Вадим взял мою руку и поднес к губам. Я невольно вздрогнула. Моя узкая ладошка буквально утонула в его широкой руке. Я кожей почувствовала прикосновение его губ, и по спине побежали мурашки. – Я провожу тебя до двери, чтобы убедиться, что все в порядке, – прошептал он. Я возмущенно поджала губы и выпрямилась. – Если ты рассчитываешь на что-то, я не собираюсь приглашать тебя в гости, – отрезала я. Вадим прижался лбом к моей руке и приглушенно засмеялся. – Хорошие девочки на первом свидании не целуются? – осведомился он. Я одернула руку. – И все-таки… – он вышел из машины и открыл мне дверцу. Не слушая моих протестов, он всерьез отправился вслед за мною в подъезд старой высотки. Пару секунд в тесной кабине лифта мы провели в полном молчании. Я смотрела себе под ноги, плохо соображая, и пытаясь вернуть пылающим щекам привычно бледный вид. – Как у вас тут темно, – сказал Вадим, когда грохочущий железный зверь распахнул свою пасть на нужном этаже. – Наверное, лампочка опять сгорела, – махнула я рукой. Коснувшись входной двери, я вновь обрела почву под ногами. И уже собралась улизнуть! Как вдруг его лицо оказалось так близко, уничтожив последнюю тонкую грань, что пока еще сдерживала мои внутренние порывы. Я сделала глубокий вдох и нырнула с головой в этот жаркий омут. Что-то внутри меня обмякло и устремилось навстречу новым ощущениям. Я кожей чувствовала его ладони. Словно рыбка, пойманная на крючок, я стояла, не в силах двинуться с места, отбросить в сторону его руки и бежать прочь. Сердце, словно запертая в клетке птица, билось о прутья, трепетало и, казалось, вот-вот выскочит из груди. И я, вмиг ослабнув, выпустила его на свободу! В тот самый миг, когда его губы коснулись моих. Нежно, будто пробуя на вкус, и все решительнее, овладевая моим существом. Теплая волна потекла по венам, и отозвалась истомой в кончиках пальцев. Мысли расплавились под действием винных паров, и я полностью лишилась рассудка, на каких-то пару минут. Придя в себя, я нащупала рукой дверную ручку. Тело настойчиво требовало продолжения, но разум по капельке возвращался. – Пусти! – шепнула я, подавляя вновь возникшую тягу. Вместо этого сильные пальцы, словно браслеты, сомкнулись вокруг моих запястий. Я услышала свое имя, его сдавленный голос и вздрогнула, ощутив, как влажные губы коснулись моих ладоней. Я не понимала, что происходит, и не знала, как выбраться. Этот человек словно парализовал меня, намертво пригвоздил к полу. Реши он воспользоваться моей слабостью прямо там, скорее всего, не встретил бы сопротивления! Но спустя всего мгновение, мои руки вновь обрели свободу. Он достал из кармана смартфон, и в темноте обозначилась замочная скважина. Я с трудом нащупала в кармане ключи и отворила дверь. Пролепетав что-то невнятное на прощание, я захлопнула ее и тяжело опустилась на пол. Глава 7. Рита Я вздрогнула и открыла глаза. Погруженная в полумрак комната выглядела таинственной. Предметы отбрасывали странные тени, в утренней дымке на фоне окна исполняла свой мистический танец шелковая штора. "Неужели снова дождь", – огорченно подумала я и села на кровати. "Который час", – с этой мыслью я обернулась в поиске сияющих на тумбочке цифр. Но часов на месте не оказалось, как и Вадима. Кровать рядом была примята, одеяло небрежно скомкано. Из соседней комнаты послышался шорох, и я устало поднялась с кровати. В гардеробной царил полный хаос! Ящики шкафа были распахнуты настежь, на полу валялись в беспорядке носки, вперемешку с галстуками и рубашками. Я инстинктивно начала собирать с пола вещи, но осеклась… В центре комнаты, на танкетке, лежал наполовину заполненный чемодан Вадима. Сам он стоял поодаль, глядя в пустой шкаф. Где, болтались на перекладине и весело гремели опустевшие плечики. Он не был похож на только что проснувшегося человека. «Упакованный» в светло-голубые джинсы и белую рубашку, Вадим выглядел собранным и напряженным. – Вадик, – тихо прошептала я. Он вздрогнул и обернулся. Что-то странное, и даже пугающее было в его облике. В мечущихся из стороны в сторону глазах, в плотно сжатых губах. – Вадим, – уже громче повторила я, разводя руками, – что здесь происходит? Что за бардак ты устроил? Он молчал, избегая смотреть на меня. – Ты уезжаешь? – настойчиво продолжала я допрос. – Командировка? Ты не говорил! Вадим, словно мучимый головной болью, прикрыл ладонью глаза, глубоко вздохнул и опустился на танкетку. Я осторожно, как будто боясь спугнуть, подошла и села на пол, прямо у его ног. Он сжал кулаки, отчего на руках проступили вены. Потом коротко бросил куда-то в сторону: – Я ухожу. До меня не сразу дошел смысл этой фразы. Я решила, что он имеет в виду свою вездесущую работу. – Куда? – я коснулась его колен. Вадим медлил. Собираясь с силами, чтобы сказать: – К другой женщине. Я не поверила своим ушам, принимая сказанное за игру воображения. Потом вдруг глупо рассмеялась, будто он только что рассказал мне новую шутку. – Куда? – переспросила я. Вместо ответа Вадим устало закрыл глаза. Я тупо уставилась в пространство, где предметы теряли очертания, сливаясь в одно бесцветное пятно. Понимание услышанного только что по капельке возвращало мне способность мыслить. «К другой женщине» – эти слова, звучали в голове, причиняя боль. Словно бы он ударил меня! Только что, со всего размаха влепил мне пощечину, от которой горело лицо и темнело в глазах. Я вцепилась в его джинсы, ощущая, как нарастает внутри меня волна паники. – Вадим! – громче сказала я. – Посмотри на меня! Он не реагировал. Я все сильнее впивалась пальцами в его колени. Мне хотелось разбудить его, отхлестать по щекам, бросить в него чем-нибудь тяжелым, чтобы он, наконец, очнулся. Я увидела со стороны эту нелепую сцену из мыльной оперы. Я, сидя на полу что есть мочи колотила сжатыми в кулаки ладонями по коленям, ступням, рукам Вадима. Тогда, как он, подобно истукану, смиренно сносил мои удары, даже не поворачивая головы. Как будто меня и не было вовсе. – Вадим! – крикнула я и толкнула его из последних сил. Вдруг он резким движением поймал мои запястья. Я закрыла глаза, повторяя про себя, что это сон. Что когда я снова их открою, мир вокруг будет прежним – родным и понятным, и все вернется на круги своя. Вадим приблизил лицо, я ощутила его дыхание. Потом он нежно, как накануне, коснулся моей щеки и прошептал в самое ухо: – Прости… Он резко встал, отбросив меня в сторону. Абсолютно обессиленная я сидела на полу, хватая ртом воздух. Словно кто-то невидимый сдавил железной хваткой горло, не давая возможности сделать вдох. Я видела ускользающую спину мужа. Вот-вот сейчас он исчезнет совсем, растает в утреннем полумраке, и все закончится. Навсегда! Я собрала последние силы и крикнула ему вслед «Вернись!». Но вместо крика изо рта вырвался какой-то хриплый стон… Я вздрогнула и открыла глаза ровно в тот момент, когда спина Вадима исчезла из поля зрения. Я резко села на кровати, преодолевая головокружение. «Сон во сне?» – я тряхнула зажмурилась. Такую шутку решило сыграть со мной воспаленное воображение! Но, повернув голову, испуганно вскрикнула. Вадима рядом не было… Сюжет повторялся? Я замерла, ожидая услышать звуки из гардеробной. Но вместо этого до меня доносился шум воды. «Он в душе», – выдохнула я с облегчением, – «он просто в душе». Но все-таки, выскочив из постели, я поспешила в ванну. Хотелось скорее удостовериться, что сон остался позади, а в реальности мой муж никуда не делся. По дороге я заглянула в гардеробную, обнаружила там привычный порядок и улыбнулась. В запотевшей от пара душевой кабинке угадывались очертания мужской фигуры. Меня накрыло желание коснуться его прямо сейчас! Будто ночное видение все еще довлело надо мной. Не медля ни секунды, я открыла дверцу и шагнула внутрь. Вадим удивленно отпрянул. – Рит, ты чего? – он обернулся и выключил воду. Я, не обращая внимания на его протесты, приблизилась вплотную, прижалась к его мокрому телу, обняла за плечи, ощущая, как тает в глубинах подсознания этот бессмысленный сон. Он здесь! Он рядом! И я никуда его не отпущу! С этой мыслью я коснулась губами его кожи, чувствуя привкус мыла. Он осторожно обнял меня, провел ладонью по спине. – Ну, что случилось? – прошептал он. Я спрятала лицо у него на груди. Как я могла объяснить, что буквально секунду назад потеряла и вновь обрела его? Я ощутила, как сковывает движения мокрый шелк туники. Вновь коснувшись губами его шеи, я не смогла остановиться. Я целовала его руки, плечи, двигаясь вниз, как во сне оседая к его ногам. Только теперь ощущая всем существом, что это не какая-то бездушная картинка. Это он… Настоящий! Живой! Мой! Я самозабвенно целовала его, опускаясь все ниже и ниже… Он тяжело привалился спиной к мокрому кафелю, прижал к себе мою голову, запустил пальцы в мои спутанные ото сна волосы. Меня накрыло волной восторга от ощущения собственной власти. Я знала, я чувствовала, как сильно он хочет! Как умоляюще сжимает меня в своих объятиях, как напряженно сдерживает стон. Стон наслаждения! От близости со мной… Повинуясь его сильным рукам, я встала на ноги. Он смотрел на меня полным желания взглядом. Он хотел меня! От эмоций перехватило дыхания и я, как тряпичная кукла, обмякла в его руках, наслаждаясь каждым прикосновением. Вадим торопливо развернул меня, задрал облепивший тело шелковый пеньюар, отодвинул в сторону кромку тонких трусиков и вошел в меня сзади… Спустя короткое мгновение он отпрянул, оставив на запотевшем стекле очертания ладоней. – Ритка… – едва слышно прошептал он, пытаясь меня поцеловать. Но я увернулась. – Зубы еще не чистила, – смущенно ответила я. Он тихо засмеялся. – Что на тебя нашло? – спросил Вадим, открывая дверцу душевой и пропуская меня вперед. – Да так, – махнула я рукой, – сон приснился. – Мммм, – протянул он, – эротический? Я хмыкнула: – Вроде того. По сравнению с душной кабинкой, пространство ванной комнаты стало глотком свежего воздуха. Я сделала глубокий вдох. – Сейчас приведу себя в порядок, и приготовлю тебе завтрак. – У меня еще вчерашний ужин не переварился! – возразил муж. С этими словами он вышел, обернув вокруг пояса большое банное полотенце. Я повернулась к зеркалу. Оттуда на меня смотрела мокрая, словно кошка, попавшая под дождь, женщина. С осклизлыми от воды волосами, в облегающей тело шелковой тунике. Которая теперь красноречиво подчеркивала все то, что следовало бы скрыть. «О, черт!», – мысленно выругалась я и бросила пеньюар на сушилку. «А все-таки пригодился!», – мелькнуло в голове. И я блаженно улыбнулась. Мое тело все еще томительно ныло от пережитого удовольствия. Наскоро совершив утренний «туалет», я поспешила на кухню. Вадим всегда уходил чуть раньше. И я просыпалась, опережая будильник, чтобы сварить ему кофе и получить свой законный поцелуй. Вслед за ним просыпалась Зойка. Вернее, пыталась проснуться! Ритуал пробуждения дочери занимал куда больше времени. Недовольно ворча, она сонно шаркала по коридору, тяжело плюхалась на стул и в полудреме ковыряла вилкой желток глазуньи. Когда Нинка окончила начальную школу, а Зойка пошла в первый класс, девочки вместе просыпались, шумно хлопали дверьми, наперегонки бежали вниз, чтобы урвать свою порцию ароматных горячих оладий. Я баловала их, делая лепешки в форме сердечек, поджаривая «веселую» яичницу, словно художник, рисуя на холсте смешные рожицы из укропа и маслин. Нинка, несмотря на малую разницу в возрасте, всегда была не по годам ответственна и брала на себя роль старшей сестры еще в раннем детстве. В отличие от непутевой и рассеянной Зойки, лежебоки и капризули. В то время дом был наполнен детским смехом. И я была счастлива! Невзирая на постоянную усталость. Порой мне не хватало времени даже принять душ. Но к возвращению мужа я всегда старалась вернуть себе нормальный облик: навести порядок на голове, сменить забрызганную соком майку на женственный халат, замазать темные от вечного недосыпа круги под глазами. Сейчас, когда в моей жизни становилось все больше свободного времени, я с удивлением обнаружила, что не могу найти ему применение. Кухню заполнил аромат кофе. В просвете между шторами маячило ласковое утреннее солнышко. Оно с любопытством заглядывало в окно, разрезая яркими прожекторами пространство сонной комнаты. Вадим сидел за столом, потягивая горячий напиток и не отрывая глаз от телефона. «Как ребенок, ей Богу!» – подумала я, – «что он там, в игрушки играет?». – Вадик, давай бутерброд хотя бы сделаю? – заботливо предложила я.