Как неожиданно. – Кто там, дохлый дерсенг вам в зад?! – крикнула она. Акцент Астероидного братства невольно вызвал улыбку. – Боюсь, не поместится! – крикнула я, полностью перейдя на язык пиратов. Бабка поправила платок и одновременно словно невзначай перенастроила линзы, в следующий миг дуло джишки было направлено мне в лоб. – А я смотрю, гостеприимство – ваше все, – не удержалась от колкости. Старуха недвусмысленно передернула затвор второй джишки, на этот раз повесомее. – И охота вам после стену восстанавливать? – Это уже было даже забавно. – Ладно, – сдалась старуха, – прыгай сюда, если разговор есть. Пить будешь? – А почему бы и нет. – И я спрыгнула вниз, вызвав вторую волну вытья сирены, от которой поморщились мы обе. Орала сирена немилосердно. * * * Внутренний дворик замка Анатеро был на удивление чист – все выкрашено белой краской, никаких следов крови, и… еще не активные могильные плиты в стороне от лестницы главного входа. – Да уж, – старуха проследила за моим взглядом, – никогда не думала, что мне доведется их хоронить, но, как видишь, жизнь распорядилась иначе. И после этих слов она словно стала ниже, сгорбившись под тяжестью горя и прожитых лет. – Пошли в хату, – уже исключительно на языке пиратов предложила она и первая поднялась по ступеням. Такой жуткий контраст – в роскошный замок Анатеро вело свыше полусотни ступеней. Помпезно, красиво, ярко, с роскошью… от которой остались лишь обломки. Судя по всему, когда-то перила лестницы украшали статуи, сейчас… только то, что от них осталось. – Давно вы здесь? – спросила, поднимаясь за ней следом. – Почитай, уже месяц как, – невесело отозвалась старуха. – Как брат на сообщение не ответил, я неладное сразу и заподозрила. Племянника пыталась тряхануть – тишина, жену его – тишь. Наняла хакера, взломала систему… вот тогда и поняла, что некому уже ответить. Мы миновали лишь половину лестницы, и я видела, с каким трудом дается ей каждый новый шаг, а потому не торопила – ни с расспросами, ни со скоростью подъема. – На Илонес, да ты сама явно знаешь, попасть нелегко. Пока пробивалась, еще месяц миновал, а потом уж… Тяжело это, родных хоронить. И она замолчала до самого входа во дворец. Самое страшное было именно здесь. У двери валялся брошенный ДНК-сканер, чуть дальше – черные пакеты… такие, в которых перевозят тела умерших, а еще дальше несколько столов и на них тела… которые собирали по частям. – Не пугайся, – заметив, что я остановилась, усмехнулась старуха, – дело это грязное, но нужное. Это поначалу тяжело, а потом привыкаешь собирать… мозаику. Пиратка усмехнулась, не весело, нет, скорее с болью, которую пыталась скрыть за циничными фразами. Что ж, единственное, чем я могла поддержать, – рассказать правду о себе. – Мне хоронить было нечего… – и это до сих пор рвало мне душу. Старуха посмотрела на меня, кивнула, понимая, что слова тут бессмысленны, и повела за собой на кухню. В свете зажегшихся огней я разглядела ее лучше – сухая, жилистая, с копной черных, явно крашеных волос, собранных в неаккуратный хвост, в черной одежде пиратов, с несколькими шрамами на лице, загорелая почти до неузнаваемости, но… светлые брови, ресницы и глаза выдавали в ней уроженку Илонеса. Неявно, но для тех, кто знает куда смотреть и делать выводы из сказанных слов, это было очевидно. – Вы из рода Анатеро, – произнесла я, едва старуха, достав две железные кружки, плеснула неразбавленный спирт и мне и себе и привычным жестом двинула кружку так, чтобы та остановилась прямо передо мной. Некогда «леди» кивнула, единым махом опустошила свою кружку, вновь налила себе доверху и села рядом со мной. А я вдруг подумала о том, употребляет ли она хоть что-то, кроме этого спирта? В смысле, она вообще ест или только пьет? – Тяжело, ты знаешь, – она посмотрела в окно, на занимающийся рассвет, – тяжело… Невыносимо. Больно. Еще один глоток пойла, от одного запаха которого у меня уже кружилась голова, и ожесточенное: – По молодости мечтаешь о свободе. Сбежать бы с этого проклятого Илонеса, от правил, возведенных в догмы, вечных табу, вечных запретов, вечного «нельзя», а потом оглядываешься на прожитую жизнь и понимаешь – здесь тебя любили. Здесь ты могла бы любить. Здесь… Она замолчала, остервенело сжимая кружку жилистыми руками, и добавила: – Нет, не думай, что вся жизнь прошла зря. У меня шестеро сыновей, мужиков было… да все, кого захочу, только родная кровь, родина… Тяжело. И опять же, кто их всех похоронит, кроме меня… – В смысле? – не поняла я. Старуха перевела взгляд с окна на меня, усмехнулась: – А, ты не местная, прости, забыла. На Илонесе хоронить убитых могут лишь родственники. Я невольно взяла кружку, сделала глоток, закашлялась. Меня ответственно побили по спине, до синяка явно, после чего снисходительно поинтересовались: – А ты тут с чего? – Гхм, – мне бы запить сейчас хоть чем-то, но просить воду было как-то неловко, – наемница. У Виантери. – А-а, – протянула старуха, – Старый прощелыга решил обезопаситься и нанял больше мяса. Умен. Не выдержав, я сходила к видневшемуся холодильному агрегату, открыла, поискала воду, нашла и, вернувшись с бутылкой обратно, для начала запила адское пойло старой пиратки и уже после перешла к разговору: – Думаете, это ему поможет? Старуха махом выпила вторую кружку. Посидела, безразлично глядя в окно, налила себе снова и равнодушно произнесла: – Судя по тому, что ты здесь, – да. Оригинальный ответ. Я отхлебнула еще воды и спросила: – Вы знаете, что здесь произошло? Взгляд старухи мгновенно переместился на меня, синие глаза заледенели, и несколько охрипшим голосом она произнесла: – А ты? – Частично, – предельно честно ответила я. – Смутно, частично и с пониманием, что ранее подобного не происходило никогда. Усмехнувшись, пиратка кивнула и сказала: – Молодец, ухватила суть сразу. Давно в деле? – Почти шесть лет уже. – И я снова взялась за воду. Правда, голова умудрилась закружиться уже после одного глотка старухиного спирта, и чувствовала я себя не лучшим образом. – Понятно, – пиратка кивнула. – Знаешь, а я все в толк не возьму – что здесь случилось? Все, что удалось выяснить, – кто-то открыл ворота всех трех уровней защиты. И на этом всё. Кто, зачем, как? Ради чего? Почему погибли все? Я хороню, хороню, хороню, собираю даже детей по частям и все понять не могу – какого дерсенга? Что ж, я выложила все что знала: – Насколько я понимаю, на Илонесе существует вторая разумная раса – sunttenebrae. Старуха всмотрелась в меня с нескрываемым подозрением, но усмехнулась, кивнула и подтвердила: – Демоны тени, да. Невидимки. Ночной кошмар. Темные. Подземные. Много вариантов, а суть одна – они так себя не ведут. Я кивнула, подтверждая, что уже знаю и это, и продолжила: – Точнее, ни вам, ни вашим родственникам не было известно о том, что они «могут» так себя вести. Они или… какая-то неуправляемая часть их. Пиратка, собирающаяся сделать глоток спирта, застыла с кружкой, поднесенной к губам. Я же вернулась к известной мне информации: – Полагаю, все, что вам известно о второй расе Илонеса, – это то, что время от времени им требуются женщины, так? Старуха медленно кивнула.