губах.22 Тулуза, сентябрь 1052 годаКортеж был не слишком многочисленным. Два всадника скакали впереди тяжелой кареты, на дверцах которой сиял герб Тулузского графского дома. Кожаные шторки были опущены, оберегая пассажиров от дорожной пыли. Карету тянула шестерка лошадей, запряженных цугом. На козлах восседал кучер с кнутом в руке, а верхом на одной из передних лошадей сидел юный форейтор. Позади кареты, охраняя ее от нападения сзади, скакали восемь всадников с копьями и щитами, одетые в цвета Тулузского дома. Тех же цветов были и чепраки их лошадей. Последний из эскорта вёл в поводу Красотку, любимую кобылу графини. Ещё вчера они пересекли Гаронну в нижнем течении, и с тех пор почти весь день скакали во весь опор. За это время дважды пришлось сменить лошадей.Капитан, глянув на горизонт, с тревогой заметил, что оттуда ползут тяжелые тучи, темные, словно брюхо осла, готовые вот-вот пролиться ужасающим ливнем. Прекрасно зная характер хозяйки, он не посмел даже заикнуться о том, чтобы остановиться и поискать укрытие, поскольку получил четкий приказ пересечь лес Сериньяк до наступления темноты. В карете сидели графиня Альмодис, ее шут Дельфин и Лионор, первая и доверенная камеристка. Графиня Тулузская выбрала ее из всех придворных дам как самую надежную. Лионор без колебаний согласилась следовать за своей сеньорой хоть на край света, даже рискуя собственной жизнью.— Дельфин, по-моему, пора, — прошептала Альмодис.Карлик беспокойно заерзал.— Вы правы, госпожа. Мы уже на полпути к лесу. Как сообщил шевалье Жильбер д' Эструк, уже скоро нас должны встретить. Вы готовы?— Я всегда готова — с того дня, когда наш замок посетил граф. С той поры я с нетерпением жду, когда мы с ним будем вместе, — вздохнула Альмодис.— Вы полагаете, все пройдёт благополучно, сеньора? — спросила Лионор, заметно побледнев.Альмодис уже хотела что-то ответить камеристке, когда карета вдруг со страшным скрипом зашаталась и встала. Снаружи послышались громкие ругательства, заглушаемые топотом копыт. С вершины высокого дерева неожиданно упали две петли, тут же спеленавшие кучера и форейтора, и сдернули их наземь, к колесам застывшей кареты. Дверца распахнулась, и взору графини явилось мрачное лицо Жильбера д'Эструка, а за его спиной маячил бородатый тип со зверской рожей.Без долгих церемоний Жильбер приказал всем выйти из кареты. Спускаясь на землю, Альмодис понимала, что охрана будет защищать свою графиню до последней капли крови, а потому решила реализовать второй вариант плана. Все произошло мгновенно. Арбалетный болт вонзился в подмышку капитана отряда тулузцев. В мгновение ока отряд окружила шайка разбойников. Воинов, скакавших впереди кареты, заставили спешиться и разоружили. Лионор и Дельфин уже выбрались из кареты и теперь ждали, что будет дальше, не смея произнести ни слова. Разбойники на дереве направили на них три заряженных арбалета; за спиной одного из них она разглядела колчан с болтами. Жильбер д'Эструк и его бородатый товарищ оказались за спиной у Альмодис; обхватив ее за талию, Жильбер приставил к ее горлу нож.— Как видите, капитан, сопротивление было бы безумием. Ваш сеньор вполне способен какое-то время прожить без любимой супруги, даже немного отдохнет от нее — во всяком случае, пока не соберет нужную сумму. Для него это пустяк, а нам поможет пережить зиму.Воины ждали приказа истекающего кровью командира, а нападавшие, одетые в лохмотья, не сводили глаз с человека, держащего кинжал возле шеи Альмодис.— Не стоит пытаться спасти меня, капитан, — тихо произнесла графиня. — Мы проиграли. Эти подонки не сделают мне ничего плохого, им нужен лишь выкуп... — Видя, что капитан сомневается, она добавила: — Не волнуйтесь, как только я окажусь на свободе, то скажу супругу, что это я отдала приказ. Бога ради, делайте, как я говорю.Воин всё ещё колебался.Голос д'Эструка прозвучал властно, но с явной насмешкой:— Дама верно сказала, капитан. Безусловно, честь велит вам ее спасти, но в этом случае вы доставите в Тулузу лишь труп графини.Капитан бросил меч и приказал своим людям сделать то же самое.— Вот так— то лучше. Я вижу, вы разумный человек. Не стоит огорчаться: сегодня фортуна не на вашей стороне, но завтра судьба может перемениться, и удача вновь повернётся к вам лицом.Дальше все произошло еще быстрее. Всадники спешились, лошадей выпрягли из кареты и отогнали факелами. Как только они исчезли из виду, волоча за собой сбрую и упряжь, к луке седла каждого из нападавших привязали лошадей эскорта. Затем, отобрав у стражников копья и стрелы, д'Эструк приказал своим людям вернуть им мечи и кинжалы, после чего кучера и форейтора освободили от пут.— Заметьте, мы ведем себя как истинные кабальеро, не бросаем вас в лесу безоружными на милость диких зверей. Отсюда, кстати, недалеко до перевала. Правда, дорога через перевал длинная, но это и к лучшему — будет время привести в исполнение наши планы. Одним словом, если граф Тулузский поведет себя столь же разумно, как вы, капитан, в скором времени он сможет воссоединиться со своей обожаемой графиней.Капитан отряда даже не соизволил ответить на глумливое замечание разбойника, а попытался выдернуть арбалетный болт из подмышки. Он он повернулся к своей сеньоре и произнес удрученным тоном с нотками гордости:— Подчиняюсь вашему приказу, графиня, но знайте, что я всегда готов умереть за вас. Я расскажу вашему супругу обо всем случившемся и буду с нетерпением ждать того дня, когда смогу отомстить этим мерзавцам.— Ступайте, капитан, и знайте, что ваша честь осталась незапятнанной. Все во власти Бога, а мы все — не более чем листья, подхваченные ветром судьбы, — сказала Альмодис, стараясь придать голосу как можно больше печали, которой на самом деле вовсе не испытывала.Разбойники вскочили на лошадей, а Жильбер д'Эструк, Перельо Алемани и Гийем д'Оло посадили перед собой Альмодис, ее придворную даму Лионор и малыша Дельфина в одежде не по росту. Красотку тоже взяли с собой, привязав к седлу.23 Барселона, сентябрь 1052 годаОсобняк графского советника Берната Монкузи находился рядом с Кастельвелем и вплотную примыкал к городской стене, поэтому, чтобы попасть внутрь, пришлось бы обойти все строение. Своей высотой и монументальностью особняк резко выделялся среди соседних домов, казавшихся рядом с ним деревенскими лачугами. Дом был двухэтажным, с крытой галереей из множества симметричных арок. Пройдя через арочные ворота, посетитель попадал во внутренний двор, где дежурила стража.Далее, за каменной стеной, густо увитой виноградом, располагался сад с цветами, кустарниками, плодовыми деревьями и выложенными плиткой дорожками, ведущими к искусственному водоему, возле которого стояла крытая беседка, приводившая в восторг всех гостей. В дальнем углу сада, возле дома, помещалась небольшая веранда, служившая, видимо, летней столовой в те дни, когда город изнуряла невыносимая июльская жара. Спешившись, Марти проследовал в особняк, все еще не веря в свою счастливую звезду, что привела его в Барселону. Пройдя через ворота, он передал поводья коня слуге, вышедшему навстречу. Слуга попросил его назвать свое имя.— Меня зовут Марти Барбани, и мне назначена встреча с графским советником.— Его превосходительство Бернат Монкузи ждёт вас в беседке в саду. Будьте любезны следовать за мной...Слуга, взяв лошадь под уздцы, провел гостя на каретный двор. Дойдя до арки, ведущей в конюшню, слуга передал лошадь конюху и жестом велел юноше следовать за ним. Перешагнув через порог, они пошли по выложенному кирпичом коридору в обход дома прямо в сад.Здесь провожатый передал его заботам дворецкого, а тот, приняв у Марти его плащ и фетровую шляпу, провел его прямо в беседку. По пути Марти любопытным взглядом бывшего крестьянина рассматривал чудесный сад. Тенистые аллеи, водоемы — все это требовало ухода, который могли обеспечить лишь усилия особых специалистов, мастеров орошения, привезенных издалека — таких, как его Омар.Его зоркие глаза еще издали разглядели советника, сидящего в увитой виноградом беседке, где тот проводил жаркие летние дни, потягивая вино из кубка венецианского стекла, которое время от времени доливал мальчик — судя по облику, андалузец. Другой мальчик обмахивал его огромным опахалом из перьев марабу.По спине Марти побежали мурашки при виде широкой улыбки Берната Монкузи. Слуга с поклоном удалился, оставив Марти наедине с самым могущественным человека при дворе Рамона Беренгера I, графа Барселонского, не считая сенешаля Гуалберта Амата, викария Олдериха де Пельисера и главного нотариуса, Гийема де Вальдерибеса.— Молодой человек, чувствуйте себя как дома.Марти не переставал удивляться дружелюбию такого важного человека.— Вы делаете мне большую честь, позволяя вторгаться в вашу частную жизнь, как будто я ваш дальний родственник.— Вы же знаете, что друзья падре Эудальда — мои друзья, тем более, если они пользуются его особым расположением. Но прошу вас, садитесь. Правила хорошего тона не позволяют мне сесть, пока гость стоит, а бедные старые ноги едва меня держат, в сыром климате этого проклятого города они все время болят.Сам того не осознавая, когда Марти сел, то оказался на равных с могущественным хозяином дома.После обычного обмена любезностями советник приступил к основной цели разговора.— Ну что ж, дорогой Марти, я переговорил с нужными людьми, и они с одобрением отнеслись к вашему проекту. Так что, если мы устраним некоторые его недостатки, которых он, как вы сами понимаете, не лишен, совет даст вам временное разрешение на торговлю сроком на год, чтобы проверить ваши способности.Сердце Марти учащенно забилось.— Но давайте немного выпьем. Вино в умеренных количествах нисколько не вредит; даже напротив, помогает собраться с духом.В последних словах Марти почуял двойной смысл.Советник поднялся и направился к столу, накрытому на двоих в беседке. Марти последовал за ним, еще не зная, о чем пойдет речь во время застолья, а потому решил, что будет говорить лишь на те темы, которые предложит сам хозяин, и не высказывать своего мнения, пока не разберется в его намерениях. Оба прислужника мгновенно встали у них за спинами, готовые исполнить любое приказание. Марти дождался, пока хозяин усядется за стол, и лишь после этого сел сам. День выдался жарким, а в беседке, в тени виноградных лоз, царила душистая прохлада. Стол, уставленный тончайшим фарфором и зеленым венецианским стеклом, выглядел великолепно.За столом беседа потекла легко и непринужденно, как будто они с советником стали близкими друзьями. Однако врожденное чутье предупреждало Марти, что не стоит доверять его дружелюбию, это лишь видимость, старый трюк, чтобы в непринужденной обстановке гость потерял бдительность.За приятной беседой о разных пустяках время текло незаметно.Когда пришло время десерта, Марти понял, что настал ключевой момент: графский советник, смотритель рынков и ярмарок решил приступить к делу. Отослав слуг, он коротко и четко произнес:— Ну, юноша, позвольте вам сказать, что еще тогда, в моем кабинете, я понял, что вы тот самый человек, которого я давно искал.Марти навострил уши, стараясь не упустить ни единого слова.— Видите ли, графская служба, конечно, весьма почетна, но не слишком прибыльна, У меня связаны руки, и в силу моего положения приходится отказываться от многих выгодных сделок, сулящих огромную прибыль. Так вот, если бы я нашел нужного человека, преданного мне душой и телом, то смог бы обогатиться без всякого ущерба для своей чести и положения.Марти молчал, не торопясь ни соглашаться, ни отказываться.Монкузи продолжил:— Не думайте, что это так легко, ведь ни одно из влиятельных семейств при дворе от меня не зависит. Этим людям неизвестно, что значит добывать хлеб в поте лица, они считают это уделом простолюдинов и безбожно дерут три шкуры с торговцев. А кроме того, мое богатство для многих — как бельмо на глазу, мне всячески пытаются вставлять палки в колеса и опорочить перед графом.Решив прикинуться простачком, Марти поинтересовался:— И чем же я, бедный приезжий, смогу помочь вам в таком сложном деле?— Вот именно об этом я и хочу с вами поговорить. Видите ли, вас здесь никто не знает, но у вас есть определенные амбиции, а падре Льобет вас хвалит. Вы не гражданин Барселоны, и даже если возбудите чью-то зависть, это такая малость по сравнению с моим расположением. Так что, думаю, для вас наше сотрудничество намного выгоднее, чем для меня.— Но, при всем моем к вам уважении, в чем оно будет состоять?— Все очень просто. Как я понял из нашего первого разговора, вы собираетесь заняться несколько рискованным делом, сулящим прибыль. И все бы хорошо, только вам требуется особое разрешение. Так вот, я мог бы вам его дать, в обход вышестоящих инстанций, которые обложат вас такими пошлинами и налогами, что ваше предприятие окажется просто убыточным.Мысли Марти завертелись в бешеном водовороте: если он откажется, то восстановит против себя одного из самых влиятельных людей при дворе, если же согласится, то сможет заняться любой торговлей и для него откроются любые двери. Решение казалось очевидным, и он не стал медлить с ответом.— Разумеется, я принимаю ваше великодушное предложение и высоко ценю предоставленные возможности.— Надеюсь, нет нужды говорить, что об этом соглашении должны знать только мы с вами?— Я все прекрасно понимаю. Не волнуйтесь, я умею хранить тайны.Впервые за все время беседы улыбка на лице старика сменилась угрожающим оскалом.— В противном случае вам придётся серьёзно об этом пожалеть.Зловещее выражение вновь сменилось любезной улыбкой. Монкузи встал, поднял кубок и провозгласил тост:— За наши грандиозные планы и великие дела!Марти последовал примеру хозяина, и кубки с мягким звоном ударились один о другой.Они договорились, что завтра встретятся снова в кабинете советника, и разговор потек по прежнему непринужденному руслу. Когда Марти решил, что пора уходить, советник Монкузи сам проводил его до дверей. Они пересекли сад и вошли в коридор, выложенный кирпичом. Здесь сердце Марти учащенно забилось — навстречу в сопровождении суровой дуэньи шла стройная, как ливанский кедр, девушка с серыми глазами, которую он мельком увидел на аукционе. Поравнявшись с ними, старик остановился, чтобы представить девушке своего спутника.— Позвольте, Марти, представить вас моей дочери, Лайе. Дочка, это мой новый друг Марти Барбани.Молодой человек неуклюже поклонился и прошептал:— Припадаю к вашим стопам, сеньора.Женщины двинулись дальше, и Марти проводил их долгим взглядом, не укрывшимся от зорких глаз подозрительного советника.Вечером Бернат Монкузи закрылся в своём кабинете. Уже темнело, и слуги по всему дому зажигали свечи и лампы. Дворецкий подал ему прямо в кабинет лёгкий ужин и удалился. Из-за двери не доносилось ни единого звука. Бернат Монкузи взял со стола канделябр и направился в потайную комнатку на втором этаже, дверь в нее всегда была заперта — обтянутая пропитанным известкой холстом, она почти не выделялась на фоне оштукатуренной стены. Он вынул из кармана халата ключ, отпер дверь и вошёл. Оставив канделябр на столике, он подошёл к стене, обшитой деревянными панелями. Одна из них была фальшивой. Пальцы Монкузи нащупали ее и легким нажатием сдвинули вниз. В стене открылось небольшое отверстие, надежно скрытое панелью. Советник жадно приник к нему глазом. Как раз в эту минуту Лайя сбросила нижние юбки, за ними последовали панталоны из хлопка. И вот девушка предстала перед ним во всей своей непорочной наготе.Бернат Монкузи, графский советник, просунул левую руку себе между ног и стал мастурбировать.24 Тулуза, сентябрь 1052 годаВ скором времени отряд покинул лес Сериньяк. Здесь Жильбер д'Эструк приказал отряду сделать остановку, чтобы Альмодис могла отдохнуть, ведь непривычная к путешествием дома наверняка утомилась за долгие часы скачки. Во всяком случае, на лицах ее компаньонки Лионор и карлика отражалась усталость, на них осела дорожная пыль, со лба стекали ручейки пота, которые они пытались отирать, но лишь размазывали грязь по лицу.— Сеньора, мы успели уехать достаточно далеко, — сказал Жильбер. — Даже если за нами погоня, нас уже не догнать. Если желаете, можем немного отдохнуть, чтобы вы восстановили силы.— Я не устала, хотя моей даме и Дельфину действительно нужно отдохнуть. Как только они переведут дух, мы двинемся дальше. Лучше побыстрее добраться до места назначения.Донья Лионор повернулась к сеньоре и прошептала ей на ухо:— Сеньора, мне необходимо уединиться. Мой организм требует срочной остановки. Естественные потребности, знаете ли... Да и Дельфин, я думаю, испытывает те же трудности.— Хорошо, Жильбер, — неохотно согласилась графиня. — Сделаем небольшую остановку и продолжим путь. Моей даме нужно ненадолго отлучиться, а вы пока посвятите меня в оставшуюся часть плана.— Теперь уже можно, сеньора. Главная опасность миновала, и теперь вы вправе узнать планах моего сеньора. В нескольких лигах отсюда есть небольшая крепость, где ждёт отряд верных каталонских рыцарей нашего сеньора Рамона Беренгера, они будут сопровождать нас оставшуюся часть пути. Там вы сможете отдохнуть и приготовиться к следующему этапу путешествия. Сеньор подумывал о том, чтобы двинуться через Пиренеи по одному из перевалов, но потом рассудил, что там слишком легко устроить засаду, и решил отправить вас в Барселону морем. Корабль принадлежит евреями из Тортосы, он ждёт нас на рейде недалеко от Нарбонны. На борт вас пронесут в большом сундуке, а Дельфина — в другом, его маленький рост слишком бросается в глаза. А ваша дама оденется монахиней и все время будет рядом — на тот случай, если вам что-нибудь понадобится. Вряд ли кто-нибудь вас узнает и донесёт в Тулузу раньше, чем мы прибудем на место. Как только вы окажетесь на борту и корабль отчалит, вы сможете наслаждаться свободой — в пределах корабля, конечно. Таким образом, если будет на то Божья воля, уже через четыре или пять дней мы прибудем в Барселону, где вас с нетерпением ждёт мой сеньор.— В таком случае, мой добрый кабальеро, не стану заставлять вас ждать. Не в моих правилах капризничать и требовать для себя поблажек, как другие дамы. Не стоит со мной нянчиться лишь потому, что я женщина.— Сеньора, — с глубочайшим почтением произнёс Жильбер д'Эструк, — за всю мою жизнь я не встречал столь храброй дамы. И даже среди моих солдат найдётся не много таких.Между тем, из леса вернулись донья Лионор и Дельфин, каждый со своей стороны, и отряд продолжил путь. Для Альмодис и доньи Лионор заранее приготовили дамские седла. Одно седло водрузили на спину Красотке, а второе — на спину другой смирной кобылке. Дельфину подобрали низкорослую лошаденку, более-менее подходящую ему по росту.Галера уже дожидалась в бухте, на верхушке ее главной мачты горел сигнальный огонь, а другой фонарь — на корме, его свет отражался в тихих водах маленькой бухты. С галеры отплыли к берегу две шлюпки, потребовалось совершить несколько рейсов, чтобы переправить на корабль все необходимое. В одну из лодок погрузили спешившихся всадников и лошадь. Всадники втащили в шлюпку два увесистых сундука, один — огромных размеров, другой — немного поменьше. Никто из рыбаков, чинивших сети на берегу или зажигающих фонари на лодках, чтобы выйти в море на промысел, не обратил на это внимания.Никому даже в голову не пришло поинтересоваться, какие товары перевозят на корабль в огромных сундуках, ведь этими берегами пользовались контрабандисты, а с ними лучше не связываться. Рыбаки знали по опыту, что излишнее любопытство ещё никому не шло на пользу, а потому старались держаться подальше от кораблей, часто принадлежащих сильным мира сего. Тем временем весь отряд собрался на берегу. Погрузкой командовал некий кабальеро, чей властный голос выдавал в нем главного.— Первым делом поднимите на борт этот большой сундук, — распорядился он. — А вы, матушка, — повернулся он к ожидающей в сторонке монахине, — проследите, чтобы вещи благополучно доставили на корабль и разместили в надежном месте.Его люди с помощью гребцов и матросов с трудом затащили на нос корабля огромный сундук. После того как погрузили остальной багаж, на борт поднялись шестеро самых знатных рыцарей. Остальные взяли под уздцы лошадей и скрылись с берега так же поспешно, как и появились. Жильбер д'Эструк, Бернат де Гурб, Герау де Кабрера, Перельо Алемани, Гийем де Мунтаньола и Гийем д'Оло должны были сопровождать даму в плавании и отдать за нее жизнь, если потребуется.25 Барселона, сентябрь 1052 годаМарти пребывал в глубочайшем недоумении и растерянности. Снова и снова он прокручивал в голове разговор с Бернатом Монкузи. Чутье подсказывало, что действовать нужно с величайшей осторожностью, поскольку любое неосторожное слово, достигнув ушей столь могущественной персоны, грозит серьезной опасностью, а потому следует вести себя благоразумно и сдержанно. Сначала он хотел обратиться за советом к Эудальду Льобету, но затем отказался от этой идеи: слишком уж близок был этот человек к советнику, а потому мог невольно проговориться и тем навлечь неприятности на них обоих.После долгих раздумий он решил попросить совета у Баруха Бенвениста, с первой встречи покорившего Марти своей сдержанностью и добросердечием. Предупредив Катерину, уже исполнявшую в его доме обязанности экономки с присущими ей усердием и аккуратностью, что опоздает к ужину, он направился к церкви святого Иакова, затем — к воротам Кастельнау, а оттуда уже было рукой подать до обители Баруха Бенвениста. Марти вновь восхитился добротностью и богатству его дома. Вспомнив свой первый визит сюда в сопровождении Эудальда Льобета, он потянул за шнурок колокольчика.Почти тут же его тонкий слух уловил за дверью звуки легких шагов. Он решил, что сейчас, как и в прошлый раз, откроется дверное окошко, но дверь сразу распахнулась, и на пороге показалась девочка-подросток с плутоватым личиком и веснушками. Похоже, она удивилась не меньше Марти.— Да хранит вас Элохим, — сказала она.— Да пребудет с тобой Господь, — ответил Марти. — Барух Бенвенист дома?— Отец у себя в кабинете, но если вы немного подождёте, он вас примет, — ответила девочка слегка дрожащим от смущения голосом. — Меня зовут Руфь, я его младшая дочь. Да вы проходите, не стойте в дверях.Марти, которого позабавило смущение девочки, поспешил ответить:— А меня зовут Марти Барбани. Я пришел без приглашения, но у меня срочное дело. Пожалуйста, доложи о моем приходе отцу и скажи ему, что, если он не сможет меня принять, я приду в другой раз.— Отец много рассказывал о вас, — ответила девочка. — Он всегда очень хорошо о вас отзывается. Идите за мной, и я постараюсь, чтобы вам не пришлось долго ждать. Входите.Девушка закрыла за ним дверь и велела ему следовать за ней. Марти не переставал любоваться ее грациозной походкой, тонкой талией и длинными косами. Дорога была уже знакома Марти. Он помнил, что в развилке коридора нужно повернуть направо, чтобы попасть в кабинет еврея, однако девочка повела его в противоположную сторону, прямо в сад. Марти еще не забыл о недавнем визите в особняк Монкузи и теперь невольно сравнивал эти два сада. Сад прома был, несомненно, богаче, но этот сад, благодаря хорошему вкусу, ухоженности растений и продуманному расположению немногочисленных деревьев, казался намного милее и уютнее.Девочка привела Марти к раскидистому каштану, который отбрасывал на траву густую и приятную тень. Под огромным деревом стоял большой сосновый стол, а вокруг него — четыре кресла и скамья. С ветки свисали качели — доска на двух веревках, украшенных цветами.— Здесь вы сможете спокойно подождать моего отца, не изнывая на солнцепеке. Я сама всегда сюда прихожу, это мое любимое место.Марти был польщен таким вниманием со стороны девочки. Когда же он хотел сказать, что готов подождать менялу в любом месте, та его опередила:— Я принесу вам лимонада, чтобы освежиться. Я охотно составлю вам компанию, и мы немного поболтаем, пока отец не освободился.Не дожидаясь благодарностей, девочка скрылась с быстротой и грацией газели.Из глубины сада Марти наблюдал за домом. Отсюда он мог видеть ведущую в кабинет менялы галерею, а чуть дальше — две двери в жилые комнаты; дальше к дому примыкала пристройка, где, видимо, располагалась кухня. Он как раз задумался над этим, когда вернулась девочка с подносом в руках, на котором стояли графин с аппетитной на вид жидкостью лимонного цвета и два кубка.— Если не возражаете, я составлю вам компанию, — сказала она. — Ведь лучше пить лимонад в компании, чем одному.Поставив на стол поднос, она наполнила два кубка из графина.— Благодарю, — с улыбкой