Однако к этому времени полковник Г. И. Хетагуров уже принял решение об отходе, и около 14.00 из боя вышли части, занимавшие передовые позиции. Отвод на восток 8-й тбр, самой боеспособной мобильной силы группы, еще не означает автоматической сдачи Рогачева. В селе оставался батальон Эппельгарда. «26 ноября в 10 часов противник силой до пехотного полка с танками и артиллерией появился перед передним краем обороны, преследуя отходящие части 30-й армии, и с ходу атаковал левый фланг истребительного отряда и потеснил его. Положение было восстановлено резервом командира батальона. К четырем часам батальон отразил несколько атак гитлеровцев, но в связи с угрозой обхода противником открытых флангов по приказу командира опергруппы начал отход в район Дмитрова»[119]. Оборонявшиеся на своих позициях на внутреннем кольце обороны подразделения отдельного батальона МЗО оставили их около 16.00. При отступлении части группы разделились. По шоссе на Дмитров отошел батальон МЗО, 8-я тбр и штаб 58-й тд. По дороге, ведущей к Пешношскому монастырю (Прожектор) и далее к переправе у пристани Соревнование на канале, ушли 24-я кд и боевые подразделения 58-й танковой. Следуя за отступающими советскими войсками, противник вошел в Рогачево, а после шести часов вечера занял Василево и Подвязново. Соотношение сил в районе Рогачево не давало врагу особого преимущества. Части 14-й мтд насчитывали около 10900 человек личного состава, а группа Хетагурова – 8591 человек. По танкам преимущество было даже на нашей стороне. Правда, противник имел значительнее превосходство в артиллерии. Подготовленное к круговой обороне Рогачево можно было удерживать и дольше. Но это означало риск того, что враг беспрепятственно выйдет на подступы к Дмитрову. А это угроза явственно обозначилась, когда 7-я тд уже около полудня вышла на Рогачевское шоссе. Конечно, Г. И. Хетагуров не знал тогда, что у немецкой танковой дивизии была своя задача, и она изначально не планировала отрезать его от Дмитрова. Но даже если бы он был осведомлен о приказе № 65 56-го армейского корпуса, который теперь известен нам, он должен был понимать, что исходя из возникшей на поле боя ситуации, планы могут быть очень быстро скорректированы. Поэтому, стараясь парировать возникшую угрозу, он принял решение отвести войска на восток и, эшелонировав их вдоль шоссе, создать новые рубежи обороны в районах Синькова, Зверькова и Высокова. Г.И. Хетагуров в своих мемуарах утверждает, что немцы все же отрезали гарнизон Рогачева от остальных сил группы, и тому пришлось прорываться из окружения, для чего был организован встречный удар силами 107-й мсд. В другом источнике сообщается, что решение на прорыв принимал командир батальона МЗО[120]. Но, судя по документам группы и немецким данным, никакого окружения не состоялось. Могли быть отрезаны только совсем мелкие группы и отдельные отставшие бойцы. Части 14-й мтд врага не успели вовремя выйти на пути отхода наших войск. Пока шли бои в районе Рогачева с одного из участков фронта 30-й А севернее Сестры в группу Хетагурова перебрасывалась 18-я кд. Когда немецкий разведывательный батальон вышел к Трехсвятскому, он столкнулся с частью сил этой дивизии и воспрепятствовал их переправе. В результате наше соединение оказалось разорванным на две части. Голова колонны дивизии через Александрово и Копытово вышла восточнее Рогачева и присоединилась к отходящим войскам. Отставшие подразделения дивизии, отброшенные от переправы, двинулись к УстьПристани и соединились там с остатками мотострелкового полка УНКВД под командованием полковника Махонькова. Места погребения воинов 58-й танковой дивизии в районе Доршево, Петровка (по данным ее штаба). Его бойцы должны были разрушать дороги и пути сообщения противника, уничтожать транспорты с горючим и продовольствием, истреблять живую силы противника. Эти задачи должны были решаться путем диверсионных действий за линией фронта. Но вышло так, что произошло и прямое столкновение с главными силами немцев. Вот как это описал полковник Махоньков в своей докладной записке. «К исходу дня 25 ноября действующими группами полка было установлено наличие пешего противника с танками в селах: Захарово, Гладилино, Заболотье, Мал. и Бол. Бирево, Воронине и Покровское, а также вероятные пути следования. Исходя из полученных данных было минировано 6 дорог, выставлено 4 засады и выброшен заслон в 45 человек в село Слобода. Установив наибольшее скопление противника в Мал. и Бол. Бирево, мною было приказано командиру батареи PC уничтожить огнем село, что и было сделано. К утру 26 ноября в борщевском направлении кроме нас находились батальон 280 сп в 500 чел., кавотряд капитана Сухарева в 200 человек, орудия PC, батарея 120 м/м и три орудия противотанкового артполка. Все эти силы действовали самостоятельно, подчинялись непосредственно штарму 30, а поэтому 26 ноября в 9.00я собрал командиров указанных подразделений, ориентировал их в обстановке, а сам выехал в штарм 30, имея цель: а) доложить о наших действиях и обстановке на данном участке; б) прикрываясь данной группировкой, перерезать шоссе Клин – Рогачево, так как мы находились на середине, имея удаление 9 км. Около 12.00 26.11.41 г. явился в штарм 30 и доложил командующем Генерал-майору тов. Лелюшенко. Последний одобрил действия и приказал объединить все подразделения борщевской группировки для прикрытия Борщевского направления, одновременно приказал НШ армии сообщить cm. майор Гос. безопасности тов. Журавлеву о задержке полка в армии. Когда я выезжал из штарма 30, то на полпути встретил одного из командиров артподразделения бывшего в Борщеве, который остановил мою машину и сообщил, что противник занял Борщево, а наши подразделения, не имея единого руководства, отошли. Считая, что отходящие подразделения [я] успею перехватить в Борки по дороге Борщево – Рогачево, я выехал наперерез. Двигаясь навстречу отходящим частям, встретил капитана Казначеева, который мне доложил, что под действием превосходящих сил противника подразделения полка отходят. Во время следования через село Борки, при посадке на машины, подразделения полка и кавотряда были подвергнуты бомбардировке авиацией противника. Имеются жертвы. Ночью 26.11.41 г., отправив раненых, мне удалось собрать и привести в порядок 80 стрелков нашего полка и 90 сабель кавотряда. С этими силами в 4.00 27.11.41 г. я занял оборону на восточном берегу р. Сестра в р-не Нижнево и Усть-Пристань. Левее меня в Прожектор расположился 97 кп 18 кд. Занимая оборону в Нижнево, организовал разведку противника и подготовку групп для действия в направлении Рогачево. О состоянии наших подразделений и обстановке донес командующему 30 армии, на что получил приказ оборонять Нижнево»[121]. Противник (части 6-й тд немцев) за оставшееся время суток продвинулся здесь до восточной окраины д. Борки. Правый сосед 14-й мтд, 7-я тд, действовала тремя группами. Знак памяти бойцов 681-го сп 133-й сд в Семеновском на Рогачевском шоссе. Имевшееся там захоронение было перенесено в Кульпино. Утром восточнее Ивлева перешел в наступление ее 6-й сп под командованием Хассо ф. Мантейфеля. Осью движения полка было направление Аревское – Чайниково. В 12.30 передовой батальон после непродолжительной борьбы занял д. Новоселки. Далее немцев сдерживали только те препятствия, которые в спешке создавали бойцы наших саперных подразделений. Одно из них погибло в момент перехода противником Рогачевского шоссе. В 14.00 немцы вошли в с. Ивановское и начали обстреливать южный фланг наших войск, оборонявших Рогачево, не предпринимая никаких попыток продвинуться дальше на север. Впрочем, и этого оказалось достаточно, чтобы показать гарнизону Рогачева, что возникла опасность окружения. Один немецкий батальон обосновался в Ивановском, и частью сил продвинувшись до Бестужеве, прикрыл с севера движение на восток другого батальона с приданной тому ротой танков. Эта группа в 14.15 выступила из д. Новоселки и, пройдя через Телешово, Голяди, Юркино, к 19.00 достигла д. Мисиново. Командир танкового полка 8-й тбр утверждает, что в районе Телешово произошел танковый бой, в ходе которого противник потерял пять машин[122]. Однако немцы сообщают, что только в Мисиново находилось какое-то наше подразделение, не оказавшее существенного сопротивления. Из этой деревни были высланы разведывательные группы, которые смогли только наблюдать отход нашей Рогачевской группировки на восток. Основой другой боевой группы 7-й тд стал разведывательный батальон дивизии. Он двинулся из Ивлева практически строго на юг, имея справа р. Лутосня. Достигнув Аладьино, немцы вступили в бой со слабыми силами 17-й кд. Эти подразделения дивизии не выдержали натиска, и отошли на юг в Тараканово и Лукьяново[123]. Оттеснив их, немцы повернули на восток. Их следующей целью стала деревня Горчаково, расположенная уже на Рогачевском шоссе. В Горчаково находилось не больше роты, и в 14.35 деревня была захвачена, а немецкая группа двинулась дальше на юг. Так враг без особых усилий утвердился на довольно большом отрезке Рогачевского шоссе. Еще утром прикрыть этот разрыв должен был один из полков 133-й сд. В части наших источников об этом пишется как о свершившемся факте: «133 сд сосредоточилась в районе Федоровна, ее 681 сп с дивизионом 511 гап выдвинулся для занятия рубежа Поповское – Андреевское – Аладьино»[124]. Однако в реальности это выдвижение началось только в 12.00. Собрать полк, уже занявший оборону, оказалось не так то просто, несмотря на присутствие представителя штаба фронта. Поэтому полк столкнулся с противником на марше где-то в районе Семеновского, не смог закрепиться и отступил к Кульпино. Уже в темноте немцам удалось захватить и этот населенный пункт. В третью группу войск 7-й тд входил ее 25-й тп. Сначала группа следовала на юг по параллельной дороге между Лутосней и разведывательным батальоном, затем повернула на 90° и направилась к Рогачевскому шоссе. Достигнув Новоселок, она свернула по шоссе на юг, а затем, оказав помощь разведывательному батальону при занятии Селино, двинулась на восток. В 16.00 немецкие танки были уже в Романцево, а в 16.50 танковый полк доложил: «Танковая разведка достигла Мотовилово. Свободно от врага. 25-й танковый полк движется туда. Остается разведать на юго-восток и восток»[125]. Схема минирования западнее д. Мотовилово. В д. Мотовилово располагался штаб 1-го батальона мотострелкового полка ОМСБО-На под командованием капитана Прудникова и туда же стягивались его подразделения, производившие работы в районе Рогачевского шоссе. Капитан Прудникова изложил последующие события следующим образом. «26.11.41 г. роты работы в районе д. Мотовилово закончили и к 14.00 сосредоточились для обеда. В 14.4526.11.41 г. батальон выступил из дер. Мотовилово в пункт расквартирования с. Астрецово, имея задачей в пути произвести работу по заграждению и минированию. При выходе из д. Мотовилово, через 15–20 мин. в деревню вошло 10 немецких танков, деревню зажгли и обстреляли взвод 2роты, минировавший участок. Батальон был втянут в опушку леса по дороге, где сразу стал возводить завалы и минировать…» [126]. «Со стороны Мотовилово выползли танки. – вспоминает военврач Илья Юльевич Давыдов. – Остановились перед деревней. На фоне снега они казались огромными темными глыбами. Шестаков протянул мне бинокль: – Погляди, земляк! Расстояние, отделявшее нас от танков, было совсем небольшое. И невооруженным глазом можно было видеть, как откинулся люк передней машины, и из него высунулась голова танкиста. Он смотрел в нашу сторону. Я прильнул к биноклю. Мне показалось, что мы глядим друг другу в глаза… Неизвестно почему, но танки до времени вели себя миролюбиво. Они медленно, как бы ощупью, проползли по пригорку, затем втянулись в деревню и лишь оттуда открыли огонь из орудий и пулеметов. Однако бойцы уже успели укрыться в лесу. Послышались дробный стук топоров и тонкое позванивание пил. Красноармейцы устраивали завалы. Саперы на ощупь взводили и вставляли в мины капсюли-детонаторы. Детонирующий шнур обрубали на каблуках лопатами, прикрепляли его к капсюлям, зубами прикусывали…»[127]. Генерал И.Ф. Петров в 1942 г. На этих минах тем же вечером подорвался последний танк T-IV из 7-й тд[128]. Всего же согласно отчету о работе группы генерала Галицкого в этом районе подорвалось на минах два немецких танка[129]. Действия 7-й тд затронули часть построения группы Захарова, заставили ее повернуть свой фронт на север и сосредоточить усилия на прикрытии Рогачевского шоссе. На западном фланге группы серьезных событий пока не происходило. На оконечности этого фланга в районе Тимоново оборонялись полки 126-й сд. Дальше к югу никаких наших частей не было. 106-я пд врага продолжала двигаться в южном направлении, вытягиваясь вдоль Сенежского озера и оставляя слева большой лесной массив, имевший только несколько проселков, ведущих на восток. Чтобы как-то заполнить разрыв во фронте 16-й А, в центр этого леса в Путятино и Кочергино (ныне урочища) 26 ноября была выдвинута 31-я тбр из группы Захарова. Пока ей пришлось иметь дело только с немецкой разведкой. Ее будущий противник, 2-я тд, еще не была готова к активным действиям. Она должна была овладеть местностью в районе Холмы и затем быстро продвигаться на Москву через Озерецкое[130]. Но чтобы провести эту операцию ее части должны были быть заменены пехотой 106-й пд. Смена происходила в условиях, когда немецкий плацдарм южнее Солнечногорска подвергался сильным контратакам со стороны групп Доватора и Шурова. И сама 106-я пд находилась под угрозой со стороны группы Захарова в районе Тимоново. Эти обстоятельства затрудняли действия противника. Только с наступлением ночи 106-я пд сменила стоявшие на линии Спасское – Рекино – Талаево части 2-й тд и достигла одной усиленной полковой группой района Пешки – Есипово[131]. Вечером этого дня 56-й ак уточнил задачу 7-й тд. Наряду с требованием овладеть с налета шлюзом № 3, мостом через канал у Яхромы и образовать плацдарм на противоположном берегу в приказе имелся и такой замечательный пассаж: «При наступлении превосходящих сил врага дивизия может отвести войска на западный берег канала. Образование плацдарма ни в коем случае не может вести к сильным потерям и расходованию сил»[132]. Эта фраза о том, что еще не захваченный плацдарм может быть тут же оставлен, весьма примечательна. Она отражала требование командующего группы армий «Центр» Федора ф. Бока, который записал в этот вечер в своем дневнике: «Вечером издал приказ о повороте на юг 3-й танковой группы по достижении ею канала «Москва». Совершив поворот, 3-я танковая группа со всеми возможными силами должна наступать в направлении Красной Поляны, чтобы поддержать наступление 4-й армии. Танковая армия, кроме того, должна захватить плацдармы на другом берегу канала «Москва»[133]. Налицо раздвоенность замыслов. Требование создать плацдарм на восточном берегу канала показывает, что ф. Бок хотел сохранить за собой возможность выбора между южным и восточным направлением как можно дольше. Однако по тону приказа корпуса можно судить о том, что выбор все более склонялся к южному варианту. Я.Я. Махонькое, командир истребительного мотострелкового полка УНКВД Московской обл. В то время, как противник думал об эксплуатации успеха, Рогачево продолжало занимать умы нашего Верховного командования. Поздним ноябрьским вечером генерал авиации И.Ф. Петров (заместитель командующего ВВС) был вызван в Кремль в кабинет И. В. Сталина, где произошел следующий разговор: «Сталин поднялся, в — споминает И.Ф. Петров, – пошел мне навстречу… «Немцы взяли Рогачево», – произнес Сталин. Я молчал, не зная, где находится это Рогачево. Сталин понял это по моему виду, подвел меня к карте и показал: «Больше задержать немцев под Москвой негде. Рогачево надо вернуть во чтобы то ни стало. Пойдете?»[134]. Следствием этого разговора стала организация авиационной группы Петрова[135], которая поддерживала действия северного крыла Западного фронта[136]. Сам генерал выехал в Дмитров, где и обосновался ее штаб. Одной из первых операций группы стала бомбежка Рогачева. Результат был вполне предсказуем, и второй раз за неделю «…в Рогачево возникли пожары»[137]. 27 ноября Сталин начал свои переговоры с командующим Калининским фронтом И.С. Коневым с сообщения о потере Рогачева и потребовал активизировать действия фронта, чтобы сковать противника. Планы по возврату села продолжали строиться еще несколько дней, пока не возникли более насущные проблемы. 27 ноября. Астрецово «Враг этого боится» 14-я мтд выступившая в сторону Дмитрова задержана на рубеже Дятлинки. Положение группы Захарова на Рогачевском шоссе. 2-я тд немцев прорывается к Клязьме. Советское командование подтягивает резервы против немецкого танкового клина. 7-я тд немцев выходит к Яхроме. Генерал Кузнецов узнает о приближении врага. Решения по обороне и взрыву мостов через канал. Оберет Мантейфль проводит рекогносцировку. Ударная группа выступает к Яхромском мосту. С раннего утра 27 ноября мотоциклетный батальон 14-й мтд, ночевавший в Подвязнове, двинулся по дороге на Дмитров. За ним следовали батальоны пехотных полков дивизии. Продвижение через Бунятино, Синьково на Лучинское задерживалось из-за многочисленных подрывов дорог и минирования. В воздухе господствовала советская авиация[138]. Поэтому только в 10.50 немцы добрались до Синькова и столкнулись с мотострелковым батальоном 8-й тбр. «По устному приказу полковника Хетагурова б-н занимал оборону: Синьково – 1 рота и батарея п.т.о. Арбузове – 3 рота. Савельево – 2 рота, Зверково – минрота»[139]. По свидетельству командира танкового полка бригады А.В. Егорова рядом находились и его машины: «Мой танк был замаскирован на пригорке у опушки леса. Метрах в трехстах от меня находились окопы мотострелкового батальона капитана Я.М. Шестака, в боевых порядках которого стояли четыре зарытых в землю танка, еще дальше расположилось боевое охранение мотострелков. Правее, у деревни Синьково, вместе с пехотой 107-й мотострелковой дивизии занимали оборону танки капитана Гуменюка»[140]. Положение на правом фланге Западного фронта 27 ноября 1941 г.