— Лорд Дардас! — поприветствовал онемевшего батюшку Лукреции Легарт. — Позвольте представить вам мою дражайшую кузину! И умоляю, познакомьте меня скорее со своей несравненной дочерью, о красоте которой слагают песни менестрели Антараса! — Ведет себя, как дурак, — прошипела Эсме, обращаясь к брату. — Кто ему доверил быть главой нашего Дома? Он не беспокоится ни о своей репутации, ни о нашей. Леди Катрисс аж передернуло от злости. А я только и успела, что открыть рот — слова застряли на языке, зато в это время мимо нас прошествовали короли под руку с принцессами. — Тебе ли не знать, моя дорогая девочка, — тихо, сквозь зубы, прошипела тетка, обращаясь к Эсме, — ради репутации нашей семьи именно мой сын покрыл многие фокусы твоей покойной матушки. У кузины ноздри задергались, но она ничего не сказала. Яргин вообще сделал вид, что не вник в суть разговора, и глядел в противоположную сторону, где расположились короли со свитами. Смотреть было на что. Колоритные северяне — все белогривые, белокосые, в одеждах с меховым подбоем. Король Ниверн и правда имел железную руку с вычеканенными завитками и узорами, как богатая латная перчатка, отчего его прозвали Железноруким. С седыми прядями в гриве, он возвышался над всей свитой, как истинный вожак. Не менее колоритно смотрелись кочевники в длиннополых одеждах, затейливо расшитых серебром и золотом. В конто веки одеты они были в светлое, а не в черное, как обычно. Князь мейгиров в противовес дагендолльскому королю был ниже своих подданных — сухопарый, будто мечами изрубленный, щупленький дедок, того и гляди на глазах развалится. Только на сей счет обманываться не стоило. Еще вайдил на занятиях рассказывал, что Наран Батый-хан третий десяток лет правил кочевыми племенами, объединив огромное их количество в могучую империю по ту сторону гор Гвегинхе, а из боевого седла его не вышибет ни один степной батыр. Гости из Каганата отличались яркими пестрыми нарядами. Илдиз, единственная из женщин своей страны, явилась с открытым лицом, что ей было позволено из-за отбора. А батюшка Илдиз напоминал колобка с ножками — низенький и толстый. Зато свита свирепая, сразу скрестились взглядами с дагендолльцами, мейгирами, да и братьев Сковитасов вниманием не обделили. Впились друг в друга взглядами — того и гляди искрами осыпят, раз на мечах сойтись не получается. Ивелессцы стали поодаль ото всех, особенно от дагендолльцев. Оно и понятно, Тристан теперь берег не только свою спину, но и спины подданных. Мало ли, вдруг суровым северным воинам захочется испытать не только твердость характера, но и телесную стойкость окружающих — как они могут приласкать и тепло поприветствовать, он усвоил очень хорошо. Народа в зале прибавлялось, а мне становилось все сложнее дышать. Дело двигалось как-то уж очень медленно. Пережить бы официальную часть, а с танцев я планировала тихонечко удрать. Тут и без меня дев хватало — одна прекраснее другой. О моей персоне не вспомнят. Я на общем фоне выглядела скромной и неприметной. Но, уловив на себе пламенные взгляды северян, которые не стеснялись кивать в мою сторону и даже тыкать пальцами, поняла, что не такая уж я и неприметная. Что им там Хельгарда про меня наплела? Тихо удрать точно не получится, надо будет воспользоваться хитростью или общей увлеченностью. Хвала богам! Протрубили о появлении короля. В зале наступила тишина. Девицы затаили дыхание. Сестры Иоланты аж рты пооткрывали, точнее, они у них и не закрывались, просто слова в одно мгновение закончились. В зал прошествовал король со своею свитой. Я даже вперед подалась, чтобы рассмотреть монарха, ради которого затеяли весь сыр-бор с невестами. Так ли он хорош собой, как о нем рассказывали? А вдруг и правда дрогнет мое девичье сердце при его виде, позабуду я обо всех печалях и предамся грезам о нем? Девицы как-то разом выдохнули, поколебав лепестки свечей в люстрах и едва не погрузив часть зала во мрак. По проходу шествовал высокий, статный, темноволосый молодой человек в нарядном и строгом одеянии, расшитом серебром. Хорош, что и говорить. Только от блистательного образа молодого государя сердце не особо спешило биться в любовном порыве. Взгляд скользнул по сопровождающим. Конечно, канцлер не мог оставить единственного племянника на растерзание толпе девиц. Взгляд острый, цепкий, того и гляди кинется закрывать собою короля, если одной из невест вздумается полезть к Витгерду лобызать края мантии или, не приведи Пречистая, его королевскую десницу. Свое привычное темно-серое одеяние лорд Вардас сменил на темно-синий парадный дублет, который самым бессовестным образом ему шел, скрадывал угрюмость, подчеркивал привлекательность и делал моложе на добрый десяток лет. Некая торжественность победителя рыцарского турнира сквозила в его легкой, уверенной поступи. Или, может, это золотая цепь так украсила Вардаса, что он утратил вид голодного коршуна и стал добрее и моложе? Не знаю, но глаза вовремя отвести не успела. Видимо, особым чутьем почувствовав, что его бессовестно рассматривают, канцлер поднял взгляд прямо на меня. От неожиданности я чуть не присела. С ним следовало быть поосторожнее, все же Вардас человек непростой. Подвели, как обычно, задумчивость и праздное любопытство. Лучше бы я гобелены на стенах разглядывала, а не пялилась на канцлера с открытым ртом. Теперь он сам таращился на меня, как будто диковинку из дальних земель рассматривал. Но теперь его взгляд изменился. Стал другим. И я вдруг испугалась… Я испугалась пламени, которое полыхнуло в черных глазах Вардаса. «Нет, нет, попасть в круг интересов Черного Ворона дознавателей — погибельно для неосторожных глупцов. Но что же я? Почему не могу отвести взгляда, будто меня опутали какими-то неведомыми чарами?» Внутри будто что-то спало до этого момента, а теперь пробудилось. Маленький робкий уголек, но еще не пламя. Мне стало стыдно. Щеки заалели, и, не в силах выдержать взгляд мужчины, я опустила глаза. Сердце колотилось, как бешеное, позабыв о тесных стенках своей клетки. Теперь этот взгляд будет преследовать меня во сне. Чтобы хоть как-то отвлечься и не задыхаться непонятно от чего, я переключила внимание на других сопровождающих короля. Рядом с канцлером шел седовласый старик среднего роста с кружевными воротником и манжетами. Не знаю, насколько это модно, но забавно точно. Весь он был словно нарядная оборочка — седые волосы летели ореолом над головой, пышная седая борода украшала лицо. Образ завершали кружева. На фоне Вардаса седой лорд смотрелся как Зюзя на празднике Малого солнца, того и гляди достанет из-за пазухи медовых яблок да разноцветных петушков и начнет угощать расшалившихся ребятишек. Из-за несуразных мыслей, а может, еще и из-за расшалившихся нервов, я даже хихикнула, за что схлопотала настороженные взгляды обеих теток. А ведь они похожи — король и лорд Вардас. Одного роста, та же стать, оба темноволосые, только у канцлера взгляд подозрительный, а у короля глаза синие, чистые. Я моргнула, когда его величество со мною поравнялся, затем еще раз. Присмотрелась и задумалась. Кого-то из недавних знакомцев он сильно напоминал. Не может этого быть, таких совпадений не бывает… Что я теперь скажу Люде, как в глаза ей после всего этого посмотрю? Отчего-то я так расстроилась, что захотелось плакать — в душу закралось чувство острого разочарования. Вот они, мужчины — все одинаковые. Вспомнился случай с обманутой деревенской бедняжкой… Это сильно отрезвило. А тут столица. И кто сказал, что здесь будет по-другому? В одном соседнем государстве есть славная традиция выбрасывать неугодных правителей из окон, на какой бы высоте эти окна ни находились. Очень захотелось открыть тяжелые рамы с цветными стеклами и, усадив дорогого государя за приснопамятную дуду, отправить его на все четыре стороны с его королевскими шутками! Очнулась от недобрых мыслей, когда Легарт меня куда-то потащил. — Ты чего? — шикнул он. — Уснула? Оказывается, всех невест стали по очереди приглашать к королю для знакомства. Ага! Мне хотелось высказаться по поводу таких сомнительных знакомств, но думалось, что мое мнение никого не интересует. Тем более что девицы улыбались, желая понравиться нашему монарху. А мне что? Понравиться я ему не желала, а вот оттаскать за уши хотелось сильно. Первой призвали Иоланту Тапреш. Она, и без того бледная, от страха посерела. Вцепилась в своего батюшку и под руку с ним пошла к трону, на котором восседал его величество. Чувствовала она себя явно не в своей тарелке, этому способствовали брезгливо наморщившиеся и сделавшиеся совсем противными физиономии придворных вельмож. Ах, что вы, как вам не нравится дочь купца, да еще и с такой особенной внешностью! Это же так пошло! Фу! Какие же они все снобы. А сами-то, поди, не отличаются ни скромностью, ни добродетельностью. При взгляде на Иоланту сердце сжалось. Девушка в ужасе тащила за собой упирающегося отца. По правилам дева должна была подходить к королю одна, и родитель пытался аккуратно отцепить ее руку от своей, но, видимо, хватка была на славу. В толпе кто-то хихикнул, кто-то фыркнул, а кто-то демонстративно вздохнул. От этого Иоланта совсем оробела и остановилась. Наверное, чтобы развернуться и убежать. — Боги! — презрительно фыркнула Эсме. — До чего же она жалкая! — Ты бы конечно же так не тормозила, — усмехнулся в ответ Яргин. — Взяла бы короля в оборот, он с трона встать не успел бы. Вот этого никто не ожидал. Кузина от досады выдернула свою руку из руки брата и отвернулась, но наткнулась взглядом на братьев Сковитас, которые явно услышали ее замечание в адрес Иоланты, поэтому особой теплоты и поддержки в их взглядах не было. Эсме ничего не оставалось, как скрыться за спиной Легарта. Тем временем Иоланта добралась до помоста, где на троне восседал король, а рядом стояла его свита. Ее батюшка наконец отцепился от дочки и скрылся в толпе. Очень заботливый родитель, нечего сказать! — Мой государь! — поприветствовала монарха бледная, как труп, Иоланта и склонилась в глубоком реверансе. — Не могу передать, какая великая честь для меня — Иоланты Тапреш, дочери простого торговца — присутствовать здесь. Она не лепетала, а говорила довольно четко и ясно, никак не выдавая волнения голосом. А еще в ее речи чувствовалось неплохое образование, приобретавшееся годами, а не за несколько недель. И хоть Иоланта дрожала, как осиновый лист на ветру, в самой девушке просматривался характер. — Рад приветствовать вас, леди Иоланта! — Король склонил голову. — Надеюсь, у вас нет жалоб на королевское гостеприимство? — Нет, что вы, ваше величество! — Надеюсь, леди помнит об условиях обряда знакомства? — прокашлявшись, встрял старичок, похожий на Зюзю. Складывалось впечатление, что ему очень хотелось закончить все поскорее. Но к чему тогда было затевать шум на весь мир? Иоланта согласно кивнула и снова сделала реверанс, который получился заметно лучше, чем первый. — Ваше величество, — заговорила девушка. — Сложно представить нечто дорогое сердцу леди, что было бы не стыдно преподнести в дар возлюбленному, кроме своей любви. К тому же я не леди по рождению. Но мои близкие всегда учили меня тому, что любовь — самый ценный из даров. В зале повисла гробовая тишина. Никто из ясновельможных особ не ожидал от дочери торговца такого красноречия. Между тем речь Иоланты становилась все более смелой и искренней: — Но сегодня я увидела вас, мой государь, впервые, и врать, что мое сердце навеки отдано вам, не хочу. И все же я приготовила в подарок то, что действительно ценно для меня и что я не постыдилась бы подарить самому королю или возлюбленному. Иоланта подошла к небольшому постаменту и положила на него свой сверток. Края тряпицы, похожей на старый гобелен, разошлись, внутри оказалась небольшая, ничем не примечательная коробка. Кто-то в толпе гостей снова хмыкнул, но это уже не смущало девушку. — Эту шкатулку когда-то давно создали маги нашего мира. А вот от этих слов по толпе пронесся удивленный гул. Даже у короля вытянулось лицо. Невозмутимым остался лорд Вардас, в этом мире его вообще мало что могло удивить. — Именно благодаря ей мой предок сумел разбогатеть, — продолжала рассказывать Иоланта. — Он прятал сюда добытый янтарь и таким образом мог перевозить его по всей стране. Прошло время, сегодня изобретено много способов, чтобы сохранить товар от грабежа и порчи, да и дело моей семьи разрослось и перестало вмещаться в эту шкатулку. Но неизменным осталось одно: именно благодаря этой вещи моя семья стада тем, что мы есть — самыми успешными торговцами янтарем в мире. Поэтому мы сберегли шкатулку, и теперь я дарю ее от всей души и без сожалений. — Думаю, подари вы ее своему возлюбленному, он был бы в не меньшем восторге, чем я, — произнес король. — Это еще не все, — проговорила девушка, — как только вы капнете в отверстие замка каплю своей крови, никто, кроме вас, никогда не сможет вскрыть замок шкатулки. — А еще ее никто не сможет найти, ведь так? — Да, ваше величество, вы совершенно правы, ее никто, кроме вас, не сможет обнаружить. Иоланта снова поклонилась Витгерду и собиралась уйти. — Я несказанно благодарен вам, леди Иоланта! — произнес король, встал и поклонился девушке. — Это невообразимо ценный подарок! Следующей призвали Хельгарду из Дагендолла. Из чего я сделала вывод, что в списке глашатая девушки стоят не по происхождению, а вразнобой. Что, на мой взгляд, было даже неплохо, но нравилось не всем. Хельгарде как раз было наплевать. Она вышла с совершенно непробиваемым лицом и тут же развернула свой сверток. Какое там красноречие Иоланты! Северная принцесса расстелила перед Витгердом шкуру огромного белого медведя, отчего по залу пронесся удивленный вздох, а король немножко побледнел. — Вот! — гордо воскликнула девушка. — Этого медведя я сама убила на охоте! Я ахнула. Выходит, я была не так уж далека от истины, когда решила, что Хельгарда отлавливала медведей и душила голыми руками. — Н-не может быть… — послышалось в толпе. — Может! Зверь этот из старейших хранителей всемирного древа, вон как шкура лунным серебром отсвечивает! — обернулась гордая и безмерно довольная собой северная принцесса. — Я три дня на этого гада охотилась, а на четвертый он устал от меня убегать, тут-то я его и положила. И, заметьте, брат и батюшка мне не помогали. Члены семьи Хельгарды во главе со своим королем гордо подняли бородатые подбородки — суровые люди из холодного края, которым не страшно выйти в одиночку на белого медведя. Наш король стал еще бледнее, но ничего, ему как раз не повредили бы твердая женская рука и хорошая выволочка, сгодилась бы для этого и тяжелая ладошка северянки. — Леди Хельгарда! — воскликнул государь. — Вы удивительная девушка! У меня нет слов, чтобы описать свой восторг от вашего подарка! — А то! — согласно кивнула принцесса. — Я его еще и освежевала сама. Такое дело доверить чужим рукам — только трофей испортить! А мясца-то не привезла, жестковато оно для ваших сиятельных зубов. Витгерд сглотнул, скорее всего, представив себя в смертельном капкане объятий Хельгарды — прихлебывающим фьердовый мед и закусывающим свежей медвежатинкой. Да, лишь бы самому не быть освежеванным! — Если что, — воодушевленно продолжала северянка, — у меня есть шкуры бурого и черного медведей, которые повадились в прошлом году зимой драть в хлевах у селян скот. Но белая все же благороднее смотрится. Король со свитой согласно закивали — мол, конечно-конечно, еще насколько благороднее! Девицы стояли бледные, особенно Девона. Она смотрела на брата — ивелесского короля — и в глазах ее читалось облегчение: это он еще неплохо отделался, одной спиной. Сам Тристан своих эмоций не показывал, только видно было, как ходили желваки. Того и гляди — зубы с хрустом вылетят.