— Знаешь… — Я отвожу глаза: не хочу признавать очевидного. — Он немного… — Знаю. И понимаю. — Мама подбадривающе сжимает мою руку. — Я не собираюсь бросать тебя в подвешенном состоянии. Я кое-что придумала на время своего отъезда и думаю, что это поможет. — Ого! — У меня камень сваливается с плеч. — И что это? Зная маму, следовало догадаться: у нее что-то припасено в рукаве. Может, будем каждый день выходить с ней на связь по скайпу? Или она наймет кого-нибудь крутого? Или установит в компьютере программу, которую Джейк не сможет обойти? — Дядюшка Нед, — сияя, сообщает мама. У меня душа проваливается в пятки. Дядюшка Нед? Это и есть ее план? — Конечно, — сдавленным голосом говорю я, и мама решает, что горло у меня перехватило от счастья. — Я с ним поговорила, он обещает присматривать за всем, пока меня не будет, — радостно вещает мама. — У него отличная деловая хватка. Ему можно доверять. У меня нет слов. Дядюшка Нед?! — Он к нам так добр, — с нежностью говорит мама. — Это надежная помощь. Да никогда он ко мне не был добр! И помощи от него никакой! — Это интересная мысль. — Надо говорить сдержанно и рассудительно. — Определенно. Просто я думаю, точно ли нужен именно дядюшка Нед. — Ты же знаешь, как он выручил с арендой, когда умер папа, — напоминает мама. — Мне будет спокойнее с его поддержкой. Хоть волком вой. Ладно, с арендой он действительно помог, но это было девять лет назад. А с тех пор он что сделал? — Знаю, ты не одобряешь его старомодных высказываний. — Мама слегка краснеет. — Я тоже не в восторге, если на то пошло. Но он член семьи, дорогая, и он переживает за «Фаррз». Вот что важно. В ее глазах разгорается блеск, как всегда, когда речь идет о семье. Она уже все решила. А я ничего не могу возразить, чтобы ее не огорчать. И я улыбаюсь самой беззаботной своей улыбкой: — Что же, я думаю, все получится. Самое главное, чтобы ты как следует отдохнула. Ты уже потрясающе выглядишь. Я дотрагиваюсь до сверкающих голубых сережек, которые так нелепо смотрятся с ее седеющими волосами (тетя Карен уже записала маму к парикмахеру в Испании). — Так тяжело вас бросать! — У мамы вырывается короткий смешок, и я вижу, как она волнуется. — Труднее, чем я думала. До сих пор не пойму, так ли я хочу этого? Ну нет! Ей нельзя идти на попятный. — Да, — твердо говорю я. — Ты этого хочешь. И мы справимся. — Просто не потеряй наш магазин, Фикси. И не дай семье распасться. Снова такой же неестественный смех. Я вижу, что на самом деле маме не до веселья и нас гнетет одна и та же тревога. — Ты — связующее звено, — говорит она. — Ты в силах все удержать. Что? Даже слушать такое смешно. Связующее звено — это мама. Она нас ведет за собой. Она нас объединяет. Без нее мы просто птенцы-потеряшки. Но и на долю секунды я не выдаю своих чувств. Надо поддержать маму, не то она никуда не уедет и останется пахать в магазине по шестнадцать часов подряд. — Мам, послушай, — говорю я как можно уверенней. — Когда ты вернешься, мы отпразднуем твой приезд за этим же самым столом. Магазин будет в полном порядке. И мы останемся счастливой семьей. Обещаю. Глава восьмая Мама с тетей Карен уезжают на следующий день, и мы все разобраны на части. Джейк с Лейлой уходят в паб, а я задумываю на ужин спагетти болоньезе — мама приготовила бы именно их. Но нужного эффекта не получается. Не дано мне создавать в доме ту волшебную атмосферу, которая бывает при маме. Я не чувствую ни тепла, ни уюта, ни покоя. Если честно, я выбита из колеи не только маминым отъездом. Дело в том, что после праздника от Райана ни слуху ни духу. Не зашел, не позвонил, даже не прислал эсэмэс, что расстроен из-за мамы. На следующий день после праздника он отправился в Соннинг к своим родным и с тех пор словно в черную дыру провалился. Ни на одно из моих сообщений не ответил. Пару раз Джейк передавал от него привет — вот и все общение. Я особо не заморачивалась. На первом месте все-таки была мама. Но теперь я все время думаю, что случилось. Я уныло смотрю на кастрюлю, помешиваю — и выключаю огонь. Лучше за мороженым сбегаю. Беспроигрышный вариант, чтобы поднять настроение. По Хай-стрит впереди меня бодрой уверенной походкой вышагивает парень со взъерошенными волосами. Да это же тот самый, из кофейни! Чушь, быть такого не может. И все-таки странно, что я подумала именно о нем. Еще удивительнее, что я при этом покраснела. С какой стати? Я же о нем даже не вспоминала все это время. Или вспоминала всего пару раз. Его глаза. Что-то в них было такое. Я представляла их себе: зелено-карие, с крапинками, как листва. Парень останавливается, чтобы ответить на звонок, и я мельком вижу лицо. Он! Себастьян… как его там. Он поднимает глаза, видит меня — и его лицо расплывается в приветливой улыбке. — Здравствуйте! — восклицает он. — Привет! — Я останавливаюсь. — Как вы? Заглядываю в его лесные глаза — и тотчас отвожу взгляд, чтобы не засмотреться. — Хорошо. Такси жду. — Он показывает телефон с объявлением от фирмы. — Снова в Эктоне, — улыбаюсь я. — Или вы местный? — Нет, я здесь… — он колеблется, — по делам. — Понятно, — вежливо соглашаюсь я. Вообще меня это не касается, и на этом разговор можно было бы закончить. Но Себастьян оживляется, поднимает бровь — кажется, хочет поболтать. — Так получилось, что я искал гуру по лыжному спорту, — говорит он, с иронией подчеркивая слово «гуру». — Знаете здесь, в Эктоне, такого? — Нет, — улыбаюсь я. — Даже не знала о его существовании. Хочу добавить, что никогда в жизни не каталась на лыжах, но Себастьяна несет дальше. — Я тоже не знал, но моя девушка подарила мне два ваучера на день рождения и настояла, чтобы я к этому гуру съездил. Второй раз к нему мотаюсь. — Понятно. И как? — Полная чушь! — пылко восклицает Себастьян. — Я даже возмущен, каким бредом это оказалось! Я в шоке! Его негодование выглядит настолько комично, что я не могу удержаться от смеха. Хотя понимаю, что он искренне расстроен. — И в чем заключался этот бред? — любопытствую я. — Все, что он делал на первом занятии, — это расписывал, как взял бронзу в Ванкувере. Сегодня — как чуть-чуть не схватил бронзу в Сочи. Да я бы это в «Википедии» за пять минут нашел, будь оно мне нужно. Я хохочу. — А упражнения? — Он открыл мне великую истину о здоровых легких и предложил ходить к нему дважды в неделю следующие полгода. — Форменное надувательство! — с чувством говорю я. — Именно! — восклицает Себастьян. — Я рад, что вы согласны! Простите, мне нужно было выговориться. Он заглядывает в телефон. Значок с изображением автомобиля ползет по Хай-стрит. — Ладно, ну его. А у вас как дела? Я уже готова сказать «отлично», но понимаю, что это будет не совсем честно. — Мама лежала в больнице, — говорю я. — Ох, нет. — Он резко опускает телефон. — А я тут распинаюсь… Я могу помочь? Его порыв такой искренний и забавный, что я снова невольно смеюсь. Что он мог сделать? — Все в порядке. Ей стало лучше, и она уехала отдыхать. — Как хорошо! — говорит он, причем опять совершенно искренне. Тут появляется такси, и Себастьян машет водителю.