Глава 12. Анечка Старый городской парк, укрытый тенью раскидистых кленов, хранил приятную прохладу даже в разгар летней жары. Воздух здесь, не в пример городским улицам, всегда был тяжелым и влажным, как после дождя. Маленькое кафе, бывшее местом нашей встречи, все еще работало. И даже столик, самый дальний, у подножия большой березы, пустовал. Как будто, все это время он ждал нашего возвращения! – Ну что, пломбир и кофе? – уточнил Вадим. Я кивнула. Раньше я предпочитала умять эскимо, а уж затем запить его горячим кофе. Будучи уверенной, что такая очередность убережет меня от простуды. Пока Вадим ни раскрыл секрет! Оказалось, вкуснее всего они «звучат» в дуэте! Только вместе каждое из этих лакомств раскрывает свою прелесть. Контраст температур и вкусов дарит невероятные ощущения. Холодный шарик потихоньку плавится в жарких «объятиях» горячего кофе, а на языке остается привкус глясе. Я, блаженно прикрыла глаза, наслаждалась своим десертом. – Вкусно? – улыбнулся Вадим. Я кивнула: – Здорово! – А помнишь, как я разлил кофе на твою любимую белую юбку? – усмехнулся он. – Я тогда в отместку испачкала твою рубашку мороженым, – вспомнила я. Мы спустились к озеру, прошли немного вглубь леса, нашли уютную полянку. Там, прямо на траве, Вадим расстелил свой пиджак и усадил меня, а сам присел рядом. Я устало откинулась и вытянула ноги. Сквозь плотные кроны деревьев пробивалось ласковое солнышко, откуда-то сверху доносилось чириканье птиц. Музыка леса! Вадим, щурясь солнечным лучам, смотрел на меня. – У тебя гусиные лапки, – сказала я и протянула руку, чтобы коснуться его лица. – Это что еще? – нахмурился он. – Вокруг глаз, – я провела кончиком пальца вверх, повторяя изгиб его подбородка. Вадим опустил глаза и дотронулся голой ступни. – Это у тебя гусиные лапки! – он стиснул в руках мои пальцы. – Замерзла? Я молча улыбалась, наблюдая, как он старательно трет ладонями мои продрогшие ступни. – Сейчас огонь добудешь! – засмеялась я. В начале отношений Вадим будоражил меня, ни на секунду не позволяя расслабиться! Мог средь бела дня «поймать» на улице и увезти в другой город, мог осыпать цветами, словно джин из бутылки, надарить уйму подарков, а потом… исчезнуть. Первое время я не находила места, и засыпала в обнимку с телефоном. А после привыкла. По очевидным причинам он не говорил мне куда направляется и чем занимается. Слово «мы» отсутствовало в нашем лексиконе. Он и я существовали параллельно, лишь иногда пересекаясь. Как будто мы оба, что есть сил, пытались избавиться друг от друга. Но не могли! Со временем буря в стакане утихла, и он как будто смирился с моим присутствием в своей жизни. А я перестала искать его черты в других мужчинах. Мы совпали, как два кусочка головоломки. Став частью уникальной картины. Я никогда не говорила слово люблю, хотя мысленно повторяла его тысячи раз. Мне казалось, что слова способны разрушить наш хрупкий мир! Вадим лег на траву, совсем не боясь перепачкать костюм. – Как хорошо, – сказал я, и положила голову ему на грудь. Вместо ответа он ласково, как ребенка, погладил меня по голове. Убрал от лица волосы и коснулся щеки. Я была немногим старше его первой дочери, а он – лишь чуть моложе моей мамы. Однако разница в возрасте не пугала меня. Любопытно, что отношения с ровесниками не складывались. Быть может, я всегда тяготела к мужчинам старше, но боялась признаться? Уже давно я перестала заниматься самоанализом и ковырять старые раны. Я была счастлива, разве не это самое важное? Да, у Вадима было в разы больше жизненного опыта, и прожитых лет. Мы часто спорили о простых вещах, и, обнаружив различия, бросались переубеждать друг друга. Вадим был сторонником эзотерики. Он считал, что мир вокруг – лишь отражение наших собственных представлений о нем. Я же верила в знаки, мистифицировала совпадения, искала смысл в случайностях. – Это проигрышная стратегия! – говорил он, – Так можно всю жизнь просидеть на пятой точке, ожидая, когда к тебе на голову свалится счастье. – Но зачем прикладывать усилия там, где от тебя ничего не зависит? – спорила я. – Это лишь попытка оправдать свою лень, – отвечал Вадим. Он предпочитал планировать жизнь наперед, рисовать перспективы, ставить цели. Наверное, где-то в ящике компьютерного стола у него была тетрадка «целей», где он вычеркивал достигнутые. Возможно, среди них была и я. Уже вычеркнутая из списка. Я считала планирование скучным и бессмысленным занятием. Отдавая свою жизнь на волю случая. В моей жизни и в самом деле все было подчинено случайностям. Можно ли сказать, что я плыла по течению? Наверное! Но при этом я все же старалась выбрать теплое течение, несущее меня в нужном направлении. Пожалуй, любой уважающий себя психолог был бы рад заполучить меня в свои пациентки. Он бы тут же собрал консилиум, и принялись искать причины катаклизма в моем детстве. И непременно бы нашел! В школе подружки-первоклашки часто спрашивали: – Ань, а почему у тебя нет мамы и папы? Сейчас бы я надрала уши этим любопытным «варварам». Но тогда мне едва хватало сил промямлить что-то в ответ. И скорее бежать в туалет, чтобы оплакать свое несчастье. Отец был военнообязанным, и не мог оставить службу, а мама не могла оставить его. За то они без сожалений оставили свою дочь на попечение старшей сестры. За что, собственно, я была им благодарна и по сей день! Во время коротких телефонных звонков в далекий северный городок, я узнавала от мамы, что у них все хорошо, но они пока не могут забрать меня. Возможно, услышь я хоть раз о том, как плохо им живется, я перестала бы жалеть себя намного раньше. Но в детстве мне казалось, что где-то там, в далекой прекрасной стране живут мои родители. В стране, где так много красивых домов, зеленых парков и сочных лужаек. Где упитанные коровки щиплют травку и по небу, рассекая розовые облака, парят огромные белые цапли. Мне было невдомек, почему они не хотят взять меня к себе? «Наверное, я плохая», – заключала я, роняя слезы. Все изменилось однажды, когда меня, уже повзрослевшую, тетя Тоня погрузила в поезд. Три дня и три ночи мы бултыхались по вокзалам и залам ожидания. С пересадкой в столице, ехать предстояло более двух суток. О том, что меня укачивает, мы узнали уже в процессе! Измученная непрерывной тошнотой, я пребывала в неком беспамятстве. Туалет то и дело был занят, и проводница пускала «зеленого человечка» в свой закуток, где меня выворачивало желудочным соком. Сердобольная женщина укутала меня теплым пледом и сунула в рот кусок лимона. Так я и провела бОльшую часть пути: на тюках с бельем, посасывая до оскомины кислый фрукт. За окном проплывали напоенные тяжелой зеленью пейзажи, достойные кисти художника. Высокие сосны тянулись вдоль железнодорожного полотна, мелькая тонкими стволами. Иногда глухие леса прерывались странными водоемами, больше похожими на болота. – Теть Тонь, это бурелом? – дергала я за рукав тетушку. Та отрывалась от кроссворда и, надев очки, вглядывалась в оконный пейзаж. – Не знаю, Анюта, – пожимала плечами теть Тоня – наверное. Накануне приезда я провалилась в сон. Когда открыла глаза, то увидела, что поезд примостился на какой-то станции. На платформе была кутерьма, вдоль путей ходили военные в темно-зеленой форме. Но это было не важно! Ведь на улице был день. Я же помнила, что прибыть на место мы должны затемно. «Проспали!» – испугалась я и кинулась тормошить храпящую тетку. Та спросонья невнятно объяснила мне, что сейчас ночь. – Какая ночь? Не видишь? Это день! Вставай! – повторяла я, начиная сомневаться, уж не сошла ли она с ума. Разбуженные моими криками пассажиры, стали недовольно ворчать. И только соседка с верхней полки, улыбнувшись, объяснила, что такое белые ночи. Остаток пути я просидела, глядя на светлое, в белой дымке небо. Эта новость перевернула с ног на голову мой детский мир! Сам город оказался совсем не таким, как я его представляла. Угрюмые обшарпанные здания, неприветливо косящиеся темными глазницами окон. Военные, марширующие по тротуару, словно по плацу. Редкие деревья, растерявшие листву под холодным морским бризом. Море обжигало холодом, будто сунул руку в морозилку. И купальник, который я, вопреки советам тети, тайком запихнула в чемодан, конечно, не пригодился! Не было здесь ни изумрудных лугов с пасущимися коровами, ни розовых закатных облаков, ни сказочного дома с уютной беседкой. Маленькая, просто обставленная квартирка, скромный быт, бледные от недостатка солнца комнатные цветы. Но не это расстроило меня больше всего! Туманный северный городок уже с перрона окатил нас холодным пронизывающим ветром, как будто ледяной водой. И это учитывая календарное лето! Мама, укутанная с ног до головы, держала мою руку в своей. Хрупкая и тоненькая, она всегда мерзла. Сложно представить, как было холодно ей там, в плену этих северных ветров. Грозящихся подхватить и унести за тридевять земель. Всю обратную дорогу я умоляла теть Тоню вернуться и забрать маму с собой. Если раньше я была уверена в том, что мои родители живут в сказочном мире, где нет места мне, то эта поездка открыла мне всю правду. Я поняла, что эти суровые мужчины в форме держат мою маму силой. Иначе как объяснить ее нежелание возвращаться? – Папа военнообязанный и мама должна оставаться с ним, – говорила тетя. Но я не понимала, что такое «военнообязанный» и как это длинное слово связано с мамой. – Мама любит папу и не может его бросить, – отвечала она. – А меня? Меня она разве не любит? – вопрошала я. На что тетушка только вздыхала и крепче прижимала к себе мою растрепанную макушку. Эту жалость к матери я пронесла через всю жизнь. И она разгорелась с бОльшей силой, когда «блудные» родители вернулись домой. Порой во мне просыпался обиженный ребенок, и я демонстративно игнорировала все попытки матери сблизиться. «За что ее жалеть», – думала я, – «она сама выбрала такую жизнь, сбросила меня как ненужный груз, который мешал ей заботиться о муже». Но потом капризный малыш засыпал, оставляя чувство щемящей грусти. На самом деле я понимала, что это решение было выстрадано ею! И, наверное, на тот момент, оно было лучшим из возможных. Когда отец вышел на заслуженную пенсию, их каторга закончилась, и они вернулись в наш тихий и теплый городок. Но всего через год после приезда отец скоропостижно скончался. Словно бы он выдохся, и с нетерпением ждал возвращения в родные места, чтобы наконец-то поставить точку. Возможно, отношениями с Вадимом я заполняла пустоты в своей жизни. Моя история уместилась бы в тонкую брошюру. Ему же не хватило бы и пары увесистых томов. Я знала, что никогда не стану частью его прежней жизни. Такой длинной и бесконечно далекой! В ней было много встреч, расставаний, эмоций, которые не имели ко мне ни малейшего отношения. Но, любопытно, что этот же мужчина двадцатилетней давности мог бы и вовсе не привлечь меня. Выходит, что время подготовило его к нашей встрече. Я лежала, глядя в притягательно живое небо, считая крикливых чаек и танцующих в воздухе ласточек. По нему бесшумно текли облака самых невероятных форм. – Нинка на днях кавалера приводила знакомиться, – хмыкнул Вадим. Я посмотрела на него. В последнее время он все чаще заговаривал о семье, словно открывая мне дверь в тайную комнату. – Уже? – удивилась я. Вадим пожал плечами. – Она влюбчивая, – с тревогой в голосе сказал он. – Как ты? – улыбнулась я. Вадим внимательно посмотрел на меня. – С возрастом это проходит. – Тогда пусть наслаждается своей влюбленностью. Это же прекрасно! – я отщипнула мохнатый колосок и принялась щекотать Вадиму ухо. Он поймал мою руку, выхватил травинку и сунул в рот. – Интересно, а как ты представишь меня своей родне? – задумчиво произнес он, пощипывая зубами плотный стебель. – Как своего избранника! – торжественно заявила я. – Представляю, если бы Нинка привела такого избранника, – засмеялся Вадим, – Пожалуй, я бы его убил! Я слегка обиделась такому повороту. – А у меня нет отца, и мама на убийство не пойдет, – сказала я, стараясь придать голосу легкости, – только, если теть Тоня… – Лекарства еще нужны? – он посерьезнел. Я, радуясь окончанию этой странной беседы, благодарно ответила: