Я взяла сумку и направилась к выходу, где уже был припаркован микроавтобус. – Анна, подожди! – вдруг услышала, я как окликнул меня Дэвид. «Чёрт, почему он тут», – выругалась я мысленно и обернулась. – Привет, Дэвид! – приветливо поздоровалась я с ним, пытаясь изобразить милую дежурную улыбку. Он был одет в чёрные джинсы, которые сексуально обтягивали его мускулистые ноги, и светлую льняную рубашку, которая выгодно подчёркивала его широкие плечи. Дэвид приблизился ко мне, и его карие глаза проникли в меня насквозь. Я вновь почувствовала его запах. Внутри что-то щёлкнуло. – Нам не удалось увидеться, сегодня был очень напряжённый день, я только освободился, – сказал мне Дэвид. – Как у тебя дела? Ты, наверно, устала и голодна. Я угадал? – Это так заметно? – съехидничала я. Дэвид с довольной ухмылкой посмотрел на меня сверху вниз, нагнулся ко мне чуть ближе и тихо произнёс: – Нет, ты обворожительна, – и подмигнул мне, как мальчишка. Я моментально вспыхнула и растерянно опустила глаза, не зная, как правильно реагировать на его комплимент. В очередной раз Дэвид Торнео обезоружил меня своим поведением. – Спасибо, Дэвид. Мне пора, меня ждёт синьор Клауди с остальными коллегами, – сказала я официальным тоном и собралась попрощаться. – Не беспокойся. Я договорился с ним, что сам отвезу тебя, – спокойно произнёс Дэвид и посмотрел на свои платиновые часы на руке. – Договорился о чём? – в недоумении переспросила я. Он не ответил и, не обращая на меня никакого внимания, ненавязчиво развернул и слегка подтолкнул к выходу, пропуская вперёд себя. Мы вышли на улицу. – Недалеко отсюда, на площади Бра, есть одно уютное заведение с отличной итальянской кухней. Я заказал столик на 21:30. Нам надо поторапливаться, не люблю опаздывать, – сказал мне Дэвид. – Какой столик? – вновь переспросила я, не до конца понимая, что происходит. – Шеф-повар этого ресторана – мой старинный приятель. Я уверен, тебе там понравится, – произнёс Дэвид и уверенно взял меня за руку, чтобы перейти дорогу. Я повиновалась. Прикосновение его руки к моей тотчас вызвало во мне вулканическое извержение эмоций. Мы перешли на другую сторону и зашагали по вымощенной булыжниками улице, продолжая держаться за руки. Моя усталость мигом улетучилась, я почувствовала силы и легкость во всём теле. «Как Дэвиду удаётся так легко управлять мной? Он мной манипулирует», – подумала я возмущённо, но в душе прекрасно понимала, что я сама желала этого и позволяла ему это делать. – Синьор Торнео, как Вы могли быть так уверены, что я приму Ваше приглашение на ужин? Я могла отказать Вам, – спросила я деловым тоном, решив продемонстрировать твёрдость характера. – Ты была бы первая девушка, которая мне отказала, – спокойно ответил Дэвид, сжимая крепче мою ладонь. От такого самоуверенного ответа у меня перехватило дыхание. Мне стало неловко. Какой нахал! «Анна, что ты тут делаешь, разворачивайся и уходи!» – сказала я сама себе, но всё равно продолжала идти рядом. Он был прав, я не могла отказать ему. Мы вышли на огромную площадь Бра, где располагается символ Вероны – круглый римский амфитеатр Арена. Это архитектурное здание почти одинаково с римским Колизеем, но гораздо меньше по размеру. Недалеко от театра я заметила уличного артиста. Он выполнял номер с факелами, подвешенными на цепочках. Вокруг него собралась толпа любопытных зевак смотреть представление. Артист ловко размахивал цепочками в разные стороны, создавая огненные узоры в воздухе в сумеречном свете дня. Это было красивое зрелище. Дэвид остановился. Он пристально посмотрел на артиста, его глаза немного сузились, и он странно произнёс ровным голосом: – Этот человек думает, что может доминировать над огнем. Глупец! Однажды он поймёт, что нельзя доминировать над тем, что сильнее тебя. Я тут же вспомнила плакат из детства с лозунгом «Не играй с огнём!». «Почему Дэвид так отреагировал на это уличное представление? Странно», – подумала я про себя. Ресторан располагался в одном из узких переулков площади и напоминал старинный итальянский трактир. На входом висела старая деревянная вывеска. Дэвид открыл дверь перед мной, пропуская вперед. Мы вошли в просторный зал с круглыми столами, накрытыми длинными белоснежными скатертями с изящной сервировкой. К нам радушно подошел официант в белом пиджаке. – Синьор Торнео! Рад Вас приветствовать. Пожалуйста, сюда. – Привет, Луиджи, – сухо поздоровался Дэвид. Официант жестом показал нам пройти в маленький зал, который находился справа от входа. – Здесь вас никто не побеспокоит, – любезно проговорил он. Я огляделась вокруг и заметила, что в зале стояли всего три столика. «Интересно, именно в этот ресторан Дэвид приводит своих любовниц?» – пролетело у меня в голове. – Спасибо, – ответил Дэвид. Он покорно отодвинул мне стул, и я покорно присела на краешек. К такой галантности я совсем не привыкла, никто не был так внимателен со мной. Дэвид сел напротив меня и посмотрел своим пронзительным взглядом. Я почувствовала себя голой, безоружной и естественной одновременно. Электрический ток пробежался по телу. Мы сидели молча и смотрели друг на друга. Нам не нужны были слова в этот момент. К столику подошла молоденькая официантка в белой рубашке и чёрном фартуке с двумя меню в кожаных папках. Она раскрыла одну папку и подала мне, а вторую подала Дэвиду. Она нежно улыбнулась, и её глаза заблестели; было заметно, что она захотела полюбезничать с Дэвидом. – Спасибо, – ответил он, не обращая на неё никакого внимания. С разочарованным лицом официантка удалилась. В моём меню были написаны только названия блюд. «Как я могу сделать заказ, не зная, сколько он стоит?» – растерянно подумала я. У меня есть одно правило – когда я иду первый раз с мужчиной в ресторан, то всегда имею кошелёк при себе, на всякий случай. – Дэвид, в этом ресторане подают меню без цен? – неуверенно спросила я. Он посмотрел на меня и, почти смеясь, заулыбался. Я покраснела. Опять я сказала какую-то глупость. – Нет. В этом ресторане меню без цен подают только дамам, – любезно ответил он. – Я не знала, – тихо пробормотала я в ответ и уткнулась носом в папку. – Что ты закажешь? Могу посоветовать. Здесь делают отличный паштет из мяса утки с рисом в бальзамическом уксусе. – Да, прислушаюсь к твоему совету, – ответила я, не отводя глаза от папки, делая вид, что читаю. – Мне также хотелось бы немного красного вина, если можно, – добавила я. Глоток вина всегда помогает мне снять усталость и напряжение после длинного рабочего дня. – Хорошо, но не могу составить тебе компанию, – ответил Дэвид. – Я помню. Мы сделали заказ, и пришло время начинать наш разговор. Я решила сделать это первой. – Дэвид, зачем ты пригласил меня на ужин? – спросила я, набравшись храбрости задать ему прямой вопрос. Он посмотрел на меня в упор своими карими глазами и тихо произнёс: – Мне было приятно это сделать. – Я польщена твоим ответом, но хочу сразу предупредить, мы можем быть только друзьями, не надо за мной ухаживать, – вырвалась у меня фраза, о которой я тут же пожалела. Дэвид сделал задорную ухмылку, и его карие глаза посмотрели пристально на меня. – Я вовсе не собираюсь тебя компрометировать. Сейчас мы друзья, но никто не может предсказать, что произойдёт потом, – спокойно ответил он уверенным тоном голоса, и его взгляд пронзил меня до глубины души. – Извини, я не хотела тебя обидеть. Не обращай внимания. Забудь, – пробормотала я, пытаясь сгладить разговор. Мне стало стыдно за мою прямоту. – Ты очень любезен, – добавила я. – Не надо извиняться. Ты вовсе меня не обидела, – мягко проговорил Дэвид. Официант принёс наш заказ и аккуратным профессиональным жестом поставил на стол. Глоток красного вина и великолепный паштет из утятины были настоящим наслаждением. Я окончательно расслабилась и не чувствовала никакого внутреннего напряжения. – Расскажи мне о себе? – пошла я в атаку с расспросами. – Где ты родился? Я заметила, как Дэвид чуть напрягся от последнего вопроса. Он сделал глоток воды и медленно поставил фужер на стол; после некоторой паузы он ответил с легкой грустью в голосе: – Я родился в Риме. Моя родная мать отказалась от меня при родах, и я попал в детский приют, через месяц меня усыновила одна бездетная пара. Мой приёмный отец принадлежал к одному миланскому аристократическому роду. Я ношу его фамилию. Моя приёмная мать была оперной певицей. Я смутно помню моих родителей, потому что, когда мне было четыре года, они оба погибли в автокатастрофе в рождественскую ночь. В этот момент я находился с бабушкой и ждал их, чтобы вместе открыть подарки под рождественской ёлкой. Они не приехали, – Дэвид замолк и повернул голову в сторону, смотря в пустое пространство. Немного помолчав, он продолжил: – У меня осталось лишь одно яркое, детское воспоминание: я с отцом сижу в роскошном зале театра Ла Скала и смотрю, как моя мама поёт на сцене. После катастрофы моим опекуном стала моя приёмная бабушка, мать моего отца. Она вырастила и воспитала меня. Год назад её не стало, – тихо произнёс Дэвид и опустил глаза.