Генри поджимает губы и смотрит на часы. Еще полтора часа до начала программы. Глубоко вздыхает, пытаясь понять собственную реакцию, прежде чем столкнуться с реакцией жены. Барбара будет готовить. Бутерброды, пирожные, все прочее. Будет суетиться. Кто знает, может, ей и вправду помогут все эти хлопоты. По крайней мере, отвлекут. Странно, что мать Сары, Маргарет, не хочет оставить ее дома, чтобы защитить. Саре пришлось тяжело. Много вопросов без ответа. До сих пор никто не понимает историю о том, как подруги разлучились в Лондоне, и некоторые тычут пальцами. Впрочем, Генри не слишком их осуждает. Лучше пусть люди сосредоточатся на Саре. Внизу, пока Барбара ставит тарелки в посудомойку, он объясняет положение дел. – А, ясно. Понимаю… – Так что скажешь? Ты не против гостей? Конечно, Дженни должна была сначала обсудить с нами, но я не стал ее ругать. Не сегодня. Барбара вытирает руки о фартук. – Не уверена, что это хорошая идея. Нутром чую. То есть понятно, как они все близки… были. – Она выпрямляется и резко вздыхает. Оба молчат. Теперь никто не знает, какое время использовать. – Все в последнее время на взводе… – Барбара снимает фартук через голову. – Включая Дженни. Вряд ли ей поможет. – Дженни хочет собрать друзей. – Она сама не знает, чего хочет. – Барбара вздыхает. – Хорошо, пускай зовет. – Внезапно бросает фартук на стол. – Будет ужасно в любом случае, кто бы ни находился в доме. Их разговор прерывает грохот наверху. Дженни топает по спальне – над кухней – и непрерывно кричит в мобильный что-то неразборчивое. А потом доносится звон разбитого стекла. Глава 6 Свидетельница – Вы должны немедленно отнести ее в полицию. – Ни в коем случае. – Простите? Не ожидала от Мэтью Хилла. Новую открытку я вложила в пластиковый файл, взятый из школьной папки Люка. Очень скользкий, с дырочками по краю. Опасные штуки. Однажды я поскользнулась на таком файле, оставленном на полу, и сильно ударилась плечом. Это послание появилось, как и предыдущие, в простом темном конверте с напечатанным на наклейке адресом. Но оказалось еще более странным и немного более пугающим. Снова на черном фоне наклеенные буквы: «Карма. Ты поплатишься». Сначала я удивилась: при чем тут буддизм, йога или что там еще? Разве все они не о доброте и прощении? Но потом прочитала в Интернете, что некоторые трактуют карму как некую естественную справедливость или расплату – плохие последствия за плохие поступки, – и похолодела… Надо положить этому конец. – Я считала, что вы расследуете подобные случаи. Ведь этим занимаются частные сыщики? – Я напряжена, по-прежнему гляжу Мэтью Хиллу прямо в глаза и немного сбита с толку. В его рекламе все было просто. «Частный сыщик в Эксетере. Бывший полицейский». Четко. Ясно. Мне казалось: я расскажу, чего я хочу, и он сделает. Такая у него работа. Как если бы кто-то пришел в мой магазин. «Букет ко дню рождения, пожалуйста. – Разумеется». – Послушайте, я слежу за расследованием. Это новая улика. Девушку еще не нашли, а пока идет расследование, я не… – Поверьте, мистер Хилл, это не улика. – И вы так считаете, потому что… Я помолчала, не зная, сколько хочу ему поведать. – Послушайте. Я знаю, от кого открытка. Она от матери той девушки – Барбары Баллард. Она на меня очень сердита. Нет, это слишком мягко сказано. Она зла на меня, и кто бы стал ее винить. Я-то точно не буду. Сама виновата. Когда появилась первая открытка, я, честно говоря, хотела обратиться в полицию. Я была потрясена, испугана. Когда мое имя попало в прессу, мы пережили серьезное давление. Но теперь я понимаю, в чем дело. Вы просто поговорите с ней. Чтобы прекратила это. Иначе узнает муж и заставит меня пойти в полицию, а я не хочу – ради нее. Ей и так досталось. – Ну, боюсь, я на стороне вашего мужа. Вы ведь можете и ошибаться. – Слушайте, она ходит к моему магазину. Уже дважды была. Смотрит на меня через окно. Она не знает, что я вижу. Очевидно… – Понятно. Когда это началось? – Хилл заинтересовался. – Мы говорим конфиденциально? – Разумеется. – Хорошо – потому что об этом я тоже не стала сообщать. Я действительно виновата. И дело не только в поезде. Я ведь поехала туда, в Корнуолл, прошлым летом. Чтобы встретиться с матерью Анны. Муж просил этого не делать – и был прав. Полная глупость. Теперь я понимаю. Еще одна ошибка. А самая ужасная – то, что я не позвонила… не предупредила семью. – Вы не сделали ничего дурного, миссис Лонгфилд. Главные подозреваемые – два парня. – Мне от этого не легче, мистер Хилл… – Мэтью. Пожалуйста, называйте меня Мэтью. – Мэтью. Муж без конца повторяет то же самое. Что моей вины нет. Не помогает. Я мучаюсь, оттого что ее так и не нашли. Внезапно в соседней комнате раздается шипение. Я оборачиваюсь на незакрытую дверь, а Мэтью Хилл встает с извиняющейся улыбкой. – Хотите кофе, миссис Лонгфилд? Я отлично готовлю капучино. – Просто Элла. Да, спасибо. Судя по запаху, вы знаете, что делаете. – Я расслабляюсь, плечи опускаются. – Люблю хороший кофе. – Эспрессо-машина. Импортные бобы – готовлю собственную смесь. У меня прямо пунктик… Я вздыхаю. – Извините за резкость. Я очень нервничала, когда шла к вам. – Как и большинство людей… Его голос затихает, когда он выходит за дверь – полагаю, в квартиру, смежную с офисом. Отсутствует Хилл довольно долго и наконец появляется с подносом, на котором две чашки кофе и молочник со вспененным молоком. – Расскажите еще о ее матери. И про поездку в Корнуолл. Расскажите все, не надо ничего скрывать. – Хорошо. Не знаю, как внимательно вы следили за этим делом… Пресса подняла жуткую шумиху. Центральные газеты наприсылали журналистов. Печатали высокоморальные заголовки. «Как бы вы поступили» и прочее. – Да. Я видел статьи. – Мэтью подается вперед, отпивает кофе. – У меня цветочный магазин. Дошло до того, что его пришлось закрыть на несколько месяцев. Я не могла смотреть людям в лицо. Друзья относились с пониманием, хотя некоторые вели себя странно. И постоянные покупатели. Даже смотрели на меня как-то… – Сочувствую. Люди бывают злыми. – О да. Тони – мой муж – просто был в ярости. Я уже говорила, что он очень помог мне. Такой милый – и просто рассвирепел, когда всплыло мое имя… – А как в точности это произошло? – Я так до конца и не поняла. Я ездила на конференцию флористов в Южный Лондон. Обучение и построение бизнес-моделей. Официально полиция утверждает, что журналистам просто повезло – они вычислили меня, поскольку из Девона было всего лишь два делегата. Но Тони подозревает преднамеренную утечку – чтобы подогреть интерес прессы. У Мэтью вытягивается лицо. – Вы думаете, такое возможно? – Очень маловероятно. Вряд ли они захотели бы подвергать вас опасности. – Опасности? Так вы и вправду считаете, что я теперь в опасности? – Простите. Не хотел вас пугать. Вы не единственная, кто может опознать этих мужчин. Нет. И я в самом деле думаю, что сознательной утечки не было. Вот случайная… другое дело. – Так или иначе, теперь знают все. Это я – женщина с поезда, которая ничего не сделала. – Тяжело было? – Да. Но не сравнить с тем, что пришлось пережить той семье. – Так зачем вы туда потащились? В Корнуолл? Поставив чашку на стол, я обхватываю руками голову. – Да, дикая глупость с моей стороны. Но дело в том, что когда я увидела миссис Баллард у своего магазина – она просто стояла и смотрела на меня, – я сразу узнала ее по снимкам; их было полно в местных газетах. Неважно. У меня мурашки по коже побежали, и я, все обдумав, решила, что лучше попробовать объясниться. Вбила себе в голову, что если поговорю с ней с глазу на глаз, призна?ю, что считаю ее вправе сердиться, что если она поймет, что я тоже мать и как я сочувствую ее горю…