– А что значит? – удивилась я. – Поступки, – уверенно ответила мать, поставив точку этим емким словом. Я стала поздним ребенком, и обнаружилась, когда родители утратили всякую надежду. Тут пригодится реплика из советского фильма: «отец хотел мальчика, а появилась я». Представляю его лицо, когда он узнал, что вместо долгожданного наследника, в животе его жены растет существо женского пола. Мать, будто чувствуя свою вину, пыталась снова и снова. Она ходила по врачам, испробовала на себе все от гомеопатии до ведьмовских обрядов. Но безрезультатно! Однажды бабушка, после веселых посиделок с подругой да под водочку, поведала мне «страшную тайну». Оказывается, моя целомудренная мама до свадьбы успела, как следует набедокурить! В свои 16 лет она залетела от некоего обалдуя, которого и след простыл. Семья с тремя детьми, в которой мама была старшим ребенком, сильно бедствовала. Потому ни о каком приплоде речи не шло! После неудачного аборта врачи, как один, уверенно ставили диагноз «бесплодие». Так что мое рождение само по себе было чудом. Но, как говорится: если долго мучиться, что-нибудь получится. Однажды вернувшись с учебы, я обнаружила дома странную атмосферу. В коридоре было непривычно тихо. Я невольно поежилась, заглядывая в приоткрытую дверь. – Мам! – позвала я. – Ты тут? Вместо ответа, на кухне что-то грюкнуло. И я отпрянула, вглядываясь в темноту коридора. Мама, будто тень, вынырнула так внезапно, что я подпрыгнула от испуга. – Ты что? – набросилась я на нее. – Двери нараспашку, сидите в темноте! – Да, просто захлопоталась, – бросила мама, пряча глаза. Я, все еще испуганно стояла в прихожей, пытаясь поймать ее взгляд. Но он ускользал. – Что-то случилось? – спросила я, почуяв неладное. – Нет, – ответила мама и пошла на кухню, лишив меня привычных объятий. Я, опасливо озираясь, отправилась за ней. Выйдя на свет, она отвернулась спиной, словно желая отгородиться. – Мам, – силой я развернула ее лицом к себе, – посмотри на меня! И тут мамины плечи сникли, и она обреченно подняла на меня глаза, полные слез. Я в ужасе отпрянула. – Что случилось? – тихо спросила я, – Что-то с папой? Мама отрицательно покачала головой, потом отвернулась спиной и бросила через плечо: – Мы немного повздорили. – Немного? – эхом повторила я. И вдруг меня осенила ужасная догадка. – Мам, вы что, разводитесь? Мама медленно повернулась: – Нет, ты что, доченька? – ответила она и вновь опустила глаза. – Просто… – Что просто? Мама стояла, будто школьница, с дневником в руках, оттягивая неприятный момент. – Понимаешь, доченька, – начала она издалека, – в жизни всякое бывает, все люди ошибаются. Она тяжело села на стул и отвернулась к окну. – В общем, у тебя есть брат, ему 11 лет, – услышала я. Спустя пару минут, словно оглушенная, я вышла в коридор. В кабинете отца горел свет. Я дернула ручку. Отец сидел за столом, уставившись в какой-то блокнот. На носу, как всегда, болтались очки, а на шее, держась за веревочки, висели другие. В ответ на мое бесцеремонное вторжение он встрепенулся и выпрямился на стуле. – Рита? – спросил он, удивленно. Я собралась поздороваться, но слова застряли в горле. На языке, готовые сорваться, крутились бессмысленные вопросы: «Где?», «Как?», «Почему?». Отец терпеливо смотрел на меня, словно готовый к допросу. Еще секунду выждав, я плотно закрыла дверь его кабинета и вернулась на кухню. Там все еще сидела в растерянных чувствах мама. Я встала сзади, чтобы избавить ее от необходимости смотреть мне в глаза. – Хочешь, я останусь? – я положила руки на мамины плечи. – Нет, – она накрыла мою руку своей хрупкой ладошкой, – езжай, развлекайся. Все хорошо, я просто хочу побыть одна. Еще немного постояв вот так, ощущая тепло ее руки, я ушла, больше не сказав ни слова. Пройдя всего пару этажей, я опустилась на ступеньки, словно придавленная тяжелым грузом. Мне вдруг представилось, что когда-нибудь и я, покинутая своей дочерью, буду сидеть вот так, одиноко, на кухне. И лить слезы, узнав, что мой муж все эти годы вел двойную жизнь. Сколько жен готовы мириться с неизбежным, лишь бы не упустить, не отпустить с таким трудом добытое женское счастье. Но, то ли это счастье? Я вдруг ощутила себя подростком, который изо всех сил изображает из себя взрослого. А на поверку ни черта не смыслит в этой жизни! Перед которым открыты тысячи больших дорог, а он свернул на проселочную, и бредет по ней, сам не зная куда. Так, в один прекрасный день образ «идеальной семьи» был навсегда развенчан. Со своим братом, по настоянию матери, я не общалась. Но, спустя годы, он сам нашел меня в социальной сети. «Привет, Рита! У нас с тобой одно отчество», – решил он начать знакомство с невинной шутки. «Прага», – прочитала я в строке местоположения. Мы начали переписываться, и по мере того, как я все ближе узнавала его, я начинала понимать, что он, как и я – оказался заложником этой двусмысленной ситуации. Мой отец много лет жил на две семьи, помогая своей любовнице растить сына, и заботясь обо мне и жене. Кому от этого было хуже? Но в итоге, каждый из нас отчего-то чувствовали свою вину. Так или иначе, у меня был брат, звали его Данил, он жил в Праге и с нетерпением ждал меня в гости. А я все откладывала встречу с ним на неопределенный срок. Со временем родители прониклись симпатией к некогда ненавистному зятю. Еще бы! Уже который год он, за свой счет, отправлял их в корпоративный санаторий. Отец страдал позвоночной грыжей, а мама все так же заботливо, как и много лет назад, подкладывала ему под спину подушку. В нашем доме для них была оборудована отдельная спальня. Но в последнее время они приезжали не часто, предпочитая общаться по скайпу. Часы показывали 7 вечера. Нина с минуты на минуту должна была привезти за заклание своего агнца. И Вадим в коем-то веке вернулся домой вовремя. На столе, в ожидании гостей, расправив «крылья», лежала скатерть-самобранка. Обуреваемая любопытством Зойка хотела присутствовать в качестве третейского судьи. Однако, Нинка, наобещав сестре с три короба, уговорила ту заночевать у подруги. Хлопоча на кухне, я не забывала поглядывать на Вадима. Он, сидел, не отрывая глаз от монитора, окружив себя бумагами. Словно военачальник, от которого зависел успешный исход войны. «Неужели его работа требует таких усилий?», – размышляла я, – «Или таким образом он сбегает от действительности. От меня?». В дверь позвонили. – Вадик, полегче, ладно? – удержала я мужа за руку. – Да я спокоен! – ответил он. И в самом деле, на его лице не было ни намека не нервозность. В то время как я нервничала больше обычного. Впервые одна из моих дочерей решила познакомить меня с претендентом на звание любимого мужчины. Хотя, в 18 лет, пожалуй, рано рассуждать о будущем! Но все-таки. Памятуя свои распри с матерью, я зареклась никогда не ставить палки в колеса своим дочерям. Любопытно, что большинство женщин не хотят быть похожими на мать. Но в итоге, все равно становятся! Перенимая ее привычки, повторяя ее ошибки, и списывая это все на происки злых сил. Так и я, стоя перед пока еще закрытой дверью, соображала, что в данной ситуации роль «плохого полицейского» играю я сама. Вадим открыл дверь. И за спиной сияющей Нинки, я увидела парня. Он стоял, слегка расставив ноги, и спрятав руки в карманы. Дырявые в нескольких местах джинсы, какая-то выцветшая футболка, рюкзак защитного цвета и эта дурацкая бородка. Сейчас все мужчины, независимо от возраста, как одержимые, стали отращивать волосы на лице. Под густой растительностью было не различить черт, потому все бородатые парни отличались только по цвету. Этот был брюнетом. Пока Нинка разувалась, я исподтишка разглядывала его профиль. Высокий лоб в обрамлении непокорных кудрей, легкая горбинка на носу, густые нахмуренные брови. Он представлялся мне музыкантом, с гитарой через плечо. Или художником, с испачканными краской руками. Такие мужчины, не зацикленные на внешности, вызывали у меня смешанные чувства. С одной стороны хотелось засунуть их в стиральную машинку, прямо в заношенных джинсах. А после взять в руки бритву и остричь все это безобразие под корень. С другой же… Горьковатый привкус опасности будоражил сознание. И я, пожалуй, понимала свою дочь! Кирилл, так звали новоиспеченного кавалера, оказался студентом четвертого курса. Он успешно учился, в свободное время, подрабатывая хореографом. Телосложение и манера двигаться выдавала в нем танцевальные способности. Видимо, на этой почве, они и сошлись с моей дочерью. – Ма! А можно мы отметим день рождения Маринки в нашем домике на озере? – вдруг, затаив дыхание, спросила Нинка. – Да, – я пожала плечами, – Он все равно пустует! И многозначительно покосилась на Вадима. Муж увлеченно пилил ножом ростбиф. Мое предложение устроить романтический уикенд на природе он отверг. И с утра пораньше укатил на работу, оставив меня коротать субботний день в одиночестве. – Если что-то поломаете, порежу на тряпочки! – сурово произнес Вадик. – Ну, вы слышали, – я улыбнулась. – Ура! – закричала Нинка, хватая за руку Кирилла. Вечер прошел спокойно. Не считая навязчивого присутствия Зойки. Даже находясь далеко, младшая дочь непрерывно напоминала о себе жужжанием телефона. Пока Нинка, обозлившись, не отключила звук, оставив сестру томиться в неведении. Провожая дочь, я обняла ее, прижала к себе, и прошептала так, чтобы никто не слышал: – Он мне понравился. Нинка отстранилась и смущенно опустила глаза. За воротами сладкую парочку ждала машина, полная друзей. Для молодежи вечер только начинался! – Нин, напиши, как будешь дома! – крикнула я вслед. И Нинка махнула рукой в ответ. «Конечно, забудет», – грустно подумала я, – «не впервой». Как быстро дочку захватила свободная от материнской опеки жизнь. А ведь буквально недавно она звонила мне по несколько раз в день, чтобы просто поболтать. Когда-нибудь и Зойка также перестанет нуждаться в моей заботе. В какой момент дистанция между матерью и дочерью начинает расти? Кажется, только что ты собственноручно купала ее в ванной, и вот она уже стыдливо прикрывается, стоит тебе войти. Вадим облачился в домашнее и расслабленно вытянулся на диване. – Как он тебе? – я присела на краешек. – Ты мне скажи! – он закинул руки за голову. – Ну, не самый плохой кандидат, – задумчиво произнесла я. Вадим хмыкнул: – Да уж, не самый! – А помнишь, как я привела тебя в родительский дом? – улыбнулась я собственным мыслям. Вадим посмотрел на меня. Его взгляд смягчился. – Мама сказала, что у тебя плохие манеры, – я начала перечислять, копируя мамину привычку, – что ты сквернословишь, говоришь с набитым ртом, смеешься слишком громко… – Это я еще не все свои таланты ей продемонстрировал, – гордо кивнул Вадим, – пожалел, для начала! Я устало потянулась, и он посторонился, освобождая место рядом. Лежать, ощущая спиной тепло его тела, чувствуя на плече его сильную ладонь, было лучше любого снотворного. И я почувствовала, как засыпаю. – Надеюсь, они предохраняются, – пробормотала я, пытаясь побороть накатившую дремоту, – я пока не готова к роли бабушки. – Не волнуйся, малыш, – тихо шепнул мне на ухо Вадим, – у нас умная дочка. «Малыш?», – подумала я, – «что-то новенькое…». Но слова растворились в сонном танце… Вопреки обыкновению, этой ночью мне снился очень яркий и тревожный сон. Я лежала на полу какого-то деревянного сарая. Изо всех сил пыталась казаться невидимой: замерла в неудобной позе, и прислушивалась к звукам снаружи. Я не знала, кто меня преследует, и от кого я бегу. Одно я знала точно, нужно, во что бы то ни стало скрыться, спастись, запутать следы и не дать себя обнаружить. Снаружи послышались голоса, и кто-то прошел мимо, отбрасывая тень на мое укрытие. Раздался скрип открывающейся двери, и я проснулась.