– Мне тоже, но я засну минут через двадцать, когда прекратит действие первичный компонент обезболивающего. Можно мне фотоальбом? Акихиро молча передал всю эту явно многовековую громадину и, едва я устроила альбом у себя на коленях, лег, обнял меня одной рукой за талию, прижался лицом к моему бедру и вырубился почти мгновенно… Что неудивительно после всего, что мы вынесли, а потому я, удержав вообще неизвестно откуда взявшийся порыв погладить его по черным волосам, взялась смотреть альбом, бесшумно переворачивая странички. Их было много, очень-очень много страниц. Каждый год род Адзауро устраивал что-то типа «семейного фото», ну, поначалу это были рисунки и гравюры, все-таки семьсот лет назад фотографировать было не на что, а затем уже фотографии, от черно-белых и мутных до цветных и ярких. Помимо родового фото всей семьи, каждый из членов рода также фотографировался в день своего рождения, день вступления в восьмилетие, день совершеннолетия и… день смерти. Жутковатая традиция, ну да в чужой монастырь со своим уставом и все такое, но… Перелистывая страницы фотоальбома уже ближе к концу, я вдруг заметила одну странность – все больше и больше становилось посмертных фотографий молодых мужчин. И от этого вдруг стало как-то нехорошо. «Род Адзауро насчитывает уже более семисот лет. Но наиболее долгий срок правления принадлежит деду, он управляет кланом свыше шестидесяти лет…» Слова Чи, о которых вспомнила сейчас, вызвали необъяснимый холодок. Я отлистала альбом назад, нашла дату, когда Адзауро-старший стал главой рода. И не то чтобы я разбиралась в возрастах яторийцев, но, как по мне, он был молод. Слишком молод для того, чтобы наследовать клан. Ему было лет шестнадцать-восемнадцать, не более. Отлистав еще несколько страниц, с изумлением обнаружила – старшим в семье Иничи Адзауро не был, он являлся пятым сыном седьмого сына прежнего главы рода Ануичи Адзауро. То есть, по идее, он вообще не должен был возглавить род, если исходить из наследования по старшинству. Отлистала альбом вперед, нашла Чи… такой забавный малыш, суровый, серьезный, с удивленными, распахнутыми навстречу всему миру глазенками, старший сын старшего сына Иничи Адзауро, учитывая, что сам отец Чи к тому времени уже погиб, фактически прямой наследник рода. А потом фотография, где ему восемь… торжественный праздник, взлетающие в небо воздушные фонарики, вакханалия жестокости, и ожесточенное лицо ребенка, которому только что сломали жизнь… Я вдруг подумала: останься он тогда дома, что бы с ним стало? Пережил бы тот кошмар, что начинался у детей после восьмилетия? В тот год он был не единственным мальчиком в роду Адзауро, которому исполнилось восемь, но вот я перелистываю следующий лист, и на новом семейном фото Чи нет. Но там были те, другие мальчики, которым в тот год тоже сломали жизнь… Я всматривалась в их отрешенные, лишенные каких-либо эмоций лица, и старалась не глядеть в глаза, отражавшие лишь боль… Но взгляд одного человека меня крайне заинтересовал – взгляд Адзауро-старшего! Иничи Адзауро даже почти улыбался, а место, где еще в прошлом году стоял Чи… оно было пустым. И я листаю альбом дальше, уже понимая, что здесь что-то явно не так, и замечаю, как один за другим уходят те, кому удалось поступить в Камуку… просто уходят. Вот он, гордый парень в момент поступления, с надеждой наконец-то выбраться из семейного кошмара, а вот уже посмертное фото и дата смерти… «Род Адзауро насчитывает уже более семисот лет. Но наиболее долгий срок правления принадлежит деду, он управляет кланом свыше шестидесяти лет…» – неожиданно эта фраза начала звучать все более и более… пугающе. Я села чуть ровнее, чем едва не разбудила Акихиро, но хватило нежного поглаживания по его волосам, чтобы мой монстр снова погрузился в сон. А я – в размышления! Размышлять было о чем, к примеру, о словах Чи, едва мы встретились: «Дед всегда был деспотичным тираном, но так явно поиздевался над семьей впервые». Дед всегда был деспотичным тираном… А кто у нас гарантированно становится деспотичным тираном? Тот, кто боится потерять власть! О боже… И я вспоминаю еще одну фразу Акихиро: «Дед повел себя как подросток. Иначе не назовешь. Глупый порыв, особенно для человека, умудренного его годами и опытом. На совещании в императорском дворце, когда глава клана Синар в очередной раз заявил, что их шиноби уничтожат кого угодно, дед насмешливо сообщил, что однажды я уже им навалял, так что, если потребуется, я наваляю им снова». А глупый ли? И порыв ли?! Я сидела, мучительно вспоминая все, что могло бы хоть как-то подтвердить возникшее подозрение, и… и вспомнила. По флайту выстрелили, только когда я вмешалась в управление и мы залетели на территории клана Синар. Причем, знай шиноби о том, что на младшем Адзауро есть маяки, они бы не стали прочесывать лес в попытке нас найти. О нет, им сообщили об этом лишь в самый нужный момент. На болотах Чи чувствовал себя в безопасности, и он бы, несомненно, заснул, потому что измотан был основательно. К тому времени он не спал уже более двух суток. И он не ждал нападения возле гор, рассчитывая на то, что, во?первых, шиноби Синар будут искать нас на юге, и, во?вторых, потому что из-за гор любые сигналы искажались при передаче на дальние расстояния. На дальние, но не вблизи! И еще момент – каким образом клан Синар мог узнать, что мы двинемся на север?! Эта информация была только у Исинхая. Мне нужно было поговорить с шефом. Сейчас. Я подключилась к сейру и написала сообщение Слепому: «Черный код». Затем, наклонившись к Акихиро, не удержалась, вновь погладила его по волосам и, едва мой монстр открыл глаза, нехотя сообщила: – Мне нужно, чтобы ты прикрыл меня. Минут на пять. Чи кивнул, и я рухнула на подушки, одновременно проваливаясь в пси-связь. Шикарная на самом деле штука – изобретение спецов Исинхая, позволяющее выходить на связь даже там, где связи нет как таковой в принципе. Правда, операция с ее внедрением была не самой приятной, но результат того стоил, действительно стоил – передача информации, которую невозможно было перехватить никаким способом, то есть вообще идеальный вариант для связи. * * * Исинхай появился не сразу. Основательно уставший, заметно подавленный, видимо вообще спавший в момент вызова, но это была я, а мне шеф отвечал всегда. – Рад, что вы выбрались, – произнес он вместо приветствия. Ну и я себя этикетом напрягать не стала, перешла сразу к сути: – У меня есть основания полагать, что Иничи Адзауро, то есть действующий глава рода, намеренно устраняет своих наследников. Попутно делая всю грязную работу чужими руками. Шеф, вы передавали Адзауро информацию о том, что мы с Чи двинулись на север? Исинхай несколько долгих секунд смотрел на меня, потом глухо ответил: – Да. И в этом в принципе не было ничего предосудительного – заказчиком охраны своего наследника выступал все же Иничи Адзауро, соответственно, и я, и остальная часть моей команды, и даже Исинхай о состоянии дел должны были докладывать ему. Просто это было логично, ведь, мать его, Иничи Адзауро нас нанял, но… кто бы мог подумать. И тут я вспомнила еще один момент: – Акихиро сказал, что вы с Ятори. Может ли это как-то быть связано с тем, что Адзауро-старший основательно пытается нас подставить? Шеф, кажется, сдал окончательно. Еще несколько секунд он устало смотрел во мглу перед собой, затем произнес: – Восемнадцать лет назад я вмешался в конфликт между кланом Адзауро и кланом Картнер. Иничи Адзауро хотел стереть их с лица Ятори, я в принципе вполне этому поспособствовал – мы провели совместную операцию со спецслужбами Гаэры и вытащили с Ятори семью известной тебе Леи Картнер. Он помолчал и добавил: – По факту, я дословно выполнил условия договора. «Род Картнер должен исчезнуть с лица Ятори». Они и исчезли. Договор я не нарушил. А если договор был не нарушен, то и оплата соответственно была взыскана сполна. Но кто бы мог подумать, что сторона заказчика окажется настолько мстительна. – Что мне делать? – тихо спросила я. Исинхай не ответил. А какое-то решение принимать нужно было, и срочно. И внезапно шеф вдруг спросил: – Есть предложения? Предложений не было, был вопрос: – Я могу ликвидировать Адзауро-старшего? Исинхай странно посмотрел на меня и ответил: – Можешь, но… в этом случае ты станешь кровным врагом тому, кто тебе уже явно небезразличен. А кровная месть на Ятори священна, Кей. Я вспомнила темные глаза Чи… вспомнила, как он обнимал меня… вспомнила, как мы стояли под душем, меньше всего желая разорвать наши объятия, я… я уже знала, кто он, я знала, что он, и я, боюсь, даже уже, наверное, его любила как-то очень по-своему… а любимых не бросают. – Сочту это разрешением, – тихо сказала шефу. На это шеф лишь загадочно ответил: – Пусть рукоять меча останется в его руках. – Хорошо, – ответила ему. И прервала пси-связь. * * * Когда я распахнула глаза, возвращаясь в реальный мир, Акихиро лежал рядом, обнимая одной рукой, второй подпирал голову. – Как пообщались? – поинтересовался он. А я смотрела в его темные глаза и с ужасом думала о том, как скоро в них не останется ничего, кроме ненависти. Абсолютной обоснованной чудовищной ненависти. И ты едва ли еще хоть когда-нибудь посмотришь на меня так, как сейчас, Акихиро Чи Адзауро. Но вместо тысячи ненужных слов я сказала лишь: – Спи, я рядом. – С одной стороны, это делает меня безумно счастливым, с другой… зная тебя, это вызывает тревогу. Не хочешь вернуться к себе в комнату?