– Адри Давьер, – представилась, в свою очередь, не своим именем. – Что это, вы не знаете? Она, прекратив разбирать на части кровать, подошла, вгляделась в амулет и произнесла: – Херня. – Да? – судя по ее тону, это было определенно не так. – И какой же степени эта херня? – Херовой. – Старуха постояла, пристально вглядываясь в амулет с видом гончей, напавшей на след. И, помолчав, сообщила: – В аристократических родах Илонеса девушки редко предоставлены сами себе большую часть времени. А ну-ка пошли. * * * Идти на этот раз пришлось на второй этаж. Тагра уверенно двигалась впереди, я с трудом поспевала следом, стараясь не замечать кровавых следов на полу и стенах, но, к счастью, на втором этаже свидетельств смерти почти не было – лорды и леди спали на третьем, прислуга на четвертом, в момент нападения на втором этаже почти никого не оказалось. Мы миновали половину этажа, когда пиратка свернула к двустворчатой двери, и мы вошли… в классную комнату. Здесь имелась доска, слабо мерцающая, видимо еще не разрядившаяся до конца, два десятка парт, за ними место с диванами и софами, еще дальше музыкальные инструменты, далее, библиотека. – Добро пожаловать в ад для высокорожденных леди, – хмыкнула Тагра. – Здесь прошли мое детство, моя юность и частично моя молодость. – Старуха пошла вперед, перестроив режим мощности на джишке. – Леди, как цветы, должны всегда быть под присмотром, – словно процитировала она. И отстрелила замок на первой парте. Звук был оглушительным, замок снесло, Тагра открыла парту. – Всегда под присмотром, – продолжила она, – всегда под наблюдением, всегда на глазах матерей, тетушек, бабушек, нянек. Адская жизнь, да? Что ж… в некоторой степени она была права – в этом помещении одновременно могло находиться более ста человек. И, бросив первую парту, она отстрелила замок на второй. – В этом аду я провела двадцать пять лет своей жизни. – Переворшив стопку детских рисунков и тетрадей, она перешла к следующей парте. И снова выстрел, сносящий замок. – У леди нет свободы. Нет даже призрака свободы. Тебя контролируют ВСЕГДА. Постоянно. Спальни обыскиваются трижды в сутки. Одежда – под присмотром горничных. Книги – только те, что одобрят. Подключения к Сети – запрет. Образование – исключительно под присмотром. С шести гребаных лет ты сидишь в этом классе и прилежно занимаешься, точно зная, что в спину тебе обязательно смотрят – матушка, тетушки, бабушки… неважно, главное, смотрят. Всегда. Контроль, контроль, контроль. И розги при любой оплошности или отступлении от правил. Знаешь, во времена бурной молодости, уже после побега из семьи, я загремела в тюрьму Союза Алтари. Так вот в сравнении со всем этим там была полная свобода. Сложно было в это поверить. – Единственная возможность остаться наедине со своими мыслями имелась только здесь, в классной комнате, в момент написания очередного сочинения на заданную тему, – продолжила пиратка. И еще выстрел, выстрел, выстрел. Она шла по четвертому от окна ряду парт, словно точно знала, где нужно искать. Собственно, Тагра это и подтвердила: – Дочь шельмы должна была находиться под особым присмотром, а значит, ее сажали у стены. И шестая парта четвертого ряда тоже лишилась своего замка. Тагра привычно начала шариться в бумагах и… замерла. Я, изрядно пошатываясь – алкоголь это явно не мое, поспешила к ней и, подойдя, увидела детский рисунок, который пиратка держала в руках. Обычный детский рисунок, где были папа, мама, две сестрички и два брата, домик, дерево, лес вдали… и глаза, которые смотрели из лесу. Неявные, почти неразличимые среди веток и листьев, но… весь акцент рисунка был именно на них. – Сколько волка ни корми… – хрипло произнесла Тагра и устало осела на подоконник. – … все равно в лес смотрит, – закончила я за нее и принялась перебирать остальные бумаги. Сам ящик парты оказался более чем вместительным, в нем хранились тетради, удивительные бумажные тетради, в которых писали чернильной ручкой… анахронизм какой-то. И все они были здесь. Можно было просмотреть почти всю жизнь леди по этим тетрадям, от шести и до двадцати пяти лет. И почерк – сначала детский, неровный, потом примерный и правильный, после явно демонстрирующий характер. И рисунки. Внушительные пачки перевитых бечевкой рисунков. Вероятно, гувернантки и учителя не замечали, но год от года на одном из рисунков появлялись… глаза. В какой-то момент мы нашли зарисовку с указанием металла, полной картинки и в целом инструкции для ювелира – юная леди Анатеро хотела на свое восемнадцатилетие особый амулет, чтобы был «не такой, как у всех». Вполне понятная просьба и желание, вот только… почему никто не обратил внимание на это маленькое отклонение в ее рисунках? – Допустим, это она, – произнесла мрачно Тагра. – Интересно, а что у второй сестры? И еще один замок был отстрелен. А у второй «дочери шельмы» ничего подобного не было. Та же картинка, как калька с первой, что мы увидели, только… акцент теперь на девочке, леди Исериа Анатеро, и никаких глаз. Вообще. – Почерк, – вернувшись к парте первой леди, произнесла Тагра, – почерк резкий, с сильным нажимом, твердый – непримиримый нрав был у нашей… Оилелли Анатеро, имя-то какое нежное, надо же. Ей бы подошло что-то жесткое, хищное. Я лишь кивнула и вернулась к переписке с ювелиром. Она была внушительной – леди Оилелли с действительно не свойственной ее имени жесткостью требовала конкретное исполнение заказа, кулон более сорока раз отправлялся на доработку. Мелочь? По-моему, уже явно патология. А затем в какой-то момент Тагра сказала: – Здесь другие чернила. – М? – переспросила я, просматривая крайне заинтересовавший меня момент… уведомление о том, что «Великий мастер Одсер скончался, по этой причине произошла небольшая задержка, но ваше украшение со всем тщанием и усердием выполнит другой ювелир». Что меня потрясло – это сообщение перечитывали. Много-много раз. Послание доставали из конверта, перечитывали и возвращали в конверт. Лист послания по краям был изрядно стерт, само письмо потерто… да, его читали много раз. Слишком много, чтобы счесть это простым совпадением. – Что-то знакомое, – продолжила Тагра, всматриваясь в лист. Я же продолжала читать переписку: спустя месяц ожесточенных требований леди Оилелли пришло уведомление о внезапной смерти второго ювелира. Боюсь, о совпадениях говорить уже не приходилось. Достав чистый сейр, я активировала его своим кодом и отправила запрос полковнику Стейтону: «Мне нужны подробности гибели ювелира Атао Одсера и его преемника мастера-ювелира Николы Гейтера». Спустя секунду пришел ответ: «Капитан Давьер, а вы не… охренели, случаем?» «Я – нет. Но если я вернусь злая на базу, будем откровенны, мы с вами оба знаем, кто реально конкретно охренеет. Как вы относитесь к капралу Урхосу?» «Тварь!» – пришел мгновенный ответ. «Пошел на хер. – Да, я тоже едва ли была сдержанной особой. – Мне нужна указанная информация. Быстро. И… без привлечения внимания руководства». «Даже так…» – Кто-то явно был несколько шокирован. – С кем это ты переписываешься с таким выражением лица? – поинтересовалась Тагра. – По ходу, с sunttenebrae, – совершенно искренне ответила я. Пиратка едва не выронила листок, но эта случайность привела к тому, что свет экрана сейра коснулся листка бумаги и… высветил надпись, произведенную поверх лживо-льстивого описания одной из легенд великого дома Анатеро. Я увеличила свет сейра до максимума, расположила лист поверх него и… Увиденное повергло в шок! Здесь были схемы. Языковые формулы, практически стихи на языке, очень похожем на древнеилонесский. – Что за… долбаный викрианский глист! – выругалась Тагра, присаживаясь за парту рядом со мной. И потому, когда пришло сообщение от полковника, она увидела его тоже. Сказать, что мы испытали шок повторно… это ничего не сказать. Один ювелир, которого загрызло прямо перед домом дикое животное – это еще случайность, но два… на случайность уже не спишешь. «Капитан Давьер, вы в доме Анатеро?» – задал вопрос полковник Стейтон. «Да, – ответила я. – К слову, когда угрожаете кому-либо вырвать сердце, выбирайте более… мм-м… ловких исполнителей». Меня посетило чудесное ощущение того, что его зубной скрежет я расслышала даже сквозь расстояние и в целом узрела между строк. «Доказательства, – написал Стейтон. – У вас их нет». Хмыкнув, поинтересовалась: «А вы действительно полагаете, что они мне нужны?» На том конце воцарилось молчание. Решив не доводить мужика до истерики, добавила: «Что-то мне подсказывает, что вы, sunttenebrae, и сами пребываете в шоке от случившегося в поместье Анатеро. И у меня есть предположение, что именно вы, полковник, казнили Оилелли Анатеро, обозвав ее перед смертью бессердечной тварью». Долгое молчание и наконец: