– А я тут жил, – сказал Тихон, глядя, как Арина пытается стряхнуть с джинсов крошки грифеля. – Я тебе еще лучше картинку нарисую! – сказала Мелкая, преданно глядя в глаза Арине. Конечно, у девочек были имена. Но Тихон звал их Мелкая и Немелкая. Пикантность ситуации была в том, что Немелкая была младше, хоть и на десять минут, но больше. А Мелкая, соответственно, старше, но худее. Мелкая была очень похожа на Тихона, такой же эльф с длинными белыми волосами. И именно она мгновенно прилипла к Арине и начала рисовать для нее картинку за картинкой, стряхивая мусор от грифеля и ластиков прямо на себя и на все вокруг. Немелкая же все время пыталась стащить какую-нибудь еду. Мама Тихона смотрелась среди всего этого вполне гармонично. Восхищалась картинками одной, отбирала то хлеб, то сушку у второй и колдовала у плиты. – Через полчаса будет ужин, ждем папу, – сказала Елена, когда Немелкая в очередной раз попыталась что-то схомячить. – Ой, мы пойдем, наверное, неудобно, – зашептала Арина Тихону. – Да ты что! – возмутилась мама. – Это ж такое счастье – вас кормить! Запеканка, салат, пирог… Арина представить себе не могла, что столько еды можно готовить одновременно. – У вас всегда так? – спросила она. – Угу, – ответил Тихон. Тарелки, кружки, салфетки… – Я всегда мечтала о большой семье, – призналась мама, – вот чтоб как сейчас, четверо детей за столом. Лучше пятеро, конечно. Или… – Ма-а-ам, – взвыл Тихон, – неужели тебе этих двух мало? – Мало, – честно призналась мама, – мне и тебя мало. Так что приходи почаще. И Арину приводи. И еще кого хочешь. Вы же одноклассники, правильно я поняла? – Угу, – сказали подростки хором. – А еще мы вместе в одну студию ходим, – призналась Арина. – Ой, – заволновался Тихон, – ты только отцу не говори! А то он и так… – А что за студия? – полюбопытствовала мама. – Ну… – Арина смотрела на Тихона, пытаясь по его глазам понять, что можно говорить, – там как бы театр, как бы мода, но Тихон, он как бы… – Я рисую, – признался Тихон. – Так это же замечательно! – обрадовалась мама. – Я очень рада, что ты опять рисуешь. – Опять? – удивилась Арина. – Когда он был маленький, он занимался, а потом… – Потом родились эти и тебе стало не до меня, – мрачно сказал Тихон. На кухне повисла неловкая пауза. – А я красиво рисую? – спросила Мелкая. – Очень, – сказала Арина. И подумала, что давно не видела вторую сестру. Заглянула под стол и обнаружила, что та тихонько ест лист капусты, который стащила со стола. Арина прыснула. Немелкая показала ей кулак. «Пусть ест, капусту можно», – одними губами сказала Елена. И тут уж рассмеялись все, обстановка разрядилась. А потом пришел Петр, помыл руки и уселся во главе стола. Эту картину мама много раз описывала Арине, как самый страшный женский кошмар. Жена как обслуживающий персонал. Жена, которая мечется между столом и плитой. Жена, которая в переднике на кухне достает из духовки пирог. Но пирог был такой вкусный, а ужин получился такой веселый, что Арине быст-ро надоело ужасаться и она расслабилась. Девочки в присутствии папы вели себя почти чинно. Немелкая молча, но аккуратно наворачивала добавку, пользуясь ножом и вилкой, Мелкая вела светскую беседу. А потом Елена предложила подбросить их домой. В машине Арину совсем развезло и она задремала, привалившись к Тихону. «Хорошо, когда друг – гей», – подумала она, засыпая. И мама Тихона посматривала на них в зеркальце заднего вида и улыбалась. * * * Арину высадили у ее дома. Она долго моргала, пытаясь понять, где она и зачем выходить из такого теплого места, где так удобно спать на ручках у Тихона. Потом мама довезла сына до подъезда и поняла, что Тихон выбирается на улицу с большой неохотой. И не только потому, что снаружи так промозгло. – А давай я к вам поднимусь! – предложила она. – Зачем? – настороженно спросил Тихон. – Должна же я знать, в каких условиях живет родной сын! Виктор появлению бывшей жены не слишком обрадовался. Коротко мотнул головой в ее сторону и напомнил сыну: – Завтра сразу после школы на терапию! И чтоб я тебя не вызванивал по полчаса! – Какую терапию? – сделала стойку Елена. – Тихон мне ничего не говорил! – А вот такую! – злорадно ответил Виктор. – Вы со своим муженьком чуть не покалечили ребенку психику, а я лечу! Между прочим, не бесплатно… Елена мгновенно превратилась в волчицу Ракшу, которая защищает Маугли от Шерхана. – От чего ты его лечишь? – От… голубизны! Тихон инстинктивно сжался. Точно так же родители ругались весь последний год совместной жизни. Тогда Тихон старался забраться куда-нибудь под стол, чтобы всего этого не слышать. Теперь не заберешься – не поместишься. Мама боковым зрением оценила позу сына и ледяным голосом предложила: – Витя, а ты не хочешь угостить меня чаем? Тихон, ты пока поиграй у себя в комнате. Тихон лихорадочно рисовал и злился. На себя – надо было остаться и принять участие в разговоре, а он струсил! На отца – вот зачем он при матери ляпнул про лечение? Специально, что ли? На маму – что это за «поиграй у себя в комнате»? Он что, первоклассник? И снова на себя – потому что малодушно радовался. Потому что не хотел он ни в какой беседе участвовать. Хотел, чтобы мама защитила от злого дядьки-врача… Это были противные, слабые мысли, но отделаться от них Тихон не мог. Дверь в его комнату скрипнула, вошла мама. Тихон едва успел перевернуть изрисованный лист. Мама сделала вид, что ничего не заметила. – Мы с папой договорились, – сказала она устало, – если ему так легче, пусть водит тебя на эту терапию, но никаких травяных настоев! И благовоний! И никаких… процедур! Пусть болтает, что хочет, но пичкать тебя всякой дрянью я запрещаю! Тихон кивнул. Ну хоть так… Мама подошла и обняла его за голову: – Большой уже какой… Ты прости, что я так редко звоню… Не видимся совсем. Два маленьких ребенка… Но они уже подросли, так что теперь будем чаще встречаться! Тихон замер с закрытыми глазами. Больше всего он боялся, что мама заметит его слезы. Мама чмокнула сына в макушку и повторила: – Никаких медикаментов! Если будет что-то тебе подсовывать, сразу звони мне! Тихон кивнул, молясь, чтобы мама еще чуть-чуть так постояла, обняв его голову. Но мама еще раз его чмокнула и заторопилась: – Извини, мне пора… Девчонок пора укладывать, на завтра что-то приготовить. Звони! Она ушла, а Тихон долго искал в куче хлама на столе салфетки. А когда нашел, громко, с чувством высморкался. * * * День был нервный. Нервничал отец, когда вез Тихона на терапию.