегите, Франсуа! Я дам вам адрес в Париже, там живет верный мне человек, вы можете спрятаться у него на время. Деньги у вас есть, отдохнете, подлечите раны, а потом я свяжусь с вами, поглядим, чем кончится эта история с бумагами… Я в сомнении смотрел на нее, решая, как поступить. Вернуться в Париж, где меня ищет каждая собака? Лучше уехать подальше, в Испанию или Австрию! Острая шпага и крепкие кулаки много где могут пригодиться. — Я прошу вас, шевалье, сделайте, как я говорю. Поверьте, я желаю вам исключительно добра! — Мари почувствовала мои сомнения и легко провела рукой по моей щеке. Что же, пусть будет так. — Хорошо, я поеду в Париж. Но если меня схватят и казнят на Гревской площади, это будет на вашей совести. — Надеюсь, этого не произойдет, мой милый друг. Сейчас я напишу вам адрес… Она подошла к столику, на котором находились письменные принадлежности, быстро начертала на обрывке бумаги несколько слов и отдала листок мне в руки. — Улица По-де-Фер, угловой дом. Там с недавнего времени снимает комнаты один юноша, лишь недавно приехавший в Париж. Прежде мы были весьма дружны с его матерью. В память об этой дружбе он приютит вас. — Хорошо, я обращусь к нему, но почему бы мне самому не найти себе жилье? Поверьте, я с этим справлюсь. Зачем мне обременять своим присутствием этого юношу? — Так мне будет проще отыскать вас. Это всего на пару недель, не дольше. Скажите ему, что Мари Мишон передает ему привет. Он знает меня под этим именем. — Пусть будет, как вы решили. Как зовут вашего юношу? Герцогиня де Шеврез улыбнулась. — Шарль Ожье де Бац де Кастельмор, но он предпочитает носить фамилию матери, так что зовите его д'Артаньян. Эпилог В дорожной пыли весело чирикая купались воробьи, но едва заслышав топот копыт птичья братия вспорхнула и расселась на придорожных деревьях. Топот становился все ближе, а потом практически разом к перекрестку проселочных дорог выехали два дворянина в сопровождении слуг. Не доезжая нескольких метров друг до друга, они тоже одновременно остановились. Последовал недолгая пауза, после которой кавалеры спешились и подошли друг к другу. По выражениям на их лицах было видно, что они уже встречались, впрочем, особого доверия друг к другу не просматривалось. — Ваша милость… — блондин снял шляпу и скупо поприветствовал второго. — Если провидению угодно нас время от времени сводить, считаю должным представиться. Шевалье Антуан де Бриенн! А этот увалень на лошади, мой слуга Саншо Мендоса… — Мы виделись, ваша милость? — несколько фальшиво удивился брюнет, но тоже исполнил поклон. — Хотя, неважно. Я шевалье де Брас, а это мой слуга Перпонше. — Виделись и не раз, — шевалье де Бриенн едва заметно улыбнулся. — Мы въехали в Париж в один день, потом я стал случайным свидетелем вашей дуэли у монастыря Кармелиток, затем мы сидели в одно время, но в разных камерах в Бастилии, дальше я мимолетно и опять случайно видел, как вы спешно покидали дворец Правосудия… — Можете не продолжать, шевалье, я вспомнил… — сухо прервал его шевалье де Брас. — Насколько я понял, наша нынешняя встреча явно неслучайна в отличие от прошлых? — Его рука легла на эфес шпаги, а лицо закаменело. — Я к вашим услугам… — Совсем наоборот, — шевалье де Бриенн еще раз поклонился. — Абсолютно случайна. Шутки провидения… — он пожал плечами. — Возможно мой вид обманчив, но я духовное лицо и еду принимать свое аббатство. И уж точно не собираюсь препятствовать вам… Шевалье де Брас немного отмяк лицом, но остался безмолвным. — Удачи в пути, ваша милость. Аббатство Сен-Антуан-де-Шам, буду рад вас видеть, — шевалье развернулся и пошел к своей лошади, по пути буркнув себе под нос на русском языке. — Как же все это странно…