Слегка ошарашенные, мы смотрели, как она жестом фокусника выдергивает из сумки букет искусственных красных цветов. — Терпеть не могу живые цветы, — объявила она. — Только деньги выбрасывать. Поставь эти в вазу, они не хуже, и можно потом использовать. Она ткнула мне в руки пластиковый букет, развернулась к маме и покачала головой. — Ох, Джоанна. Что за хрень? Ты только посмотри на себя. На морщины эти посмотри. Знаю, у меня самой морщины. — Она указала на свою загорелую физиономию. — Но мои-то от смеха. А ты себя раньше срока в могилу вгоняешь! Это надо прекращать. Если не умеешь развлекаться, зачем вообще жить? Словом, я тебя забираю. Сначала я не поняла, куда тетя Карен собирается ее забрать. Потом дошло: речь об Испании. Я было обрадовалась: у мамы будет отдых! Но тут же подумала: у мамы — отдых? Ни за что. Она не поедет. Но я недооценила тетю Карен. Она имела таинственную власть над мамой. Убеждала ее делать то, на что никто другой уговорить не сумел. Заявила маме, что та не просто должна, а прямо-таки обязана пользоваться гелем для ногтей — и мама покорно позволила сделать ей маникюр. А Лейла ей это сколько раз предлагала, и все без толку? А теперь она уломала маму поехать с ней в Испанию. Маму, которая со дня свадьбы в самолет не влезала. Врачи дали добро (я на всякий случай специально звонила, советовалась). Мама купила новый купальник, шляпу и билет в одну сторону. Надолго ли она едет, еще не решили, но минимум на полтора месяца. На этом настояла тетя Карен. Она заявила, что короткий отдых — стресс, так не расслабишься. И еще предложила съездить в Париж, а то после такого перерыва она свою сестру едва узнала. Это круто. Даже грандиозно. Мама заслужила отдых. Она посмотрит мир и снова сблизится с сестрой. Когда мама сказала, что уедет по меньшей мере на полтора месяца, я обняла ее и воскликнула: — Мам, это прекрасно! Это так волнующе! — Это очень надолго, — ответила она с нервным смешком. Но я тотчас замотала головой: — Тебе это нужно. А время пролетит быстро! Сегодня мы собрались, чтобы обсудить, как станем управлять магазином. Джейк и Николь пообещали уделять ему больше времени (выяснилось, что йога у Николь отнюдь не круглосуточная, как иногда представлялось). Мы добавили рабочих часов Стейси и переставили смены так, чтобы магазин не пустовал. И все-таки без мамы как-то странно. Мы расчистили стол с изогнутыми ножками, которым обычно пользуемся только на Рождество, и теперь сидим с кофе за ним: я, Николь, Джейк и мама, от вида которой перехватывает дыхание. Ее кожа теперь непривычного бисквитного цвета, а в ушах сверкают голубые серьги. Это тетя Карен уговорила ее на искусственный загар, а серьги появились сегодня утром — «безделушка в подарок». Кресло с массивными деревянными подлокотниками во главе стола пустует. Даже спустя столько лет оно остается папиным. На него не то что никто не садится — его с места не сдвигают. Это знак уважения к отцу, хоть его давно уже нет с нами. — А вот что у нас есть! Тетя Карен бухает на стол миску с розовым зефиром, и глаза у нас лезут на лоб. — Вы и не знали, что вам это нужно! — с победным видом восклицает она, плюхается на стул и закидывает зефирину в рот, а мы все еще оторопело смотрим на миску. Тетя Карен произносит эти слова каждый раз, когда притаскивает в дом что-то новое — то есть каждый день. От искусственных цветов и мисок со сладостями до освежителей воздуха, вещей, которые абсолютно нам не подходят. И каждый раз кричит: «Вы ведь не знали, что это нужно, да?!» Но она такая яркая, бурная и авторитетная, что никто с ней не спорит. Джейк неодобрительно разглядывает зефир, слегка отодвигает миску и поворачивается к маме. — Итак, — говорит он. — Мама. Ты уезжаешь в Испанию. — Ола! — радостно восклицает Николь. — Пор фавор, сеньор. — Пор фаворе, — поправляет Джейк. — Да нет же! — закатывает глаза Николь. — Пор фавор! — Пор фавор, — подтверждает тетя Карен. И добавляет, обращаясь к маме: — Только не забивай себе голову этой ерундой. Мигель, тот, который живет дальше по берегу, только прикидывается, словно ничего, кроме испанского, не понимает. Чепуха. Говори по-английски, только громко и четко. — Правда? — Мама ошеломлена. — Но если он испанец… — Он прекрасно говорит по-английски, когда хочет, — насмешливо отмахивается тетя Карен. — Слышала я его в караоке-баре. Песни Адель поет, «Пет Шоп Бойз», еще что-то… — Это интересно, конечно, — с натянутой улыбкой говорит Джейк, — но, может, вернемся к теме? — Да. Конечно. Потому что я должна сделать одно объявление. Точнее, это просьба. Скорее… — Мама бросает взгляд в сторону тети Карен. Та, кажется, в курсе, о чем речь. Что такое? Мама сначала поговорила с сестрой, а не с нами? Но мне тут же становится не до того. Потому что мама обводит нас взглядом и говорит: — У меня есть покупатель на наш магазин. Что? Воцаряется потрясенная тишина. Брови Джейка ползут вверх. — Ничего себе, — бормочет Николь. А я просто в ступоре. Покупатель? На «Фаррз»? Как можно купить «Фаррз»? Это же мы. — Мы не хотим его продавать! — не сдержавшись, кричу я. — Не хотим же? — В этом и вопрос, — говорит мама. — Я уже не так молода, и… многое изменилось. — Вашей маме нужен отдых, — вставляет тетя Карен. — И это хорошие деньги. — Сколько? — спрашивает Джейк, и мама кладет листок бумаги на середину стола. Я никогда не задумывалась, сколько может стоить магазин. Но это много. Мы молча смотрим на листок и прикидываем возможные перемены в своей жизни. — Ваша мама сможет уйти на пенсию. Встать на ноги. Купить в Испании домик со мной по соседству, — говорит тетя Карен. — Но это как-то странно. Почему предложение поступило именно сейчас? — Меня охватывает тревога. — А вдруг кто-то отслеживает вызовы неотложки? — Нет! — смеется мама. — Дорогая, на самом деле предложения поступают постоянно, все эти годы. Я отказывалась. Но сейчас, после того что случилось… Я снова перевожу взгляд на листок бумаги и мысленно произвожу подсчеты. Да, это прорва денег, но еще это конец «Фаррз», нашим доходам, нашей работе… И тогда сумма кажется уже не такой большой. — А ты хочешь его продать? — спрашиваю я у мамы. Изо всех сил стараюсь говорить нейтрально. Практично. Благожелательно. По-взрослому, словом. Только глаза щиплет, потому что ударило по мне очень крепко. Продать? Наш любимый «Фаррз»? Папин «Фаррз»? Я поднимаю голову, и при виде моего лица мама не выдерживает. — Ох, Фикси! — Она тянется через стол и сжимает мою руку. — Конечно, не хочу. Но и перегружать вас ни к чему. Что будет, если я отойду от дел? Руководить «Фаррз» трудно. Это полная занятость. Пусть будет так, как хотите именно вы, а не я. Или папа. Теперь и она моргает, а на щеках выступает румянец. Кажется, мы с мамой — единственные в семье, кто ощущает папино присутствие каждый раз, когда переступает порог магазина. Джейку подавай только деньги. А Николь… Понятия не имею, что в голове у Николь. Единороги, наверное. — Я готова этим заниматься, — без колебаний объявляю я. — Я не хочу сдаваться. Мама, езжай в Испанию и ни о чем не тревожься. Дела мы берем на себя. Так ведь? Я смотрю на Николь и Джейка в надежде на их поддержку. — Согласен, — к моему изумлению, говорит Джейк. — Я считаю, у «Фаррз» отличный потенциал. Он подталкивает листок бумаги. — Неплохо, конечно, но эту сумму можно удвоить. А то и утроить. — Что скажешь, Николь? — спрашивает мама, и Николь пожимает плечами. — Если ты хочешь продать «Фаррз», то, по-моему… ну, неплохо так, — роняет она в своей обычной рассеянной манере. — А если не хочешь — тогда тоже… Мы терпеливо ждем, когда она закончит, и наконец догадываемся, что все уже сказано. — Ну что же, — произносит мама и краснеет еще сильнее. — Должна сказать, что у меня камень рухнул с плеч. Я не хочу продавать «Фаррз». Это хороший магазин, хоть и нескромно так говорить. — И все-таки это синица в руке, — замечает тетя Карен, взяв листок и просматривая его. — Это хорошая сумма. Надежно. Если сейчас не продашь, потом можешь пожалеть. — Мама пожалеет, если сейчас продаст, — возражает Джейк. Он оглядывает нас с оживленным видом. — Знаете, что я думаю? Это отличный шанс поднять наш маленький семейный бизнес на новый уровень. Раздуть как следует. У нас есть бренд, есть площадь, свои страницы в Интернете. Выше только небо. Но надо мыслить широко. Он ударяет кулаком по ладони. — Обновиться. Собраться. Может, консультанта нанять. Я кое-кого знаю, приведу ребят — посмотрим, что они посоветуют. Организовать? Я сижу, открыв рот. Мы уже до вызова консультанта дошли? И во сколько это обойдется? И что значит «раздуть»? — Не беспокойся об этом, Джейк, — говорит мама со свойственным ей спокойствием. — Просто поддерживайте все как есть, пока меня не будет, а когда я вернусь, посмотрим, что можно сделать. А теперь о наших акциях… Она говорит о наших поставщиках, но я не могу сосредоточиться. Внезапно меня охватывает волнение. Как будто до меня только что все доходит в полной мере. Мама уедет. Я буду управлять магазином вместе с Джейком и Николь. И что из этого получится? Я слушаю вполуха, а мама раздает нам напоминалки, которые написала от руки и отксерокопировала. Меня больше всего беспокоит Джейк. А вдруг он затеет какую-нибудь глупость, а я не сумею его удержать? Мама смотрит на меня так, словно читает мои мысли, и я поспешно улыбаюсь в ответ. Главное, чтобы она не переживала. Наконец мы заканчиваем и встаем из-за стола, и мама тут же отводит меня в сторону. Остальные уходят на кухню, и мы оказываемся вдвоем. — Фикси, — мягко произносит она. — Дорогая моя, я знаю, что ты тревожишься… — Мгновение она колеблется. — Ладно, давай начистоту. Из-за Джейка. Ее слова задевают болевую точку, запрятанную далеко внутри.