– Нет такого пункта населенного. – Курящийся Кратер. Куркрат по-нашему. – Понял. Погнали. – А инфа точная? – Про Куркрат? – Да нет, при чем здесь какой-то Куркрат! Я тебя спрашиваю про… Вспышка обрезала окончание фразы Злобы и унесла меня прочь. Но я и без того знал, о чем он хотел уточнить. Было бы там о чем говорить… Очередной виток вынужденной экскурсионной спирали по миру Вальдиры выбросил нас на краю пропасти, заполненной клубами зеленовато-синего густого дыма или же пара. В поперечнике кратер достигал двух километров. Был почти круглой формы, по краям шли огромные бугры вздыбившейся и упавшей с неба земли, камней, огромных обломков размером с дом и больше. Глубина кратера – три километра с чем-то. Хотя кратером называть это место несколько ошибочно. Ведь сюда ничего не падало с небес. Ни малейшего камушка не рухнуло. В незапамятные времена здесь случился чудовищной силы взрыв. Катаклизм настолько страшный, что в округе были разрушены все города и селения на расстоянии ста километров, повален весь лес, снесены к виртуальным чертям верхушки горы и засыпаны озера. Реки сменили русла, ручьи спрятались под землю, а кроты оказались на верхушках мачтовых сосен, где и обжились, – но это уже я придумал. Что взорвалось? Случилось сие давным-давно, по легенде, но разбираются до сих пор. И разбирают до сих пор – ибо происшествие случилось на глубине в тринадцать километров, на ныне засыпанном уровне, принадлежавшем знаменитому какому-то алхимику Тайнобороду, что там собственно и погиб вместе с ратью помощников, оборудованием, библиотекой, собранием ингредиентов и еще много с чем. До той глубины до сих пор не докопались. Хотя копают круглосуточно, причем, что крайне интересно, занимаются этим не «местные», что давно плюнули на сплавившееся основание некогда глубочайшего поселения Вальдиры и предпочли заниматься делами насущными. Какие еще легенды? Сроки горят! Заказы по зельям не выполняются! Ведь Курящийся Кратер, как его теперь величали, являлся крупнейшим местом по производству самых разнообразных эликсиров в Вальдире, если не брать в расчет расу ахилотов с их подводными поселениями. Жили в Куркрате сотни алхимиков разных рангов. Арендовали отдельные комнаты или целые анфилады залов для лабораторий и жилого места. Здесь же все продавалось и сгружалось в глубокие обозные повозки или в сумки громадных животных. В общем, Куркрат – это крупнейшая из расположенных на суше точек по производству алхима. И крупнейшая же по количеству учителей в сем деле. То есть для того же Храбра Светлушки здесь святое наиважнейшее место. Если он желает расти до максимума в выбранном деле цифровой жизни, то эту точку ему не миновать. Но я упоминал про «разбор завалов» – этим занимаются игроки. Они покупают у местных властей лицензии, вооружаются кирками, молотами, зубилами, лампами и прочим инвентарем, разрешенным для использования. И начинают копать. В общем, та же шахта, только вместо кусков той или иной руды здесь попадаются различные предметы, останки, одежда, оружие, непонятные кристаллы, свитки с заклинаниями или рецептами, вовсе странные штуковины. Хрустальный горшок маны – его рецепт нашли здесь, это я знаю точно. И нашедший его игрок озолотился, когда продал рецепт. И другое здесь находили – из особо редкого и ценного. Но большей частью попадаются различные пустяки, позволяющие заработать мизер – отбить себестоимость. Ведь взрывать здесь нельзя, магию использовать почти никакую нельзя, ибо власти не хотят, чтобы под их ногами гремели взрывы и шипели потоки кислоты. Да и находкам не понравятся взрывы. Поэтому копали тут по старинке – зубило в зубы и зубарь себе стену. Да много можно говорить про Куркрат. Целый фолиант можно написать про сие необычное место. Особенно он отличался тем, что, по легенде, сразу после того чудовищного взрыва, устроенного высшим алхимиком Тайнобородом, сама ткань мира прорвалась и здесь появились демонические врата. Сейчас они постоянно глушатся особыми магическими заклинаниями. Но полностью закрыть их не удается, и порой сквозь них прорываются разные страшные твари. В общем, жить здесь весело. И все, затаив дыхание, ждут, когда самые упорные из бригад копальщиков доберутся до глубины, где некогда располагались лаборатории Тайноборода. И когда они узнают, что же именно там рвануло… Эти мысли мелькали у меня в голове по пути вверх, а не вниз – к гигантскому, нет, к исполинскому громоотводу из начищенной меди, вздымающемуся со дна кратера и поднимающемуся над ним еще метров на триста с чем-то. Чтобы попасть на него, сначала надо было спуститься ко дну кратера в одной из скрипящих деревянных подъемных клетей на глубину в три километра – правда, спуск напоминал падение, аж пятки от пола отрывало. Говорят, иногда не успевали вовремя остановить клеть, и получался неплохой плоский оладушек из лифта и пассажиров. Или это уже пирожок с начинкой? Затем мы прошли по узкому каменному мосту до основания громоотвода, шагая среди уймы проводов, катушек, линз, кристаллов и прочего добра. Повсюду суетились работники и алхимики. Тут мы заплатили по двадцать золотых – за покатушки в следующем лифте. И нас подняли на высоту множества троек – на отметку в три тысячи триста тридцать три метра тридцать три сантиметра и три миллиметра… Да уж… И здесь, когда площадка поравнялась со специальной меткой, Злоба щедрым жестом указал рукой на участок стены толстенного громоотвода – на проклепанном листе меди виднелись глубокие оплавленные отпечатки рук. Будто кто-то прижал ладони к листу и тут его шарахнуло не по-детски и даже не по-адски – какой силы должен быть удар молнии, чтобы руки ушли в медь на сантиметр? – Давай, смертничек, – вздохнул Злоба и отошел на самый край подъемника, огороженного лишь с боковых сторон. Прилегающая к громоотводу и противоположная стороны были полностью открыты. – Помни про свиток. И увидимся вечером. – Ага, – кивнул я, решительно шагнул вперед и упер ладони в прохладную медь. Внимание! Данное действие необратимо! Вы уверены? Да/Нет? Уверен… Ш-Ш-Ш-Р-Р-А-А-АХХХ! Едва рассеялась слепящая белая вспышка, я обнаружил, что смотрю на платформу подъемника с расстояния метров в двадцать и дистанция увеличивается. Да, меня шарахнуло молнией. И да, меня отбросило назад, выкинув в затянутую зеленым туманом пропасть. Падать еще три километра, триста тридцать три метра и так далее… А тревожно мигающая шкала жизни показывала, что у меня осталось ровно три хита жизни. Появившееся сообщение указывало, что я из разряда невезучих – мне прибавило один процент маны навсегда и навсегда отняло три процента жизни. Еще одна жертва. Не повезло… Здесь как лотерея – награда варьируется. Идеальный вариант – тебе даст четыре процента маны и заберет лишь один процент жизни. Худший вариант – даст один процент маны и заберет четыре процента жизни. Мне достался почти самый худший. Лететь до самого низа я не собирался, посему достал из кармана свиток телепортации и прошептал название следующей точки назначения. Куда я отправился? О… с высоты да прямо в грязь подземную. Я отправился к лохрам, отшельникам, ибо мне в сердце стучал пепел Клааса… то бишь меня терзало и рвало на части от желания узнать как можно больше про все, связанное с Тантариаллом. Я прямо как та долбанутая мышка, что изо всех своих мышачьих сил щемится в клетку с голодными львами – дела у нее там, видишь ли, серьезные. Пока до клетки я не добрался, но в подобных случаях я редко сомневался в своих способностях. Я в этом деле уникум, с самого детства заметил. Надо сдать контрольную по литературе? Это вряд ли. А вот проникнуть в, казалось бы, надежно запертый кабинет химии и попытаться создать некий особый реагент – это пожалуйста… Вот и сейчас так – иду по следу как хихикающий бультерьер, вспенивая катакомбную воду, покрытую слоем очисток. Моя карта не подводит – точно указывает те коридоры и щели, через которые я проходил ранее, когда сидел на водном коне старого лидера лохров-изгоев. Скоро я доберусь до места… Да… до места я добрался. Все на месте. Все как всегда. Ну… почти… Исполинское помещение присутствует, также полузатоплено водой, посреди торчит большой земляной бугор, с темного потолка свисают лохровы огурцы, вон и ямы, вырытые в грязи. Вон манта – огромное существо подплыло ко мне, внимательно изучило, а затем мягко подтолкнуло к берегу. Узнало, стало быть. Допустило к ногам… К каким ногам? Грязным и перепончатым. Тихо подвывающий старый Мохруша сидел на бережку, то и дело прикладываясь к горшку с фирменным лохровым пойлом и закусывая квелым потолочным огурцом. Тяжко было у него на сердце. Кручинился дедуля, тосковал, пихал в злобе пяткой грязь податливую, раздавал щелбаны ползающим вокруг дибилидам. – Ушли все! – на меня уставился взор покрасневших горестных глаз. – Все как есть ушли! – А куда ушли? Кто ушел, спрашивать необходимости не было. Так как на обширном острове и зловонной воде вокруг него не было больше ни единого лохра. – Простила ОНА, – пояснил Мохруша и надолго припал к горшку. А когда оторвался от подозрительного напитка, с надеждой взглянул на меня: – Будешь здесь жить? М? Друг Росгард? – Хм… – изрек я, выползая на чавкающий берег и плюхаясь в грязь. – Это вряд ли. Не по мне такое жилье. Мохруша, да ты не переживай. Скоро набегут сюда другие лохры. Ведь вы каждый день кого-нибудь выпинываете из дружных партийных рядов. У вас ведь строго. Все по процедуре – клади партийную рыбу на стол, трижды по харе тебе хрясь-хрясь-хрясь, а затем рылом к двери и пинка под зад с возгласом. «Пфырлы говосюк матюк!» Так ведь? – Это да-а-а, – несколько оживился Мохруша. – Это мы могем! – Вот и не переживай. Просто обожди немного, а там и новые ссыльные понаплывут сюда, еще мучиться с ними будешь. – Да-да, – радостно закивал старый лохр. – Верно! Верно! Верно говоришь! У нас строго! Быстро выгоняют! Может, и старушку мою вновь пошлют куда подальше! А то ведь и ее простили. И она ушла! – Мохруш, а ты почему не ушел? – не смог я не задать вопрос. – Тебя не простили? – Как это не простили? Простили! – выпятил тощую грудь Мохруша, – Прощеный я! Он так сказал, будто через обряд крещения прошел, «Крещеный я!», мол! – Так чего ж не ушел? Твои-то сейчас, я слышал, празднуют. Ух как празднуют – рыбу шинкуют, в танце дрыгаются, всякие напитки особые потребляют. – И я могу! Тут и рыба есть! И пойло наше! И станцевать могу! – Это да… Но почему здесь? – А здесь я кто? – Кто? – Вождь! Тута я правлю! Моя кочка! Мои владенья! А тама я кто? – Кто? – А никто! Старый лохр, всем чужой и никому не нужный… Уж лучше здесь. – М-да… Что-то мне не по себе стало. Я ведь косвенно замешан в этом. И сначала очень даже обрадовался, когда услышал, что все лохры-изгои получили божественное прощение. – Но ведь старушка твоя-то с ними пошла, верно? – А то ж! Поперед всех погребла старая коряга! – Вот… она же не испугалась.