— Случилось! — трагически заявил Гриша. — Случилось то, что я — болван. — Погоди, Гриша... Может, не всё так печально? — утешила я бывшего. — Может быть, врач погорячился с диагнозом? — Анель... Я не о том. Я просто не знаю, как тебе сказать. Потому что чувствую себя самой последней свиньёй... Но на днях я видел тебя в городе. Издалека. И вдрут понял... Анель, я был слеп. — Что?.. — спросила я, поражённая таким бурным потоком слов от бывшего. — Я был слеп. Но я вовремя прозрел. Ещё не поздно всё исправить! — горячо заверил меня Гриша. — Я смотрел на тебя, красивую и счастливую... С круглым животом. И понял, что внутри меня что-то перевернулось. — Гриша, я сто раз говорила, не увлекайся фаст-фудом!.. — Анель... Ты не воспринимаешь мои слова всерьёз. И я сам тому’ виной. Но я вдрут понял... Это было словно озарение. Да, пусть будет озарением. Но я понял, чего я лишаюсь!.. Семья... любимая жена... Я могу' быть счастливым, но сам несколько месяцев назад оттолкнуш своё счастье. — Гриша? — спросила я. — Не понимаю, к чему’ ты ведёшь. — Прости меня, — проникновенно сказал Гриша. — Я испугался ответственности и сбежал, как самый последний трус. Но теперь я понял свою ошибку. Я хочу исправить её. Хочу быть с тобой и с малышом... Позволь мне быть рядом. Я едва язык не проглотила от удивления. Чувство, пронзившее меня насквозь, было сложно назвать удивлением. Это был лёгкий культурный шок, который огрел меня по голове, словно пыльный мешок. — Анель. Не молчи, пожалуйста. Дай мне шанс всё исправить! Я уже три дня хожу сам не свой. Я не могу ни есть, ни спать... Я места себе не нахожу и постоянно думаю о тебе. Мне ужасно стыдно за то, каким слизняком я был в начале. Анель, ты просто чудо... Ты поступила очень мудро и смело, оставив ребёнка. Позволь мне участвовать в вашей жизни?.. Пожалуйста... Надо же, как внезапно и неожиданно парня заела совесть. — Скажи, к тебе сейчас можно прийти? — не отступал Гриша. — Гриш, я сейчас не в городе... Я в рабочей командировке. — Рабочая командировка? — возмутился Гриша. — Ты уже должна быть в декретном отпуске!.. У тебя не шеф, а изверг!.. Значит, так... Я отодвинула телефон от уха, ещё раз взглянула на дисплей, проверяя телефонный номер. Гриша ли мне звонил?.. Гриша. — ... как только ты вернёшься! — услышала я окончание фразы. — Что-что? — У ребёнка должен быть отец! — решительно заявил Гриша. Мама с папой твердили мне то же самое. Они так часто мне этого говорили и даже грозились сосватать меня за какого-то знакомого. Мол, Савелию немного за тридцать, не женат, серьёзен и очень хочет иметь семью. Знаямаминых с папой знакомых, сплошь педагогов, осмелюсь предположить, что Савелий — тридцатилетний девственник, живущий с мамой и носящий брюки с подтяжками... Так что Савелия мне рядом видеть совсем не хотелось. — Я хочу быть отцом! — напористо заявил Гриша. — С твоей стороны будет неправильно лишать меня права видеть, как растёт наш... ребёнок. — Хм... Гриша... Ты меня удивил. — Анель, у нас всё было хорошо. В самом начале. Пока я всё сам не испортил. Позволь мне сейчас всё исправить? Я хочу семью... Выходи за меня?.. — Такие разговоры не решаются по телефону, Гриша!.. — осторожно сказала я. И почему вместо того, чтобы представить семейное утро втроём, я вдруг подумала, что уже всё-всё распланировала. И появление Гриши в эти планы никак, ну никак не входило!.. — Солнышко, возвращайся скорее... Я уже купил обручальные кольца... И ты же знаешь, что у меня папина сестра работает в ЗАГСе. Если ты скажешь «да», родная, нас распишут... Едва ли не завтра! Пожалуйста!.. — взмолился Гриша. — Дай мне время подумать? — попросила я. — Здесь не о чем думать... Хочу видеть тебя своей женой! Мы будем счастливы, вот увидишь!.. — Давай мы встретимся и всё обсудим?.. А сейчас, извини, надо ещё кое с чем разобраться. — Солнышко, береги себя. И поцелуй нашего малыша, — ласково попрощался Гриша. Поцелуй малыша? Как, интересно?.. Я, конечно, хожу на йогу для беременных, но выполнить этот трюк не смогу. Гриша, ну ты и вертопрах!.. Я отложила телефон в сумочку и вытянула ноги перед собой. Гриша меня огорошил. И не очень-то я горела желанием... сочетаться с Гришей браком так внезапно. От его напора я немного ошалела. Надо будет увидеться с ним и всё обсудить. А пока... сниму туфли... У меня ноги ныли от каблуков. Я освободила ноги из тесного плена туфель и блаженно зажмурилась: какое счастье!.. — Вот вы где!.. Я приоткрыла один глаз: Филпппок собственной персоной. Анель Босс перевёл взгляд на мои ступни. — Не комментируйте, ради всего святого, — простонала я, обмахиваясь ладошкой. — И не собирался, — съехидничал Филипп Борисович. — Вы рано ушли. Сейчас надо будет крутить барабан... — Какой барабан? — поморщилась я. — Лотерея среди тех, кто покупал билеты, — фыркнул босс. — Победителям лотереи будут вручать чайники, тостеры и замечательные хренорезки за три копейки. — Так прокрутите его сами, — попросила я. — Я буду крутить, вы будете доставать билетики. Всё, как всегда... Когда билетики достаёт красивая девушка, возмулцённых в проигрыше значительно меньше. К тому же вы в положении... Это умиляет. — Без меня никак не обойтись? — взмолилась я, пошевелив затёкшими пальцами ног. — Никак. Нас уже внесли в программу, — непреклонно заявил босс. Филипп Борисович скривился и сказал чуть более миролюбиво. — Анель, милая, вам, конечно, нелегко сейчас. Но неужели вы думаете, что я получаю удовольствие от этого цирка?.. Это необходимость, не более того!.. Так что взбодритесь, припудрите носик и вперёд!.. Вертеть барабан... — Да я этот барабан, знаете, на каком месте вертела бы? — пробурчала я, всовывая припухшие ноги в осточертевшие туфли. — Ну же, Анель! Где моя везде успевающая и неунывающая секретарша? — внезапно подмигнул мне босс, пообещав. — Если всё пройдёт, как по маслу, я не поскуплюсь на поощрение. Премия будет не двойной, а больше. Так что давайте поскорее с этим закончим. Нам осталось не так много дел... Завтра утром — встреча с представителями края, и потом можем возвращаться, — подбодрил меня босс, идя немного впереди меня. Я плелась за боссом, еле переставляя ноги и проклиная всё на свете. Ноги ныли. Я остановилась и присела, чтобы ослабить тугой ремешок. — Девушка-красавица, — раздалось откуда-то сбоку. — Вижу', дорогая, по кругу' ты ходишь, на месте толчешься, препятствие какое-то мешает тебе. Давай погадаю?.. Я обернулась. Ко мне подошла цыганка и остановилась близко от меня. На ногах у неё был грубые, растоптанные ботинки. Длинная, пёстрая многослойная юбка поражала многообразием расцветки. На голове цыганки был повязан платок вокрут собранной в узел косытак, что формой напоминал тюбетейку. Цыганка одной рукой покачивала свёрток с младенцем. Цыганка усмехнулась и протянута мне руку. Я автоматически оперлась на мозолистую ладонь, чтобы встать. — Вижу, дорогая, на месте ты толчешься. Препятствие какое-то мешает тебе. Давай погадаю?.. — повторила цыганка. — Препятствие уберу. Вот так душу... — цыганка провела пальцами по моей раскрытой ладони. — И всё плохое уберу. Дорого не возьму, дорогу' белую и счастливую тебе пообещаю. Как скажу, всё так и сбудется. Бущет у' тебя сыночек светленький и голубоглазый, на папу похож, да не на того. Дай сколько не жалко, всё у тебя будет замечательно. Цыганка тараторила и тараторила, продолжая держать меня за руку'. — Много не возьму. Мне много и не надо. Для ребёночка только. Дай, сколько есть... Я и сама не заметила, как второй рукой потянулась за кошельком. Внезапно меня за плечо схватили чьи-то пальцы. — Анель!.. Ага, это босс появился. — Детский сад!.. Ведётесь на цыганскую болтовню. Дай нагадаю дорогую белую, длинную и счастливую, да? — передразнил цыганку Филипп Борисович. А я, как дурочка, тем временем, уже вытащила из кошелька две бумажные купюры. У меня в кошельке было только две пятисотенные купюры и немного мелочи. Я в основном везде рассчитывалась банковской карточкой. — Анель!.. Да вы в своём уме? — изумился босс, перехватывая мою руку. — Вы ещё карточку подарите и пин-код сообщите сразу этой шарлатанке!.. — Много не возьму. Мне много и не надо. Для ребёночка только. Дай, сколько есть... — повторила цыганка, улыбаясь. — Для ребёнка!..Анель, у неё в рукахпустой кулёк, свёрток из тряпок!.. — Отстаньте, Филипп Борисович. Вас ждёт барабан, — отослала я начальника. Я никогда не была суеверной. Но тут меня словно перемкнуло: пальцы сами проворно всунули купюры в шершавую цыганскую ладонь. — Ждёт тебя счастливое будущее, сыночек родится крепенький и здоровенький, — нараспев протянула цыганка. — А вот это держи на удачу... Цыганка сунула мне в руку какую-то ржавую монету.