– Насколько я понимаю, вторая раса скрытно существует и в рамках вашей, более того – иногда они покидают Илонес и служат в наемных военных подразделениях других государств. Вполне возможно, они возвращаются, но могу также допустить вариант, что нет. Но… – я на секунду замялась, – ваши слова о том, что хоронить убитых могут только родственники, говорит о сильной моральной, традиционной, эмоциональной привязанности к Илонесу. Она вновь кивнула, ожидая продолжения. Я продолжила: – Четыре часа назад я допрашивала парня по имени Соен Дисан. Вскинутая бровь и явное непонимание, о чем речь. Пришлось пояснить: – Это он открыл все уровни защиты, впустив убийц на территорию замка. Ее глаза заледенели, губы сжались, жестокость проступила в чертах лица. – Сожалею, – была вынуждена признаться я, – боюсь, все, что вам осталось, – избить его. И то его до вас уже искалечили изрядно. – Но он жив, я надеюсь? – нехорошим тихим голосом переспросила она. О, я понимала такую реакцию – месть, это зверь, что разрывает когтями душу и требует жертв. А я… я ей только что назвала имя жертвы. – Мне очень жаль, – сказала совершенно искренне, – но поначалу его допрашивал наемник, умеющий бить с последствиями, а после, убив практически все сознание, допрашивала уже я, добравшись до его глубинного подсознательного «я», находящегося на уровне развития семилетнего ребенка. Какое-то мгновение мне казалось, она сейчас достанет джишку привычным отработанным движением и просто отстрелит мне голову, но разум взял верх, и старуха хрипло приказала: – Продолжай. Это было бы самоубийственной глупостью с моей стороны, и я недвусмысленно намекнула на это, попросив: – Уберите оружие. Ее внутренняя борьба была более чем очевидна – для пиратов характерно сначала бить, потом спрашивать, и жизнь в подобных условиях приводит к основательной деформации личности, поэтому сейчас ей явно хотелось продолжить беседу в более комфортных для нее и наиболее безвыходных для меня условиях, но… Секундная борьба, и джишка легла на стол. – Достаточно? – поинтересовалась старуха. – Не уверена, – улыбнулась ей, – я слишком хорошо знакома с Астероидным братством. Старуха медленно извлекла еще две джишки, потом кинжал, четыре контактные бомбы, две ядовитые «звездочки» и набор ядов в активируемых прикосновением капсулах. – Теперь достаточно? – насмешливо поинтересовалась пиратка. – Это примерно треть из того, чем вы располагаете. – О да, я хорошо знала представителей Астероидного братства. Она усмехнулась, не став скрывать очевидного. Я же попыталась донести еще более очевидное до нее: – Все, что у меня есть, – обрывочные сведения и слова, которые сложно трактовать однозначно, полученные при допросе Соена Дисана. Полной картины происходящего они не дают. Нам с вами делить нечего, как и вы, я хочу понять, что здесь произошло. Потому что, даже когда ярость затмевает ваш разум, вы сами признаете – «демоны полутени» так себя не ведут. Для них это не типично. А значит, причина гибели рода Анатеро не только в открытых воротах. Синие глаза старухи, казалось, прожигали меня насквозь, и когда она смотрела так, становилось очевидно – прожитые годы никак не отразились ни на ее силе, ни на скорости ее реакций. – Хорошо, – бесцветным мертвым голосом произнесла она, – тогда… кто? Внезапно поняла, что, если произнесу имя девушки из рода Анатеро, меня убьют. Здесь и сейчас. Без жалости и сожалений. Возможно, сожаления придут позже, но что терять ей, старухе, потерявшей слишком многих и второй месяц хоронившей останки, которые приходится собирать по ошметкам. – Кто был владельцем черной пантеры? – вопросом на вопрос ответила я. Пиратка удивленно моргнула, потом задумалась, потом… – Пошли искать, – сказала она. И мы встали, прихватив по бутылке: она – неразбавленного спирта, я – воды. – Ты бы выпила, – посоветовала старуха. – Да ничего, у меня крепкие нервы. Я была более чем уверена в том, что хладнокровие – это мое… * * * Ровно до тех пор, пока не увидела эту самую холодную кровь… Поднявшись на третий этаж, мы открывали одну жилую комнату за другой, и повсюду была кровь, кровь, кровь… запах гниения, вонь разложения и кровь. В какой-то момент, когда мы вышли из очередной спальни, пиратка молча протянула мне свою бутылку, я молча сделала несколько глотков. В голове зашумело, но тошнота отступила и… как-то легче стало переосмысливать масштабы трагедии. – У меня нет слов, – возвращая ей бутылку, честно призналась я. – Ничего, ты неплохо держишься, я вот месяц говорить не могла, – призналась она в ответ. – Пошли дальше. Род Анатеро был многочисленным. Мы уже прошли более трех десятков спален, которые до той страшной ночи являлись жилыми… и в которых обрели вечный сон те, кто ранее просто спал. А потом, просто как глоток свежего воздуха, – спальня, в которой не было крови и следов разрушения. Мы со старухой переглянулись и решительно вошли. Первым, что бросалось в глаза, был портрет удивительно красивой девушки в нежно-голубом платье. Синие глаза, драгоценности с сапфирами под цвет глаз, диадема, обнимающее тонкий стан платье и улыбка красавицы, которая уверена в своей красоте. – Шельма! – прошипела пиратка. – Это имя? – не поняла я. – Это сущность, – она неодобрительно покачала головой и сообщила: – Брат говорил, что один из его сыновей взял в жены девку из северного народа, лет тридцать назад это было. Помню, позубоскалили с ним по поводу шельмы, да и забыли. Сын был четвертым, на наследство претендовать не мог, соответственно, женись на ком хошь. Женился вот на шельме. Поглядев на портрет, я переспросила: – Это его жена? – Это их дочь. – Пиратка насмешливо глянула на меня, подошла к портрету, достала еще одну джишку, даже страшно подумать откуда, и, указав на глаза девушки, пояснила: – Цвет иной, видишь? – Если честно, то нет, – призналась я, переводя взгляд со старухи на девушку. И там синие, и там, я разницы не видела. – Не местная, – хмыкнула пиратка. – Присмотрись, у меня стальной оттенок глаз, у нее – темно-синий, кристальный, как небо над горами, покрытыми вечным снегом. Увы, такие нюансы цвета я уловить была не в силах. – Оно и видно, – словно поняв, о чем я думаю, усмехнулась старуха. Посмотрела на портрет и задумчиво выдала: – Красивая была девка, но шельма. По глазам видно. Точно, демоны в крови отметились. И пока я все еще недоумевала, пиратка пояснила устало: – Sunttenebrae на севере живут почти открыто. Горы их дом, женщин хватает, но по молодости шалят нередко, оттого и появляются в северных селениях девушки с таким оттенком глаз. Красивые. Да только за южных редко выходят, обычно предпочитают демонов. Она оглядела комнату с нехорошим прищуром и спросила: – Так, значит, это у нее, говоришь, была пантера? – Понятия не имею, – все еще вглядываясь в девушку на портрете, сказала я. Но это молодости свойственно отвлекаться, старость упорно шла по следу, не теряя ни секунды времени. Быстрый осмотр спальни, и найдено несколько черных волосков. Один принадлежал мужчине, ДНК-сканер, мелкий, карманный, это подтвердил, остальные – животному. Пиратка на исследовании волос не остановилась, быстро и со сноровкой людей ее профессии обследовала кровать, балдахин, перевернула все подушки и скинула матрас. – Пантера с ней часто ночевала, – сообщила она мне, с интересом следящей за происходящим, – и мужчины. – Несколько? – не поверила я. – Как минимум трое, – уведомила пиратка. С еще большим интересом посмотрела на девушку на портрете. И вот только тогда заметила странность – все ее украшения были с сапфирами, синими, изумительно синими, все, кроме одного – на груди, с неприметной цепочкой, под внушительным ожерельем, висел какой-то амулет… Он был виден лишь частично, в основном прикрытый начавшейся линией декольте на платье, а сама грудь была открыта настолько, что едва ли кто вообще смотрел на этот амулет. И все же… – Мм-м… – попыталась я обратиться к пиратке, потом поняла, что не знаю ее имени. – Тагра, – с усмешкой представилась она.