И когда я подняла взгляд на императора, все это отчетливо читалось в моих глазах. В эту секунду, в это мгновение для меня существовал лишь он – император Изаму. Я убедила в этом его, всех присутствующих и… Чи. Я убедила в этом даже себя, а потому я была искренна, прекрасно зная, что перед действительно искренним восхищением не устоит ни один излишне влюбленный в себя мужчина. Император… не устоял. – Ваши глаза… – произнес он, между тем глядя на то, что пониже, – мне даже стало интересно, о чем вы сейчас думаете, Мари? – О том, что это преступление – быть настолько красивым! – мгновенно выпалила я так, словно слова сами сорвались с губ, абсолютно без моего на то желания. И тут же смутилась, отчаянно покраснела, снова поклонилась, позволяя императору увидеть то, что его так явно заинтересовало, и оттарабанила: – О том, что для меня великая честь лично познакомиться с великим императором, полностью оправдывающим свое великое имя! Потрясенный взгляд Чи я ощущала на себе почти физически, ненависть со стороны обеих гейш ощущала так же, но… Это такая игра. В ней есть место лишь двоим – мужчине и женщине, все остальное становится лишним, незначительным, ненужным… Да, девочки, вы моложе, краше и привлекательнее, но в такие игры втроем не играют. Двое – это инстинкты, трое – уже извращение. Возможно, появись император всего с одной гейшей, мне было бы сложнее, а так… Я маленькая, испуганная и полностью очарованная им – прекрасным, опасным, как полыхающий лесной пожар, хищником. Охотник и добыча – игра древняя как само мироздание. Он – сосредоточие вечного голода и неутолимого желания побед, и я – защищенная лишь условностями, через которые азартный охотник переступит не глядя. – Госпожа Мари, – с покровительственной усмешкой произнес император, – я слышал, вы не из этих мест и мало знаете о Ятори. Выпрямившись, я посмотрела на властителя Ятори огромными синими, как океан, глазами и словно невольно выдохнула: – Расскажете? Ой… простите… я… – От очередного «приступа стыда» щеки уже просто горели, но… главное всегда результат. А результат был. – С удовольствием, – произнес император и подал мне руку, одновременно сделав знак своей страже. Двух императорских гейш выставили тихо и очень быстро. Естественно, ни я, ни остальные этого «не заметили». Я – потому что, восторженно взирая на императора, протянула ему свою ладонь, а остальные… просто потому, что были в шоке. Их можно было понять, но я… я не могла позволить себе даже почувствовать себя мразью. Не сейчас. Все мое внимание, все мысли, все чувства, все эмоции в данный момент принадлежали императору. Он был моим рыцарем без страха и упрека, он был моим единственным мужчиной, он стал центром моей личной Вселенной… Играть так играть по полной, вживаясь в роль до последней капли крови кровоточащего сердца… У меня не было права на ошибку. У меня не было права посмотреть в данный момент на Чи. Я знала, что унизила его. Унизила, как никто и никогда, на глазах у всей его семьи, всего его рода, а это на порядок хуже, чем просто прилюдно, но… Был ли у меня выбор? После признания Чи выбора не было. Предупреди я его о своих действиях, он бы сказал «нет». Сообщи об отведенной ему роли – он не стал бы ее играть. На Ятори честь превыше всего, и мой монстр просто не позволил бы ее растоптать, наплевав на все мои мотивы, доводы и аргументы. Я знала об этом. Он не знал. Не знал, что я способна на подобное, не знал, что я могу так виртуозно лгать, и даже не подозревал, что для меня играть в любовь гораздо легче, чем любить на самом деле. «Я люблю тебя. С первого взгляда, с первой улыбки, с первого прикосновения» – его признание на горе, среди проплывающих мимо нас облаков. Забавно, и, возможно, когда-нибудь я даже улыбнусь, вспоминая об этом, но оба Адзауро сами вручили мне оружие, которое я обратила против них. Старший господин использовал скополамин и подставился под удар. Младший – рассказал о своих чувствах и… тоже подставился. Все, что сейчас наблюдал Чи, было отражением его собственных слов: «Я люблю тебя. С первого взгляда, с первой улыбки, с первого прикосновения». Это я сейчас и отыгрывала – безумную влюбленность с первого взгляда, с первой улыбки, с первого прикосновения. Мог ли Чи не поверить в искренность моих чувств? Едва ли. Тот, кто сам полюбил с первого взгляда, вполне допускал появление подобных же чувств и у меня, потому что для Адзауро-младшего я никогда не была профессионалом. Девушкой, невинной и слабой, но не профи. А император – соперником, более могущественным, более богатым и более опытным, чем сам Чи. И даже, вполне возможно, более красивым. Кто знает. Это в моих глазах Чи, к сожалению, останется самым красивым во всей обитаемой Вселенной, а для Ятори идеалом красоты был как раз император Изаму. Прекрасный настолько, что даже не усомнился – чужая невеста безнадежно влюбилась в него с первого взгляда, забыв о своем более молодом женихе, об этикете, традициях и допустимом. И император воистину наслаждался ситуацией и своим превосходством над тем, кто номинально являлся моим женихом. Вероятно, в этот миг монарх Ятори испытывал приступ тщеславного самодовольства и да, упивался унижением Акихиро Чи Адзауро, упивался открыто и показательно. Ятори – здесь все аристократы были законченными психами, император не стал исключением. Он повел меня в зал для торжеств, мы шли первыми, как и полагается собственно императору и его сопровождающей, позади нас следовали Чи и императрица, далее Адзауро-старший и его супруга, а после уже все остальные, до которых нам не было никакого дела. – Так я, по-вашему, красив? – лукаво поинтересовался император, придерживая меня, когда я переступала ступеньку у двери. – Красив?! – эхом отозвалась вновь залившаяся краской я. – Это слово едва ли отражает действительность… ваша красота завораживает. Она ранит острыми осколками волшебного видения, она… и нет никакой возможности сделать вдох… Это преступление быть таким красивым, мой император. И я снова показательно опешила от собственных слов, покраснела, опустила взгляд и смутилась, сделав вид, что ни разу не заметила самодовольной ухмылки монарха. – Так вам тяжело находиться рядом со мной? – почти насмешка. Он проверял меня. – Практически невыносимо, – прошептала я, еще ниже опустив голову. И его рука сжала мою ладонь чуть сильнее. Проверка пройдена. Если бы я начала заверять, что быть рядом с ним просто-таки неземное счастье для меня, это было бы предсказуемо для него и провально для меня, а так… Маленькая влюбленная бабочка, летящая к прекрасному сверкающему огню, из-за неопытности не разобравшаяся, какие чувства испытывает. Все было идеально. Испуганная, нуждающаяся в помощи и поддержке я и сильный, уверенный, властный он. Убойный коктейль. И моя искренность только добавляла огня в начинающий полыхать костер его заинтересованности. – Простите, – вымолвила срывающимся голосом, – я не знаю, что со мной, говорю какие-то глупости, я… простите… – Все хорошо, маари, – произнес император, – от вас я готов слушать любые глупости. Маари? Маари?!! Дохлый дерсенг, кажется… я перестаралась. И что делать? Бракованный навигатор, какая маари?! Как реагировать? Поощрительно улыбнуться – и ужин может уже не начаться. Испугаться? Слишком адекватная реакция для как бы не совсем адекватной меня. Смутиться? Тупой путь. Пошла по острому. – Кажется, вы оговорились, – прошептала, снова краснея. – Вам показалось, – многозначительно произнес император, погладив тонкую кожу на моем запястье большим пальцем. Мне хана! И император лишь подтвердил это, когда я, вконец засмущавшись, попыталась отнять свою руку, а он не позволил, сильнее сжав мою ладонь. И даже не то чтобы сильно, скорее… властно. Ну… что тут можно сказать – уже завтра это будет не моя проблема, осталось только как-нибудь выдержать сегодня. И отреагировать. Следовало как-либо максимально достоверно отреагировать. Я потрясенно посмотрела на императора, он покровительственно улыбнулся в ответ лишь уголком рта, то есть исключительно для меня. Да, это будет долгая ночь… очень долгая… * * * По протоколу возле императора было три свободных места, я сразу не усекла, какого дерсенга, а оказывается, это изначально шел расчет на гейш. Далее, по левую руку должна была сидеть императрица, по правую – мы с Чи, на другом конце стола хозяева дома – Адзауро-старший и его жена. Сейчас же… возникла крайне неловкая ситуация – три места возле императора были женскими, с подушечками, украшенными цветущими орхидеями, и самого императора это более чем устроило. Он сел на свое место, по левую руку от него усадили меня, далее – Чи с императрицей. То есть Адзауро-младший находился в двух местах от меня. Практически в трех. Потому что рядом со мной место было пустым, потом сидела императрица, и уже только после Чи… место рядом с ним тоже пустовало, там, по идее, должна была бы сидеть я, но… треклятое «но». Несмотря на сто раз это треклятое «но», я украдкой глянула на Акихиро. Он сидел так, словно окаменел, неестественно прямо, с бесстрастной безжизненной маской на лице, и даже его глаза, казалось, погасли. Увы, император заметил мой взгляд. – Маари, – произнес он, и я увидела, как дернулась щека Чи, словно от пощечины, – в традициях Ятори проявлять искреннее гостеприимство. Вам не стоит смущаться близости к гостю, возможно, вашего дома. «Возможно»? Скотина, неплохо так расставил акценты. Настолько неплохо, что императрица побледнела до синевы и теперь, как и Чи, сидела сломанной, но отчаянно держащей лицо куклой. Она все и расслышала, и поняла. Но могла ли понять подтекст юная, наивная, оглушенная чувствами девочка? Естественно, нет. Я вскинула взгляд на императора, и смущение в моих глазах начало отступать под натиском восхищения, а капли белладонны я закапала еще в ванной, так что мои зрачки сейчас были огромными, как и полагается по уши влюбленной дурочке. Такой абсолютно увязшей в паутине первых чувств дурочке. И по губам императора скользнула полная предвкушения усмешка – мною планировали наслаждаться, долго и мучительно, испытывая весь спектр эмоций и чувств, которые искушенный мужчина может получить от наивной и неопытной девочки. И вот тут стал явным мой основательный просчет – эту девочку император уже считал своей. И наслаждаться планировал тоже сам. Я перестаралась. Я сильно перестаралась. – Мой дар! – провозгласил Изаму, и слуги поднесли нам два бочонка с алкоголем из императорских винокурен. И второй мой просчет заключался в том, что разносить и наливать гостям императорский дар должны были гейши! От того и бочонков было два, но… гейш-то уже не было. А я лично рассчитывала на один бочонок и, собственно, на то, что разливать его по бокалам доверят мне, позволяя проявить всю свою грацию и изящество, но увы… – Я столь искренне польщен приемом, оказанным мне родом Адзауро, – произнес Изаму, – что доверю сей акт проявления уважения и признательности моей супруге. Императрица? Твою мать! «Кей?!» – раздалось напряженное в наушнике от Слепого. Операцию я взяла под свою ответственность, по идее, мой бывший шеф не имел права вмешиваться, но и нервозность Слепого могла понять – все пошло не по плану от слова «совсем».