– Спасибо, Олег Семеныч! – Спасибо много, бутылки «Мартеля» достаточно. Сейчас телефон скину. * * * Во время второго показа зал был полон. Директор расстарался, повесили афиши, разрекламировали внутри Центра. Был даже профессиональный фотограф, потому что иметь на сайте фотографии с живым японцем – это отличный способ получить плюшку от департамента культуры. Японец, правда, разочаровал. Он был маленький, совершенно не представительского вида и какой-то патологически скромный. От девочек с хлебом и солью шарахнулся, сесть в центре зала отказался. Переводчик и тот выглядел внушительнее. Но показ японец смотрел очень внимательно. И хлопал искренне. Правда, когда закончилось, выглядел обескураженно. Потом нахмурился. Переспросил что-то у переводчика. – Господин Ямомото интересуется, ваше ли это видео? – спросил переводчик у подбежавшего директора. Директор сурово стрельнул глазами на Светлану. Та подошла, заранее готовясь к нагоняю. – Это наше видео, – кивнула она. – Тогда где же этот юноша? – спросил переводчик, показывая на крылатого Тихона на экране смартфона. Светлана замялась. – Понимаете, – сказала она, – он был, потому что… Тут она испугалась. Если она скажет, что не было кулис, директор будет ее ругать. Она замолчала. Опустила глаза в пол. – Где мальчик? – сурово спросил директор. – Он есть. Он за кулисами, – сказала Светлана, – просто… Она не знала, что говорить дальше. А директор уже кричал: – Позовите сюда этого, с крыльями. Тихон вышел, кусая губы. Японец расплылся в улыбке. Что-то быстро сказал. – Господин Ямомото хочет посмотреть на твои крылья, – сказал переводчик. * * * Японец был предельно вежлив. Он отметил, что все молодцы. Что он восхищен. Подарил Светлане флешку с фильмом про Японию, а всем детям красивые книжки. Он улыбался так, что, казалось, сейчас треснет. А потом переключился на Тихона. Когда он рассматривал крылья, не улыбался. Но с Тихоном они общались почти без переводчика. Тихон показывал, японец цокал языком, фотографировал и спрашивал. А девчонки стояли в сторонке и чувствовали себя ненужными. Тихон трещал без перерыва. Про Миядзаки. Про неповторимый стиль, про то, что в детстве копировал его рисунки, про то, как засмотрел до дыр «Ходячий замок» и как ему снилось, что он Хаул и летит над городом. – Господин Ямомото хочет пригласить тебя в Японию, – сказал переводчик, – по культурному обмену. Девчонки ахнули. Тихон с достоинством кивнул. Как будто его каждый день в Японию приглашают! А потом японец с Тихоном ушли, что-то горячо обсуждая. В зале повисла тяжелая тишина. – Во повезло дураку, – сказала одна из моделей. – В смысле? – спросила Арина. – В смысле халявы, – объяснила модель. – Мы тут ходили, корячились, репетировали. А он крылышками помахал и полетел в Японию. – Козлина эта ваша Ямомота! – сказала другая модель и зашвырнула веер за кулисы. – Чтоб я еще когда-нибудь занялась этой фигней! – сказала первая. – Да ладно тебе, – попыталась возразить Арина, но ее перебили. – А ты вообще заткнись! Это ты этого гея сюда притащила, если бы не он, это бы мы в Японию поехали! – Если бы не он, японца бы здесь не было, – логично рассудила Арина. Но логика никому не была нужна. Поднялся гвалт. Девчонки орали. Арина злилась, пыталась объяснить, что Тихон не виноват, что понравился японцу. Светлана растерянно смотрела на своих подопечных и вяло пыталась привлечь их внимание чем-то вроде: «Девочки, не ссорьтесь!» Ее никто не слушал. – А ты просто влюбилась в своего гея! – орали Арине. – Вот и устраивай с ним показы, а мы уходим! И в самом деле, девчонки довольно быстро собрались и ушли, не прекращая громко возмущаться. Кимоно и веера покидали где попало. Арина со злости начала сгребать все в кучу, а Светлана сидела, уставившись в одну точку, и думала о том, что теперь она точно потеряет работу. – Кретинки! – сказала Арина, пиная ком кимоно. – Не слушай их, – отозвалась Светлана, отрываясь от мыслей, – ни в кого ты не влюбилась, это они из зависти. * * * Лазуркин на новом месте рыл землю, как бешеный крот. На каждом совещании выдвигал идеи, отпускал ценные замечания, но не перегибал – горячо поддерживал инициативы коллег. Понимал, что нужно демонстрировать корпоративный дух, позитивное мышление и прочую лабуду, на которой помешаны европейцы. Босс с оригинальной фамилией Эриксон на все выступления нового менеджера кивал сдержанно, но с явным одобрением. Поэтому, когда на третий день Лазуркина вызвали к директору представительства, Андрюша был уверен, что речь пойдет о повышении. Но ошибся. Господин Эриксон молча протянул ему распечатку. Это был скриншот крика души дуры Жанки. Лазуркин не дрогнул. – Это недоразумение! – объяснил он с широкой улыбкой. – Дружеский розыгрыш! Мы с Жанной давние друзья, иногда друг друга подкалываем… Не самая удачная шутка у нее получилась, согласен… Но она уже извинилась! – Да? – Эриксон по-русски говорил пока приблизительно, старался использовать слова покороче, а паузы подлиннее. – Мне сказали. Вы уволились. Из-за это. Так? «Это ж какая зараза тебе сказала?» – обозлился Лазуркин, но снаружи сделался еще беззаботнее. – Да вы что! Я же объяснял на собеседовании! – И он перешел на английский, чтобы не мучить бедного босса: – I had a short rest! Just a vacation! – Может быть, – Эриксон упорно продолжал по-русски. – Но я сомнеюсь… сомневаюсь. – Вам нужны доказательства? – рассмеялся Лазуркин. – Не проблема! Хотите, я ее приведу сюда, она сама вам расскажет? Босс подумал и кивнул. – Вот и отлично! – Андрюша выудил из папки несколько листков со схемами. – А я пока хочу показать вам наброски по оптимизации торговой сети. Помните, вы на последнем совещании давали указания? Эриксон наморщил лоб, пытаясь припомнить указание, которого он никогда не отдавал. А молодой менеджер не позволил ему опомниться: – Как вы правильно отметили, при таком расположении филиалов у нас будут проблемы с логистикой… Босс впал в кататонию, а Лазуркин продолжал заливаться соловьем, разложил схемы поверх Жанкиной кляузы. Он отчаянно надеялся, что всю эту историю с Жанкой получится как-нибудь замылить. * * * Сегодня Арина жалела, что бросила тхэквондо. Жалела до такой степени, что даже подумала, не пойти ли ей в зал. И если бы у нее была с собой форма, попросилась бы непременно. Но формы не было. И она неслась пешком домой в надежде, что вся злость из нее выветрится. Она злилась на Светлану, которая не смогла разрулить ситуацию. Она злилась на дурных баб, как называла их мама, которые устроили этот скандал на ровном месте. Она злилась на Тихона, который ушел и забыл про нее. И на Ямомото, который не увидел ничего, кроме крыльев. Но что-то еще ее грызло, и она все никак не могла понять что. А потом поняла. Уже почти дома, входя в подъезд, она наткнулась на парочку, которая пыталась целоваться, и вспомнила. «Ты влюбилась в своего гея!» – зазвучало в голове. Она? Влюбилась? В Тихона? Мысль показалась ей такой идиотской, что она со всей дури треснула сумкой по перилам. Полегчало. Парочка шуганулась. Разве можно влюбиться в парня нетрадиционной ориентации? Лифт, как назло, не ехал. Арина смотрела в изрисованную стенку и думала. И чем больше она пыталась думать, тем больше понимала страшную правду. Тихон – единственный парень, которого она может терпеть рядом. Он ушел – она злится. Ей с ним интересно. С тех пор как он появился в ее жизни, с ней все время что-то происходит. Она готова проводить с ним кучу времени… Она. Влюбилась.