Я замерла, ожидая продолжения. И он продолжил: – Потом нужно будет развестись. Я села на кровати, прикрывая грудь кусочком простыни, удивленно уставилась на него и задала глупейший вопрос: – Из-за меня? – Нет, – коротко ответил он, – ты здесь ни при чем. Это неизбежно бы случилось, даже без тебя. Я поджала коленки и сидела так. Закутавшись в простынь и боясь поднять глаза. Боясь, что в них он увидит неприкрытую радость от услышанного только что признания. «Развод!» – такое жуткое слово, как приговор. А может быть долгожданное избавление? Для кого-то оно означает конец, а для кого-то – начало. С тех пор мы больше не поднимали этой темы. Вернее, он не поднимал. А я просто жила, от встречи к встрече. Только отныне я знала, что уже совсем скоро он будет принадлежать только мне одной. Он будет моим, а я буду его, не только на короткие мгновения, а навсегда! Я отыскала в ящике тот самый светильник и зажгла его. И сию же секунду темный потолок преобразился. Я забралась с ногами на подоконник и прислонилась лбом к холодному стеклу. Окно моей квартиры выходило на проезжую часть. Не лучший вариант, конечно! Дневной город, с его однообразными высотками, и серыми плоскими крышами не вызывал эмоций. Он был похож на серый в подтеках потолок моей квартиры. За то по вечерам… С высоты десятого этажа открывался потрясающий вид! Казалось, будто небо решило вдруг упасть на землю. Внизу, как покрывало из сияющих звезд, раскинулись мириады уличных фонарей и парящие в воздухе окошки жилых домов. Эта ночная картина завораживала. Вадим намеревался подыскать мне квартиру поближе к своему офису. Но я не хотела оставлять свою обжитую однушку. Да и работу. К тому же, теперь нам некуда было спешить. Впереди, чтобы насладиться друг другом, у нас будет целая жизнь! «Всего лишь четыре года», – я повторяла эти слова, как мантру. Перед сном, лежа в постели, еще хранящей тепло наших тел. И проснувшись утром, едва успев открыть глаза. Я отсчитывала дни, как ребенок, в ожидании праздника. Да, мне было больно думать, что мой праздник для кого-то обернется трагедией. И я старалась гнать прочь эти мысли! В конце – концов, он говорил, что в этом нет моей вины. И я ему верила… Глава 5. Рита Утренняя прохлада, так несвойственная для середины лета, проникала в приоткрытую форточку, кружила в воздухе и касалась обнаженных плеч. Я поежилась. Мурка беспокойно замурчала, обозначая свое недовольство. Стрелки часов сошлись на отметке 6 утра. Самое время начать день, который предвещал быть длинным и, впервые за долгое время, наполненным приятными заботами. Я сладко потянулась! К полудню приедет Нинка, Зоя, наверняка, проснется к ее приезду, а Вадим… Смотря, насколько удачными оказались вчерашние переговоры, встанет не раньше 11. И у меня, тем временем, есть целых 5 часов для того, чтобы освежить в памяти утраченный навык. Я наскоро привела себя в порядок и надела фартук. Мурка радостно мельтешила под ногами, то и дело, задевая меня пушистым хвостом. Я шикнула на кошку, и та уселась в дальнем углу комнаты, обиженно поджав лапы. Я же взяла с полки тяжелый томик «Кухни народов мира» и ощутила прилив сил! Сверху, зажатые меж плотными листами, торчали разноцветные закладки, снабженные названиями блюд из категории «Избранное». В наше время любой, даже самый необычный рецепт, можно отыскать в сетях всемирной паутины. Однако я предпочитала, по-старинке, использовать бумажный формат проверенных временем блюд. К обеду в духовке уже томился пирог с капустой, на плите булькал суп из сушеных грибов с курицей, а в холодильнике ждал своего часа десерт из сочных ягод клубники. По кухне витали ароматы свежей выпечки. И казалось дом, почуяв это, снова ожил и наполнился теплом и уютом. Со второго этажа прибежала Зойка. – Мамуль, чем это так пахнет? – удивленно поводив носом, спросила она. – Обедом! – улыбнулась я и поцеловала дочку в заспанные глазки. – Умылась? Зойка кивнула, и смело распахнула дверцу духовки. – Зая! Ты что! Обожжешься и испортишь пирог! – крикнула я и шлепнула хулиганку по мягкому месту. Зойка взвизгнула и наступила на лапу Мурке. Та подскочила и бросилась наутек. Зойка поспешила вслед за кошкой. На лестнице послышались шаги. Вадим вошел на кухню, залитую утренним светом. С сощуренными ото сна глазами, и следами подушки на лице. На нем были любимые широкие брюки из тонкого хлопка. Влажные после душа волосы небрежно топорщились во все стороны, капельки воды стекали по плечам. Он никогда не любил насухо вытираться полотенцем, и в юности, когда мы были вдвоем, всегда выходил из душа, в чем мать родила. Чтобы обсохнуть «естественным образом»! Как правило, такие процедуры имели продолжение, после которого приходилось снова принимать душ. Уже вдвоем… Я невольно залюбовалась им. Спустя столько лет Вадим все еще покорял меня с первого взгляда. Казалось, что время не властно над ним, как будто бы он не старел и вовсе. Только густые темные волосы приобрели серебристый налет, который, впрочем, делал его еще притягательнее. Темная от волос грудь, очертания мышц на плечах, и руки… Его ладони, сильные и широкие, с длинными пальцами и позолоченными солнцем волосками. Когда-то дарившие мне такое наслаждение! Эти руки знали наизусть мое тело, они исследовали его вдоль и поперек, сантиметр за сантиметром, проникая в самые заветные уголки. – Доброе утро! – голос мужа вернул меня на землю. Он в два шага пересек гостиную. Оказавшись рядом, коснулся губами моей щеки. Я подалась к нему, удержала за руку, и поцеловала в губы, ощущая легкий привкус мятной зубной пасты. Эта сладкая секунда длилась целую вечность, прежде чем он мягким движением отстранил меня. «Мне показалось, или он ответил», – мелькнула в голове и тут же исчезла мысль. Вадим поймал бежавшую на него Зойку, поднял ее в воздух и принялся кружить по комнате. – Осторожно! – машинально крикнула я, а про себя подумала: «Сегодня, когда проводим Нинку и уложим Зойку спать. Когда останемся вдвоем…». Забывшись в мечтах, я чуть не угодила ножом по пальцу. Дверной звонок задорно пропищал, оглашая прибытие Нинки. Дверь распахнулась, и, вместе с порцией свежего воздуха в дом ворвался звонкий, как ручеек, голос старшей дочери. Я, отложив в сторону кухарские принадлежности, вытерла руки о фартук и поспешила в прихожую. – Мамуль, привет! – улыбнулась Нина, обнимая меня за шею. – Не испачкайся, какая ты нарядная, – предостерегла я. – Так вкусно пахнет! – протянула Нина, оставляя в прихожей свои яркие кроссовки. Все-таки, есть в этом что-то мучительно приятное. Наблюдать за тем, как растут и хорошеют день ото дня твои дочери. Такое себе, мазохистское удовольствие! Об этом я думала каждый раз, глядя на Нину. Если Зойка пока еще была малышкой, в стадии закономерного поиска собственного «я», то Нина уже выросла породистой, грациозной и утонченной девушкой. Гордая осанка – наследие танцевальных курсов; струящиеся волосы, цвета темного каштана; искрящийся взгляд из-под длинных ресниц. Кажется, она взяла все самое прекрасное от нас с Вадимом! Говорят, что дети – это способ дважды пережить молодость. Отчасти это правда! Не считая того, что эта молодость, увы, уже не ваша. Возможно, Нинка напоминала мне ту самую меня, которой я была когда-то. Молодую и прекрасную, беззаботную и полную отчаянных планов. Потому, глядя на свою взрослеющую дочь, наравне с гордостью, я ощущала легкую грусть. От понимания того, что эта часть жизни давно и безвозвратно утрачена. Была ли это только ностальгия, или же предвестник возрастной депрессии? Ниночка часто баловала меня комплиментами. В те редкие дни, когда мы вместе гуляли по магазинам, или встречались в кафе-мороженое. – Ты что, мамуль! Я бы хотела выглядеть также в твои годы! – возражала она в ответ на мои критичные замечания в адрес собственной внешности. Я была бесконечно благодарна своей чуткой дочери, но с большим нетерпением ждала подобных комплиментов от ее отца. Который, увы, был занят чем-то другим. Или кем-то? Словно одноименные магниты, мы отталкивались друг от друга, улетая все дальше и дальше, в противоположные стороны. Вадим по-прежнему любил меня, я это знала и чувствовала! Когда он обнимал меня перед сном, когда целовал по утрам, уходя на работу, когда укрывал мои ноги теплым пледом и озабоченно трогал мой лоб, с целью узнать, не подхватила ли я простуду. Он все еще любил меня! Просто ему нужно было напомнить об этом… – Мамочка, все было так вкусно! – блаженно закатила глаза Нина. Угощения и вправду удались. И я была довольна собой! Если даже привереда Зойка умяла целую тарелку, и попросила добавки. Вадим откинулся на спинку стула. – Нельзя столько есть, Рита! – с шутливым упреком произнес он, поглаживая живот. – На здоровье! – непринужденно улыбнулась я, собирая со стола тарелки. Нина вызвалась помочь. Она составила в стопку грязную посуду и прислонилась спиной к холодильнику. – Ма, я бы хотела познакомить вас с папой кое с кем на следующей неделе. Можно? – сказала дочка, смущенно пряча глаза. Я застыла с губкой для посуды в руках: – Нин, ты не беременна? Дочка недоуменно уставилась на меня: – Ма, ты что! Я пожала плечами: – Ну, мало ли… – Нееет! – протянула Нинка, обнимая меня за плечи. – Я не беременна и замуж не собираюсь. Просто этот человек, он… – она секунду помедлила, подбирая слова, – он особенный. – Я рада, что в твоей жизни появился кто-то особенный, – искренне ответила я, заправляя длинные каштановые пряди за аккуратные Нинкины ушки. Так я делала когда-то в ее детстве. Еще, будучи малышкой, дочка обзавелась мерзкой привычкой облизывать свои волосы. В итоге свежевымытая прическа превращалась в обцмоктанный колтун. Никакие уловки и наказания не срабатывали! В итоге пришлось остричь красивые локоны. Такой урок Нина усвоила и, когда волосы вновь отрасли, изменила свое к ним отношение. День пролетел, как одно волшебное мгновение. Я с упоением следила, как Вадим возится с девчонками. За этим действом я могла наблюдать часами, днями и годами напролет! Сейчас, пока они все еще были детьми, разница в 5 лет ощущалась острее. Одна до сих пор играла в куклы, а вторая уже вовсю играла мужскими сердцами. Но, я была уверена, что с возрастом эта разница сотрется. И они станут по-настоящему близкими людьми. А сейчас девчонки все еще дурачились, по-детски дрались и задирали друг друга, заставляя отца признаваться, кого из них он любит больше. Стоит отдать должное Вадиму, он никогда не выделял одну из них, поровну разделяя свое внимание и заботу на двоих. Я проводила Нину, сквозь привычную гримасу, сказав напутственное слово, и собрала раскиданные по комнате подушки. Зойка тихо сопела, привалившись к отцовскому плечу. Вадим бережно взял ее на руки и осторожно понес в детскую. – Я наверху, – шепнул он, стоя на ступеньках. Я кивнула и ощутила, как в радостном возбуждении забилось сердце. Наспех закончив уборку, я выдохнула и погасила свет в гостиной. Он сидел на кровати, глядя на экран смартфона. – Чудный день! Давно не собирались вот так, вместе, – заметила я. – Да, точно, – рассеянно кивнул Вадим. – И я уже сто лет не пекла пироги, – продолжила я. – Да, ты у меня прирожденный кулинар. – Вадим оторвался от телефона. – Давно не ел такой вкуснятины! Этот дежурный комплимент придал мне сил. Я незаметно выудила из шкафа купленную по случаю обновку, и отправилась готовиться к ритуалу соблазнения. «Все-таки итальянцы – мастера», – одобрительно изучала я собственное отражение уже пару минут спустя. Легкая струящаяся ткань ложилась мягкими складками вдоль тела, скрывая то, что нужно скрыть и подчеркивая все достоинства моей фигуры. Хотя ненавистный животик портил вид в профиль, талия все еще заметно присутствовала. Грудь, подтянутая плотным шелком, образовала соблазнительное декольте, а округлый силуэт бедер всегда был моей гордостью, и до, и после рождения детей. Вадим, изучая каждый изгиб моего тела, восторженно называл его «гитарой». На которой он, к слову, умело брал самые чувственные аккорды! Налюбовавшись вдоволь, я взбила волосы и распахнула двери ванной. Больше всего я боялась увидеть мужа спящим. Тогда пришлось бы его будить на манер анекдота: «больной, проснитесь же, вам пора принять снотворное!». Но он лежал, положив руки за голову и созерцая самого себя в зеркальном отражении на потолке. – О чем думаешь? – тихо спросила я, стараясь обратить на себя внимание. Вадим, не отрывал глаза от зеркала. Словно бы там видел что-то гораздо большее, чем аккуратно заправленную постель. – Девочки так быстро растут, – вдруг нарушил тишину его низкий голос. Я тихо подошла и села на свою половину кровати. – Хочется, чтобы они как можно дольше оставались детьми, – сказала я и притихла, боясь прервать его размышления. Но Вадим громко вздохнул, будто стряхивая оцепенение, и посмотрел в мою сторону. – Ого! – присвистнул он, – Что за вещица?