— Тебе еще больно? Ну знаешь. С прошлого раза? Мигель энергично замотал головой. — Нет. Вовсе нет. Ну, может быть, un poquito[21], но ничего страшного. Estoy bien[22]. Олдридж зарычал — адски сексуально — и потянул Мигеля со стола. — Пойдем. — Куда? — спросил Мигель, неуклюже торопясь за доком, чувствуя себя при этом полным придурком, но желания потрахаться не теряя. Охренеть просто. Док превращал его в похотливого кобеля. — Наверх? — Мигель представил себе, какой могла бы оказаться спальня Олдриджа. И очень надеялся, что кровать у него большая. — Нет. Слишком далеко, — док повернул в какую-то уютную комнату, очень напоминавшую гостиную, но без телевизора. В центре стояла огромная круглая подставка для ног. Олдридж накинул на нее плед и подтолкнул к ней Мигеля. — Устраивайся. Лицом вниз. Мигель подчинился. Это был единственный разумный и рациональный способ действовать. Он чувствовал себя беззащитным и немного нелепым, но потом руки профессора коснулись его ноги, и вся неловкость испарилась. — Скажи, что и смазка у тебя с собой. Она лежала в заднем кармане. Потому что... Олдридж ударил его по заднице. — Кто здесь главный? Очень коварный и интересный вопрос. Технически — Олдридж, полностью одетый, в отличие от голого Мигеля, скованного наручниками и нагнутого над изысканным пуфиком. Но Мигель кое-что о контроле знал, и как это все работало тоже, и сейчас вовсе не профессор дергал за ниточки. Но, несмотря на это, или возможно именно по этой причине, Мигель ответил: — Ты, papi. Ладонь огладила ягодицу, по которой Олдридж не бил. — Ты удивительный, Мигель. Ты знаешь? Ты идеален везде, — смазанный большой палец прошелся по анусу. Мигель застонал. Никак не смог сдержаться. — Мы так и не определились со стоп-словом, — произнес Олдридж. — Как я должен понять, что мне следует остановиться? Мигелю хотелось проорать, что последним его желанием будет остановиться, но он заставил себя сосредоточиться, несмотря на дразнивший его до потери сознания палец. — Можно, конечно, что-то придумать, но зеленый, желтый и красный проще запомнить. Papi, боже мой, да трахни меня уже. Палец скользнул внутрь, двигаясь плавно туда и обратно. Затем к нему присоединился второй. — Еще, блять. Еще. Третий палец. Олдридж растягивал его с безжалостным терпением, заставляя Мигеля стонать и материться. Ловкие пальцы оглаживали простату — едва заметно, а потом грубее, выбивая весь воздух из легких Мигеля. — Пожалуйста. И наконец что-то горячее, твердое и одновременно мягкое проникло в его тело. — Боже мой, — пробормотал Олдридж. — Такой узкий, — он вошел до упора. — Такой красивый. Все хорошо? Какой цвет? — Verde[23], засранец. Зеленый, зеленый, зеленый! Олдридж вышел на всю длину, а затем двинулся обратно. Скованные за спиной руки одновременно расстраивали и доставляли Мигелю неудобства, но было так круто от мнимой беспомощности. Его член, который уже тряпочкой должен был висеть, терся об одеяло, требуя третьего оргазма. Будет неприятно. Мигель это понимал, как и то, каким фантастическим будет оргазм. Охренительно эпичным. — Ну же. Отымей меня. Жестче. Жестче! Я хочу завтра тебя чувствовать. Я всю чертову неделю хочу тебя чувствовать. Трахни меня! Олдридж просунул руку между их телами и начал дрочить Мигелю. — Я не кончу раньше тебя. Так что давай. Я знаю, ты можешь. Непослушный мальчик. Давай же, мать твою. Кончи для меня. И Мигель кончил, жестко, было больно и охренительно, и в тот момент парень подумал, что если бы умер прямо сейчас, оно того бы стоило. Олдридж вышел из него и горячими струями кончил на спину. — Черт, — пробормотал он. — Блять. Ничего страшного, что я кончил на тебя? Наверное, нужно было сначала спросить. А Мигель, по ощущениям которого в теле не осталось ни одной косточки, заржал так, что перехватило дыхание. Глава 18 Олдридж получает именно то, что ему так необходимо Пятница, 6 декабря. Гостевая ванная. Эванстон, штат Иллинойс. Удерживая левой рукой использованный презерватив, Олдридж поднялся и обвел взглядом Мигеля. Он по-прежнему был прекрасен, даже скованный идиотскими наручниками с розовым мехом. Шея и спина — изящные, кожа — гладкая, темно-золотистого оттенка, мышцы под ней фактурно выделялись. Олдридж с легкостью мог рассмотреть каждую в отдельности: трапециевидные, дельты, широчайшую мышцу спины и наружные косые мышцы живота. Мигель был самым прекрасным созданием из всех виденных Олдриджем, который вообще не имел представления, что с ним делать. Помимо того, чтобы расстегнуть наручники. Это он мог. Но едва он успел склониться, как Мигель сделал непонятное движение большими пальцами, и наручники отстегнулись, сорвавшись с его запястий прямо на пол. — Прости, — Мигель задыхался от собственного смеха. — Не сдержался. Боже. Это было очень ярко. Я сейчас... — он неопределенно махнул рукой в сторону улицы. — Дай мне минутку. Или десять. Черт. Олдридж ушел в сторону кухни, где выкинул презерватив в мусорное ведро. Мужчина вымыл руки, поправил на себе одежду, собрал все раскиданные вещи Мигеля и вернулся в гостиную. Сейчас сердце грохотало громче, чем во время секса. Эта часть его всегда пугала. Мигель сидел на диване, завернувшись до талии в плед, сброшенный Олдриджем на пуфик. — Ох, эй. Одежда. Круто, — парень протянул руку и слегка поморщился. — Тебе больно, — Олдридж почувствовал себя гадко. — Я сделал тебе больно. — Я сам тебя об этом попросил, papi. Estoy bien. Олдридж прищурился. — Ты пытаешься пассивно-агрессивно обучить меня испанскому? — Un poco, — Мигель большим и указательным пальцами показал примерно полсантиметра. — Но больно тебе не должно быть, — Олдридж на мгновение замолчал, вспомнив свой последний раз снизу. А потом перед глазами встала Луна. «Забота после секса, бестолковый. Есть такое понятие, если вы не в курсе». Сейчас именно это нужно? Это очень важно? Внезапно, Олдридж захотел позаботиться о сидевшем на его диване молодом парне. — Да все нормально. Бывало и хуже. Поверь. Это Олдриджа совсем не устроило. Он не хотел становиться меньшим из двух зол. Олдридж долгие годы стремился к тому, чтобы оказаться за миллионы световых лет впереди отметки «терпимо». Высокие оценки в школе, статьи в крупных научных журналах, и он был на пороге того, чтобы вот-вот заключить бессрочный рабочий договор, как самый молодой профессор за несколько десятилетий. Он прилагал все усилия, чтобы стать лучшим. «Но только не с людьми, — кольнула его совесть. — Ты хреново ладишь с людьми». — Это... одежду мне отдашь? — Нет, — услышал собственный ответ Олдридж. — Пока нет. Пойдем. Мигель поднялся и застонал. — Больше никакого секса, хорошо? Потому что там сейчас очень натружено. Олдридж улыбнулся, разворачиваясь и надеясь, что Мигель пойдет следом. — Никакого секса. Не сегодня. Дух жаждет, но плоть увяла и требует покоя. — Стой, — позвал Мигель. — Ты только что процитировал «Футураму»? — Si. — Наверное, это очень-очень неуместно, но, кажется, я влюбился. Олдридж в ответ фыркнул и поднялся по лестнице, Мигель пошел следом. Когда они поднялись на второй этаж, Олдридж остановился у открытой двери и поманил к себе Мигеля. — Иди сюда. Я знаю, что тебе поможет.