Он тяжело дышит, еще не отойдя от сцены, в которой только что участвовал. Просит воды. Опал идет за кулисы за водой. Он дышит уже спокойнее. Включив смартфон, отрывает папку «Мнемозина» и быстро записывает все подробности кончины графини Леонтины де Виламбрез. – Я был старухой. Я имел доступ к ее мыслям! За солдатом Первой мировой я следил снаружи, как в кино, а мысли этой старухи я слышал, как будто сидел у нее в голове. Опал впечатлена. Он, дрожа от пережитого, продолжает: – Это невероятно, я одновременно видел ее снаружи и слышал ее мысли изнутри. Он встает и набирает в легкие побольше воздуху, как ныряльщик после изнурительного погружения. – Значит, вам лучше? Вы излечились? Я избавила вас от травмы первого спуска? Не слушая ее, он частит свое: – Кажется, теперь я знаю, почему меня всегда отталкивал институт семьи. Вот и объяснение, почему в свои 32 года я остаюсь холостяком. И почему спасаюсь бегством, стоит в моей жизни появиться женщине. Что меня беспокоит, так это последние слова графини. Она сказала «Марсу». – «Марсу»? – Да, по интонации это походило на анафему. Теперь Опал заинтригована: – «Марсу»? Вы уверены? – Еще я уверен в том, что это не ругательство и не место, где спрятано сокровище. – Я обожаю загадки. Эту я, кажется, могу отгадать. – Я вас слушаю. – Месяцы. Если считать их на пальцах, то третий месяц – март. Он соответствует третьему, среднему пальцу левой руки. Август – восьмой месяц, соответствующий третьему, среднему пальцу правой руки[7]. Ваша Леонтина показала своей семейке два средних пальца – получите, мол, вот вам, а не наследство! Рене хвалит гипнотизершу за догадливость. – Вы хотите сказать, что перед смертью она послала их куда подальше? Госпожа графиня Леонтина де Виламбрез была шаловливой старушкой и далеко не дурой. Насколько я успел заметить, она знала толк в шутках. Опал тоже переводит дух. Она надевает жакет и готова выключить направленный на сцену прожектор. – Ваш гипноз – это что-то потрясающее! Оказалось, в моем мозгу спрятана машина времени. Здесь не нужны никакие технологии, топливо для этой машины – человеческое воображение. – Я считаю, что одним вашим воображением дело не обходится. Вы получаете доступ к слишком большому количеству подробностей. И потом, вы не можете отправиться во времени куда захотите, вам доступны только те места и эпохи, которые видели ваши прежние кармы. Я права? – Называйте это как хотите, но мне это представляется все более увлекательным. Я хочу еще! – Уже поздно. – Будем считать это послепродажным обслуживанием вашего спектакля. – Вы уже получили от меня послепродажное обслуживание, хватит с вас. Вставайте. – Всего разок! Она удивленно смотрит на него, потом на часы. – Меня ждут к ужину, так что… – А вы позвоните и скажите, что возникло непредвиденное препятствие. У вас передо мной должок. – До чего приставучий! Я не несу ответственности за события в ваших прошлых жизнях. – Я не просто первый встречный. Я ваш первый испытуемый, ваш клиент. Не хотите же вы оставить клиента с ощущением, что он стал жертвой злоупотребления. Я обращаюсь к вам с законной просьбой, потому что хочу восстановить душевное равновесие и здоровый ночной сон. Знакомство с жизнью Леонтины немного продвинуло меня в желаемом направлении, но не настолько, чтобы снять весь стресс, вызванный жизнью Ипполита. Его смерть не была счастливой, ее тоже. Обе эти жизни плохо кончились. – Опять будете грозить мне рассказом о своих злоключениях в социальных сетях? Злоупотребляю не я, а вы – моим терпением. Я ничего вам не должна. – Должны – мой поруганный душевный покой. Покой, который вы нарушили, чтобы позабавить ваших зрителей. Он разваливается в красном бархатном кресле и изображает решимость, как спортсмен, изготовившийся побить рекорд. – Давайте я точно сформулирую свою просьбу. В этот раз я намерен открыть в коридоре дверь, соответствующую… Он закрывает глаза и подыскивает оптимальную формулировку. Чего попросить, чтобы точно не нарваться на неприятные переживания? Удовольствий, радости! – Хочу исследовать жизнь, дарившую мне наивысшее удовольствие. Опал, смирившись, просит его дышать глубже и начинает отсчет ведущих вниз ступенек. Одна, вторая, третья… 15. У него мозолистые лапищи, все в грязи, с обкусанными почти до основания ногтями, ручищи поросли черным курчавым волосом. С подбородка свисает колючая борода. Спина чешется, рядом с ним теснятся другие мужчины, тоже по пояс голые, сидящие на одной с ним скамье и тоже прикованные цепями к толстому, как бревно, веслу. Все вместе совершают одно и то же синхронное движение вперед-назад. В ноздри бьет йодистый запах, перекрывающий тошнотворную вонь – гнили, пота, мочи и экскрементов. Над ними высится чернокожий человек, медленно и мерно бьющий в барабан, задавая ритм их монотонному качанию. Появляется жирный человечек в чем-то зеленом, с котелком в руках. – Похлебка! – объявляет он. Он дает каждому хлебнуть коричневатой жижи из длинного половника. Двигаясь по проходу, он доходит до него. – А ты обойдешься, Зенон. Знаю, ты замышлял мятеж. Ты как будто верховодишь над остальными, и если я тебя накажу, то они поймут, что их ждет, если они проявят непокорность. Рене понимает, что в этой инкарнации он – галерник по имени Зенон. – Я голоден, – произносит человек, в теле которого он находится. – Ну так получай! Зеленый ставит на палубу котелок, кладет половник, хватает кнут и принимается со свистом наносить ему удары. Сознание Рене, вселившееся в тело Зенона, чувствует при каждом ударе сильный ожог. – Доволен, больше не голоден? Или хочешь еще? – веселится палач, обнажая в смехе десны. Подхватив котелок с половником, он продолжает обход. Зенон полумертв от голода, но гордость заставляет его молча стиснуть зубы. На палубе появляется римский офицер. Спустившись на несколько ступенек, он оказывается в отсеке у гребцов. Пошептавшись с зеленым человечком, он возвращается на верхнюю палубу. – Всем внимание! Впереди корабли карфагенян. Приготовиться к бою. В случае победы каждый получит двойную пайку и кусок мяса, – объявляет надсмотрщик. Галерники воодушевленно галдят. – Еще три дня отдыха в ближайшем городе Дрепане. Если нас схватят, то карфагеняне принесут вас в жертву своему богу Ваалу. Они жестокие варвары. Не забывайте, что они подвергают пленников страшным мучениям и что они каннибалы. Вас не только растерзают, но и лишат достойного погребения. Если не хотите пойти на дерьмо карфагенян, советую постараться, чтобы наш корабль оказался самым быстрым и сильным. Человек в зеленом велит барабанщику ускорить ритм. Сознание Рене, припомнив, что имело доступ к мыслям Леонтины, пытается проникнуть в мысли Зенона. Он роется в его памяти. Там воспоминания о детстве на Сицилии, об играх с братьями и сестрами среди олив. О временах, когда он работал вместе с отцом в порту Сиракуз. О плавании под парусом. И о высадке римлян, которые, ничего не объясняя, хватают всех мужчин и заковывают их в цепи. Они объявляют, что некоторые отправятся добывать руду, а другие – на галеры. Дальнейшие воспоминания Зенона не отличаются от воспоминаний других галерников: все они прикованы к веслу, едят суп, спят на своей скамье, не могут покинуть корабельный трюм, видят, как соседи мрут один за другим от изнеможения и от болезней, слышат бой ненавистного барабана, подставляют спины под кнут. Рене убеждается, что и вправду пытался сбежать и подбивал других к бунту, но был выдан за краюху хлеба, лишен еды и бит. Он знал, на что шел. Рене отвлекается от воспоминаний Зенона и возвращается к неприглядной реальности. В прорези для весла он видит море. Вдали можно разглядеть корабли неприятеля. Похоже, они мельче, зато у них шире паруса, а значит, они быстрее и маневреннее. На свободе Зенон с ума сходил по мореплаванию и интересовался всеми судами, которые бороздили воды Средиземного моря. Он знает, что карфагеняне – отменные корабелы. Римляне восполняют тяжесть и медлительность своих кораблей количеством гребцов и огромными железными таранами на носу. При сильном ветре преимущество оказывается на стороне карфагенян, при слабом – на стороне римлян. Карфагенские корабли приближаются, завязывается бой. Барабанщик колотит в барабан все быстрее, подчиняться ритму становится все труднее. Гребцы дружно ахают, чтобы быстрее грести. Неожиданный удар, треск дерева. Галера замирает. Зенон догадывается, что произошло. Их корабль таранил вражеский и проломил ему борт. Над их головами раздаются победные крики римских солдат. Галерники тоже рады: они на победившем корабле, их ждет хлеб, мясо, отдых. Но тут начинает тянуть маслом и горелым. Этому у Зенона тоже есть объяснение, и совсем не радостное: не иначе карфагеняне метнули в них при помощи катапульт подожженные тюки шерсти. Слышны крики. Все римские солдаты прыгают в воду, чтобы вплавь добраться до другого корабля, и бросили прикованных к веслу галерников на горящем судне.