Он кивнул. – Вообще, я нечасто так делал. Анна Катрина сделала вывод, что он убил еще нескольких женщин. Веллер стоял за стеклом. У него отвисла челюсть. Веллер понимал, почему мужчина не притронулся к кофе. Вкус у него был просто ужасающий. «И почему у нас нет таких хороших кофеварок, как у швейцарских коллег», – подумал он. Анна Катрина положила на стол диктофон и сказала: – А вот теперь я снова заволновалась. – Все случилось только из-за того, что я провалил экзамен на удостоверение рыбака. Такая несправедливость! Я рыбачу с самого детства! Все мы начинали с браконьерства. А как иначе? У тех, кто вырос на Северном море, это в крови. Раньше мы выкапывали морских червей и приманивали на них камбалу. Тогда еще попадались такие камбалы! Он изобразил руками форму сиденья для унитаза. Он важно посмотрел на Анну Катрину и ждал ее реакции. Возможно, надеялся произвести впечатление своими рыбацкими байками. Но Анна Катрина лишь спросила: – Эске Таммене пришлось умереть, потому что вы провалили экзамен на удостоверение рыбака? – Вздор! При чем тут она? К этому я отношения не имею. Я браконьер, но не убийца! Я нашел ту женщину и вытащил из воды. Думал, что смогу ее спасти, а потом вдруг зазвенел колокольчик на удочке, и мой нож упал в воду… Он умолк. Анна Катрина показала на его повязки. – А это как получилось? – У меня не было с собой экстрактора для крючка. Я пытался снять угря с лески и порезал пальцы. – Рыболовной леской? Он кивнул. – Да, чем же еще? – Вы знаете Эске Таммену? – Нет. Откуда? Анна Катрина молча вышла из комнаты для допросов, забрав с собой диктофон. Веллер ухмыльнулся. – Это действительно вполне могло подождать, правда? – Леску нужно отправить в лабораторию, – сказала Анна Катрина. – Сомневаюсь, что на ней найдут кровь Эске Таммены, скорее только его собственную. – Значит, ты веришь его показаниям? Она кивнула: – О да. – А разве не может быть, – начал Веллер, – что он рыбачил, мимо шла добропорядочная женщина, между ними возникла ссора и в конце концов он ее убил? Возможно, он этого не планировал, но… Анна Катрина пристально посмотрела на Веллера: – Точно. А потом поднял на уши всю округу своими воплями и наконец побежал с угрем в ведре к полицейскому автомобилю… – Некоторые преступники ведут себя как помешанные, – возразил Веллер. – А теперь, Анна, поедем домой. Я устал. Коллеги здесь в Лере справятся и без нас. – Да, – согласилась Анна Катрина, – можем оставить им в усиление Руперта. Веллер подозревал, что последнее было сказано не совсем серьезно. В коридоре Анна Катрина ускорила шаг, и он с трудом за ней поспевал. – Так мы едем домой или нет? – Мы отправимся в квартиру Эске Таммены. Думаю, не нужно тебе рассказывать, что с каждым часом шансы раскрыть убийство уменьшаются? Веллер застонал. – Нет, это я узнал еще до того, как пошел работать в полицию. – Откуда? – Так написано в любом хорошем детективном романе… * * * Руперт положил ноги на письменный стол, помешал черный чай и был крайне доволен собой и миром, ведь ему так быстро удалось раскрыть дело. Теперь он собирался насладиться спокойными утренними часами здесь, в Лере, и на сегодня – все. Работа закончена, можно возвращаться домой, в Аурих. Он как раз собирался откусить кусок бутерброда со свининой, когда перед ним вдруг появился свидетель. На вид Петеру Гердесу было около шестидесяти, и Руперт считал, что мужчины в этом возрасте не должны носить подобных причесок. Несмотря на ухоженное впечатление, длинные волосы с бородой – это всегда длинные волосы с бородой. – Вы же были вчера на мероприятии в культурном центре, – сказал Петер Гердес. Руперт угрюмо убрал ноги с письменного стола и положил бутерброд на папку для бумаг. – Вы меня не помните, комиссар? Я произносил небольшую приветственную речь. Руперт поморщился. Он запомнил лишь нескольких горячих штучек и ту музыкальную группу. Писатели с приветственными речами его никогда не интересовали. Вообще-то, он совершенно не собирался позволять Петеру Гердесу портить чудесное утро и уже злился на себя, что не уехал в Аурих раньше, но ходить вокруг да около было поздно: нужно принимать показания. Петер Гердес сел, не дожидаясь приглашения, и начал спокойно рассказывать о том, что они пережили после детективного вечера с Уббо Гейде. При этом он постоянно поглядывал на чашку Руперта. Хоть Петер и не одобрял, когда остфризский чай заваривали пакетиком прямо в чашке, сейчас это было лучше, чем ничего. Руперт прекрасно видел взгляды, однако предпочитал их холодно игнорировать. Здесь полицейский участок, а не кафе с домашней выпечкой и утренним буфетом. Сначала Руперт ничего не записывал, а только слушал. Потом начал делать вид, что пишет, хотя на самом деле лишь рисовал на бумаге волны и мечтал об отпуске. – Значит, вы стали свидетелями нападения на молодую женщину? Поспешили ей на помощь, и преступник убежал? – раздраженно переспросил Руперт. – Да. Манфред Це Точка хотел непременно догнать негодяя, чтобы врезать по роже. Мы еле остановили. – И что, господину Точке удалось его поймать? Тогда дайте мне его адрес. – Его зовут не «Точка». – Вы же сами сказали, Манфред Це Точка. – Да, мы его так называем. На самом деле его зовут Манфред Ц. Шмидт. – И он тоже пишет детективы, верно? Гердес кивнул. Руперт задавался вопросом, сколько всего в Остфризии авторов детективов. Здесь что, все поголовно пишут романы? Даже Уббо Гейде взялся за это дело. Вдруг Руперт ударил ладонью по столу. Раздался громкий хлопок, высоко взлетели два листка бумаги. Бутерброд со свининой съехал с папки и упал на пол мясом вниз. Почему, думал Руперт, ну почему, черт побери, я не могу просто посидеть здесь, спокойно съесть бутерброд и насладиться раскрытым делом? Почему именно сейчас мне мотает нервы этот тип? Он заявил: – Раз вы такие герои, всё видели и прогнали убийцу, то почему мы нашли Эске Таммену убитой на променаде? Петер Гердес остался невозмутим. Собственный персонаж, грубоватый комиссар Штанке, показался ему куда дружелюбнее и компетентнее этого Руперта. Но Штанке, в конце концов, был всего лишь плодом воображения, а Руперт сидел перед ним в реальности. – Предполагаю, – сказал Петер Гердес, – что она туда вернулась. Руперт оттолкнулся от стола и проехал на офисном кресле назад, в сторону ксерокса.