Она сердито откидывает рыжие пряди со лба. – Знаете что, вы – капризный ребенок: вцепились в новую игрушку и топаете ногами, когда ее отнимают. – Я получил ранение по вашей вине. Теперь я хочу, чтобы рана зарубцевалась и чтобы ко мне вернулся сон. – Все, хватит. Я ухожу. Он хватает ее за руки и останавливает. – Что у вас на уме? Хотите меня убить, как убили… немца? Она знает?! Он сильно встревожен, но берет себя в руки. Нет, наверное, это намек на одного из немцев Ипполита. – Хочу, чтобы вы отправили меня в прошлую жизнь, приятную от начала до конца. Она нехотя садится. – «Приятная жизнь» – это очень субъективно. Сами во всем виноваты, надо четче формулировать заказ. – Ладно, допускаю, что до сих пор получал то, чего просил. Я был неточен, отсюда удручающие результаты. – Чего, собственно, вы хотите теперь, Рене? – Хочу вернуться в свою прошлую жизнь, где было… О чем попросить? Чего именно мне не хватало в трех других жизнях, где я побывал? Чего не хватает сейчас, какого сильного ощущения? – Хочу туда, где у меня случилась самая большая любовь. Она чувствует, что это не все. – Хочу оказаться там перед знакомством, чтобы все как следует прочувствовать, – уточняет он. Она все еще молчит, и он договаривает: – Хочу пережить это чувство в наилучшем возрасте, в расцвете сил, в здравом уме, в мирной стране, желательно с хорошим климатом. Опал косится на часы. Какая навязчивость. – Так или иначе, на ужин вы уже опоздали. Времени теперь вагон. Она пожимает плечами: – Только давайте условимся: это в последний раз. Если вы снова попадете в неподходящую ситуацию, я ни при чем. – Кажется, я понятно изложил свое пожелание. – Ну тогда расслабьтесь и закройте глаза. Ритуал повторяется, бронированная дверь бессознательного остается позади. Сначала Рене не видит освещенных дверей, потом оказывается, что мигает красная лампочка над дверью номер 1. Из-под нее сочится солнечный свет. Он говорит себе, что номер 1 – это, по логике вещей, эпоха задолго до Зенона, жившего в III веке до нашей эры. Как бы не вселиться в доисторического человека, а то и вовсе в примата. Он опять корит себя за неумение четко изложить свои пожелания. С одной стороны, полное здравие, расцвет сил, душевное здоровье, мир. С другой стороны – чуть ли не обезьяна… Что это будет за роман? С пещерной женщиной, с приматом? Пока я не войду в эту дверь, ответа не будет. Он в страхе поворачивает дверную ручку и оказывается… 17. …перед пляжем с мелким белым песочком, окаймленным кокосовыми пальмами. Бирюзовый океан безмятежен и прозрачен. Вдали резвится стайка дельфинов, с пронзительным свистом выпрыгивающих из воды. Встает солнце, заливающее все розовым светом. Тепло, упоительно пахнет экзотическими цветами. Рене смотрит на свои руки и убеждается, что у него пальцы 30-летнего мужчины. Тревожно то, что на запястье часы, тоже принадлежащие Рене Толедано. Он осматривает свою одежду. Она в точности такая, какую носит он. Он подносит руку к лицу и нащупывает очки: мужские, XXI века. Как это возможно? Он говорит себе, что в этот раз эксперимент не удался. Он попал туда, где обитает в таком же теле, как сегодняшнее. Он шагает в своих городских ботинках по пляжу. Вдали виднеется человеческая фигура. На плоском камне сидит в позе лотоса, лицом к морю, мужчина в бежевой юбке. Его глаза закрыты, но он сразу поднимает веки. Они смотрят друг на друга. – Здравствуй, – говорит незнакомец. Рене озирается и убеждается, что человек обращается к нему. – Да, я говорю с тобой. – Вы… вы меня действительно видите? – Вижу, слышу, говорю с тобой. Мы друг друга понимаем, потому что пользуемся универсальным духовным языком. Это диалог душ сквозь время и пространство. – В каком я теле? – У тебя тот облик, который лучше всего тебе подходит. Этого пожелал я: видеть тебя извне, таким, каков ты в своей эпохе, а не изнутри. То же самое и со мной. – Разве это возможно? – Конечно, достаточно захотеть. – Я думал, что окажусь… – Внутри моего сознания? – Обычно происходит так. – Я так захотел, чтобы мы могли вести естественный диалог, были двумя разными людьми. Человек протягивает ему руку: – Меня зовут Геб, а тебя? – Я… Я Рене. Геб – сама улыбчивость и непринужденность, он пышет здоровьем, излучает спокойствие. У него мускулистый загорелый торс, ясные голубые глаза в тон голубой окантовке на бежевой юбке. Он манит Рене дружеским жестом. Рене подходит ближе. – Очень рад знакомству, Рене. Знаешь, кто я? – Кажется, да. – Я – воплощение твоего прошлого. Ты – воплощение моего будущего. Я – тот, кем ты был, а ты – тот, кем буду я. – Значит, вы тоже в курсе? – Да, благодаря «перспективной медитации», позволяющей путешествовать в мои будущие жизни. Я решил не вселяться в тебя, не видеть твою эпоху, а вызвать тебя в мою, чтобы бы могли побеседовать здесь. А к какой технике прибегаешь ты, чтобы увидеть меня? – К регрессивному гипнозу. С его помощью посещают прошлые жизни. Мне представляется коридор с дверями, на них номера. Каждая дверь соответствует одной из жизней. – За какой дверью ты? – За 112-й. – А я?