Арина в страшном кошмаре не могла себе представить, что на их выстраданном показе будет именно так. – Жаль, музыка на финал пошла не та, – сказала Светлана, – зато Тихон был в ударе. Тут улыбнулась даже Арина. Тихон на самом деле сделал их показ. В середине этого ужаса она ему люто позавидовала. Он стоял, широко распахнув крылья, с таким блаженным выражением лица, как будто он на подиуме в Голливуде в свете сотни прожекторов, а в зале несколько десятков тысяч человек орут от восторга. Не та музыка – он и глазом не моргнул. Медленно двигал своими огромными крыльями. В тот момент, когда за ним никто не переодевался, складывал их, приседал, поднимал по очереди то одно, то другое. Сейчас он спал, сидя на полу, завернувшись в крылья, как в кокон, и продолжал улыбаться. – Тихон очень хороший, береги дружбу с ним, – сказала Светлана. Арина поморщилась от пафоса. Береги дружбу. Люди так не говорят. Но Тихон на самом деле очень хороший, тут со Светланой не поспоришь. Арина успокоилась. Высморкалась. – Ничего! – сказала она. – Следующий показ сделаем круче! – Следующего показа не будет, – сказала Светлана. * * * Когда Арина пришла домой, мама встретила ее в коридоре со скрещенными на груди руками. – Дыхни на меня, – велела она. Арина даже спросить ничего не смогла от изумления. – Ты пропадаешь где-то вечерами, не отвечаешь на звонки, ты просишь деньги. Откуда я знаю, может, ты уже пьешь в подворотне. – Я? Пью? Арина с детства ненавидела пьяных. До тошноты. – Мама, ты с ума сошла? – спросила она. – Дыхни, – сказала мама. – Это унизительно! – закричала Арина. – Правда? – изумилась мама. – А сидеть дома и ждать, когда ты придешь неизвестно откуда, не унизительно? А не знать, где ты, не унизительно? Арина разрыдалась. Самое обидное, что мама была права. Последние дни Арина сбрасывала звонки. На заднем плане всегда звучала японская музыка, и она очень боялась, что мама сложит два плюс два, музыку и кимоно, и все запретит. – Я не бросила театр моды, – сказала Арина. Мама молчала. – У нас сегодня был показ. Я была в кимоно. Тебе бы это не понравилось. Поэтому я ничего не говорила. Деньги нужны были для того, чтобы сделать крылья Хаулу. Все. Мама молчала. – И вообще! – сорвалась Арина. – Не лезь в мою личную жизнь! Она скрылась в своей комнате, хлопнув дверью. На сей раз Жанна не смогла ничего сказать от изумления. Так и стояла, пока дочь не выглянула и не выкрикнула с вызовом: – И вообще, мы сегодня так опозорились, что театр мод накрылся медным тазом! Так что радуйся! * * * Наутро директор вызвал Светлану к себе, и она поплелась, не ожидая ничего хорошего. «Наверняка уволит из-за показа. По статье, – думала она, – и плевать». Когда она уселась напротив своего непосредственного начальника, тот развернул к ней ноутбук и запустил воспроизведение. На экране было видео показа. Кто-то снимал от дверей зала на мобильный телефон. Светлана вздохнула. В записи зрелище было еще более жалким. Прерывающаяся фонограмма почти не слышна, девчонки в кадр попадали изредка, их лица были почти полностью заслонены веерами, и смотрелось это все именно тем, чем и было, – беспомощной самодеятельностью. Разве что движения Тихона привлекали внимание. Он, видимо, вошел в транс, потому что двигался в понятном только ему ритме. Взмахи больших черно-белых крыльев завораживали. Ролик закончился неожиданно. – Выступили, значит? – с кислой миной произнес директор. Светлана пожала плечами. Что ей было говорить? – Надо было бы тебя за такое депремировать… – Директор сделал значительную паузу. – Ну да ладно. Тем более что вот. Он подсунул Светлане распечатку. Она начала читать, дошла до середины, осознала, что ничего не понимает, – и начала заново, вдумчиво. Кто-то очень вежливый выражал удовлетворение тем, что в России ценят и любят японскую культуру и даже отметили национальный праздник Японии – день культуры. – День культуры? – Светлана удивленно подняла глаза на шефа. – Третьего октября, – самодовольно кивнул он. – Ты думаешь, почему я тебе вообще разрешил весь этот балаган? Потому что японский национальный праздник. «Ты же это из письма японцев узнал!» – подумала Светлана, но комментировать вслух не стала. Далее шел многословный рассказ о том, как делегация общества японско-русской дружбы заехала с официальным визитом в их город для культурного обмена. А культурный атташе из посольства в Москве, который постоянно мониторит сеть по хештегам #япония и #культураяпонии, прислал ссылку на весьма впечатляющее видео с выступления в местном Центре детского творчества. А в конце – внезапно – следовала просьба: «Я был бы чрезвычайно признателен за возможность знакомства с самобытным коллективом, который осуществил эту постановку, дабы выразить лично свое восхищение и предложить дальнейшее сотрудничество». И подпись: «Начальник департамента культурных связей японско-русского общества дружбы господин Ямомото Камури». Светлана уставилась на последнюю строчку, боясь поднять глаза. Она не понимала, что ей делать с этими новостями. – Короче, – сказал директор, отнимая бумажку, – я уже им позвонил и договорился. Этот Ямомото прилетает завтра вечером. Послезавтра повторишь свои пляски с веерами. Да, кулисы уже вешают. * * * Светлана до сих пор пребывала в состоянии, которое боксеры называют грогги, – все вокруг слегка плывет, движения неуверенные, и собственный голос звучит как из бочки. – Спасибо всем, что пришли, – сказала она медленно. Пришли действительно все. Даже те, кто не участвовал в показе. Новость о том, что японцы оценили проход в кимоно, разлетелась мгновенно. Дезертиры выглядели виновато, зато виновницы торжества – особенно Арина – сияли. Даже Тихон светился скромной улыбкой. – Зал, как видите, – продолжила Светлана все так же неспешно, – восстановили. Можем выступать нормально, как репетировали. И переодеваться можно нормально, за кулисами. Улыбка Тихона несколько приугасла. – Нет, Тихон, – утешила его Светлана, – ты был хорош! Очень! Можно сказать, совершил подвиг. Но теперь уже нет такой необходимости, раз все нормально… Она поймала себя на том, что уже в третий раз произносит «нормально», и сбилась. Ничего нормального в происходящем не было. Паузой воспользовалась Арина: – Тихон, ты не расслабляйся! Будешь нам помогать переодеваться! Вообще самым главным будешь! Теперь улыбка Тихона стала кривоватой. – Ох… – Светлана покачала головой и наконец вернулась к реальности. – Времени у нас мало, так что давайте репетировать. * * * Андрей Лазуркин, в недавнем прошлом успешный специалист по продажам, лежал в неубранной кровати в несвежей майке и растянутых трениках и смотрел мимо телевизора, где шел, кажется, «Дом-2». Мысли его были далеко. «Уеду, – думал он. – Все равно мне тут ничего не светит. Да и перерос я эту провинцию. Квартиру продам… В Москву поеду. Там…» Внезапно он понял, что мобильник на прикроватной тумбочке уже давно пиликает. Вырубил звук телевизора, схватил телефон, попытался ответить. Получилось с третьего раза – палец не попадал в кнопку. – Андрюш! – сказал недовольный голос в трубке. – Спишь, что ли? – Нет! Я… в душе был! И рефлекторно почесал немытую голову. – Короче, – продолжил голос, – шведы тут представительство открывают. Набирают людей. Они про тебя не в курсе…