Не то чтобы Слепой был полностью согласен с моим планом, но кивнул, принимая. – Для Адзауро-старшего – сколопамин, – продолжила я. Слепой выгнул бровь, но промолчал, принимая и это мое решение. Еще несколько секунд и окончательное: – Подключи Вега и Торсада, мне нужен объем бочонков в императорской винокурне. Транквизаторы и формулу наших со Змеем расчетов передай Алхимику, пусть рассчитает дозу. И снизит до минимума. – Почему? – задал лишь один вопрос Слепой. Помолчав, устало ответила: – Потому что все должно выглядеть максимально натурально. Обоих Адзауро я устраню вручную, для всех остальных… Я хорошая актриса, Слепой? – Для публики, подогретой транквилизаторами, ты будешь лучшей, – усмехнулся напарник. – Значит, справлюсь, – прошептала я. И отключилась. * * * Пришла в себя, все так же сидя на камнях и привалившись лбом к плечу Полудохлого, который травил какие-то байки про пиратов, сокровища и яторийских демонов, которым пираты бы точно наваляли. Дети стояли горой за свой эпос и утверждали, что это пиратам кирдык. Я потянулась ложечкой к торту, зачерпнула немного крема, поднесла к губам… Крем был горьким. Как и вся эта ситуация. Как и все то, что мне предстоит сделать. Император. Император прибудет с супругой и алкоголем… И чтобы добраться до бочонков со спиртным, мне нужно будет подобраться к императору. Вплотную. Максимально близко… Осознание того, что придется подвергнуть Акихиро прилюдному унижению, жгло изнутри каленым железом. Я знала, что мой монстр едва ли простит мне доведение своего деда до самоубийства, но это все было в другой плоскости эмоций, да и к Адзауро-старшему его наследник едва ли был эмоционально привязан. А вот ко мне Чи испытывает чувства. Более чем, и мне было известно об этом. Знала ли я, что причиню ему боль? Знала. Но все было еще хуже – официально я невеста Акихиро Чи Адзауро. Что ощутит он, когда его невеста демонстративно пойдет налево? Демонстративно предпочтет ему императора? И тут дело уже не только в чувстве привязанности – на Ятори недопустимо «потерять лицо». Так что мне предстояло унизить младшего господина. Именно унизить. Основательно, болезненно и прилюдно. Да, не такую ночь я планировала… * * * Детей я оставила на Полудохлого, он явно вошел во вкус и, поедая торт, от которого уже у всех животы болели, рассказывал мелким истории, мешая яторийские слова с гаэрскими, но все каким-то немыслимым образом всё понимали, и им всем было весело. Им, но не мне. В свою комнату я поднималась, как на эшафот. Нет, меня не смутили вопли моей «свекрови» и даже укоризненная речь старшей госпожи не тронула, мне просто и без них было мерзко, горько и тошно. И я поднималась в одних носках по ступеням лестницы Хризантем и повторяла про себя: «Я – крыса, я – крыса, я – крыса»… Десятки, сотни раз заставляя себя поверить, заставляя свой мозг относиться к происходящему отстраненно, заставляя себя не думать о Чи… Просто не думать. Никоим образом не думать… Сегодня я должна вынудить Адзауро-старшего покончить с собой, а завтра мое место уже займет другая Мари Эйтонари. Она будет похожа на меня как две капли воды, она уже в процессе изучения языка и традиций Ятори, и она будет профессиональнее меня, гораздо профессиональнее… Потому что влюбиться настолько, что дышать больно от осознания предстоящего, – это верх непрофессионализма. * * * Последующие четыре часа прошли напряженно. Празднование начиналось в полночь, что, как по мне, поздновато, особенно для детского праздника, но Ятори такая Ятори… Приходилось подстраиваться под их правила. А еще проваливаться в пси-связь, часто-часто туда проваливаться… «Где конкретно ставить катану?» – вопрос от Утопленника. «Дозировку рассчитал», – от Алхимика. «У них оказались запасные плетки», – от Слепого. «Не забудь броник», – от Полудохлого. Это было состязание на тему «кто кого», они нас поимеют или мы их. Уже на этапе подготовки я могла точно сказать – мы их. Гарантированно. Нет, Ятори – это Ятори, на интригах они собаку съели, и не одну, но мы это мы – игр по правилам не будет. И броника на мне не будет тоже. Это, конечно, не слишком правильно, но, увы, мне предстояло танцевать на острие лезвия даже не кинжала – бритвы, а бронежилет сковывает движения. Как, впрочем, и традиционный костюм невесты – в него наряжали долго, старательно и тщательно. Меня закутали в пять халатов, замотали так, что не вздохнуть, накрасили по местным традициям – белый грим, черные брови вразлет, алые губы, вполовину меньше моих – не макияж, а маска. И да, снова были хризантемы. Одни сплошные хризантемы, на верхнем халате, на сандалиях, в прическе. Я была не невеста, я была сплошная клумба. – Оставьте меня, – приказала, когда с нарядом было покончено. Служанки поклонились и, пятясь назад, в таком же поклонном виде усеменили за дверь. Следующим моим действием была блокировка камер. Всех камер: и моих, и службы безопасности Адзауро. И лишь после я подала сигнал Полудохлому – он запрыгнул ко мне через окно, поставил пакет с нужной мне одеждой на столик перед трюмо и спросил: – Помочь? – Давай, – согласилась я, потому как замотали меня туго, настолько туго, что я уже раздумывала, а не порезать ли мне эту гадость, которую так опрометчиво обозвали поясом. Полудохлый размотал быстро, потом помог снять все до последнего халата, после я, подхватив пакет, скрылась в ванной. Заценила особенно грим, наложенный служанками, поняла, что красота – страшная сила, и принялась все это смывать. Смыв белую маску, я переоделась. Белое хлопковое белье было заменено алым, ажурным, идеально поддерживающим грудь, потрясающе подчеркивающим талию, ну и чулки – куда без них. А вот без деревянных сандалий еще как можно было обойтись – и я достала из пакета алые туфли на высоком каблуке. Идеально! Далее – макияж. Я не видела смысла превращать свое лицо в фарфоровую маску, но отдала дань яторийским традициям и потому использовала значительное количество тоника. Подчеркнула хайлайтером взгляд, скулы и губы. Подкрасила глаза, которые и так были после всех операций далеко не маленькими, но несколько правильных штрихов подводки, немного блестящих теней, много туши на ресницы – и глазищи стали огромными. Губы я накрасила алым несмывающимся тоном, сделав сразу две вещи – подчеркнув сексуальность и убрав подсознательное мужское нежелание испачкаться алой помадой. Волосы распустила – идеальный вариант женской прически в глазах любого мужчины. Самый идеальный. На Ятори ценились прямые, гладкие, блестящие черные волосы с синеватым отливом вороного крыла. У меня таких не было. Так что я распрямила имеющиеся светло-золотистые, спрей с маслом придал блеска, воск удержал форму. Свою заколку с колокольчиками, долженствующую демонстрировать мою чистоту, девственность и невинность, заколола слева, приоткрывая лицо и шею и не портя основной вид каскада волос. Когда я вышла из ванной комнаты, затянутая в кружева, с чулками, на высоченной шпильке и с правильным макияжем, Полудохлый пошатнулся. – Значит, все норм, – сделала правильный вывод я. – Кей, ты… – его голос сорвался. Никак не реагируя на его присутствие, я критически осмотрела имеющиеся халаты. Надевать все пять смысла не видела. Выбрала два. Алый нижний, под цвет туфель и помады, ну и традиционный хризантемный сверху – традиции все же надо было соблюдать хоть как-то. Пояс я порезала, оставив от десяти метров всего полтора. Заматывал меня Полудохлый. Несколько раз перезаматывать пришлось – первый раз он затянул слишком слабо, второй – уже слишком туго, в третий вышло идеально. В результате я могла полюбоваться конечным вариантом в зеркале. Меня все более чем устроило – грудь выглядела притягательно, ложбинка чуть приоткрыта воротом халата, очертания чуть подчеркнуты вторым, талия – идеально, бедра за счет утянутой талии тоже отлично, каблуков практически не было видно, так как верхний халат напяливался не на четыре нижних, то стал фактически чуть длиннее, прикрыв мое наглое попирание яторийских традиций великолепными дизайнерскими туфельками. – Сойдет, – решила я, удовлетворившись осмотром. – Шутишь?! Ты шикарна! – с жаром произнес Полудохлый. И получил многозначительный взгляд, а следом и жест, указывающий на окно. Босс я или как, в конце концов? Полудохлому пришлось меня покинуть. Я же занялась финальной частью подготовки: в правый рукав – средство для одурманивания всего семейства Адзауро и их приглашенных, в левый – капсулу с концентрированным хлориком… Прости, Чи, но я как-то не уверена, что стандартная доза на тебя подействует, лучше перестраховаться. Несколько секунд думала, куда заныкать скополамин. По факту, это была перестраховка – просто если в крови забившего на педикюр старика найдут данный препарат, вопросов ни у кого не возникнет, ведь совсем недавно Адзауро-старший пропитал им весь свой кабинет, пытаясь воздействовать на меня. А в целом даже забавно – используя алкалоид против меня, Иничи Адзауро даже не подозревал, что фактически вручил мне карт-бланш на включение скополамина в его собственный летальный исход. Да, я бы даже посмеялась, если бы не было так тяжело на душе. Вот ближе к душе я капсулу и спрятала – в бюстгальтер. И после этого с не чистой совестью уселась делать презентацию – мне было что презентовать сегодня ночью. О, и еще как было! Примерно через полчаса на сейр пришло сообщение от Чи: «Ты как?» «Сплю», – солгала мгновенно. «Я…» – начал было он. «Сплю!» – повторила непреклонно и отключила связь.