Я подождала секунду и пересекла комнату. Проходя мимо телевизора, я положила на него руку. Он был холодным. — Я вам говорила, что ее здесь нет, — сказала Энид. Я заглянула в спальню и поняла, почему Энид чувствовала, что что-то не так. С первого взгляда обе комнаты выглядели прибранными и нетронутыми, но что-то было неладно. Это были маленькие, незаметные штрихи. Кровать была застелена, но покрывало было не совсем гладким. Картина на стене была чуть-чуть перекошена. — Когда вы видели ее в последний раз? Я наклонилась и заглянула под кровать, чувствуя себя идиоткой. Там ничего не было, кроме пары старых тапочек. — Наверное, в полдень. — Был Беннет тогда дома? — Я не помню. Его не было, когда я вернулась из магазина. Это все, что я знаю. В гостиной абажур торшера был наклонен, и по отпечатку на ковре было ясно, что он сдвинут с обычного места. Следы борьбы? Я заглянула в шкаф. Энид ходила за мной, как ребенок, на три шага позади, наверное, испытывая такое же зловещее ощущение постороннего присутствия, как и я. — Вы можете сказать, вся ли ее одежда на месте? Чего-то не хватает? Туфли? Пальто? Энид проверила вешалки. — Думаю, что все здесь. Вот ее чемодан. — А где сумка? — На кухне. Я знала, что вы спросите, так что открыла ее. Кошелек на месте, водительские права, деньги, все. Я зашла в ванную. Что-то хрустнуло у меня под ногой, звук, заставляющий думать о разбитом стекле на керамическом полу. Я посмотрела вниз. Там был кусочек сухой земли, как будто бы с подошвы, и два крошечных кусочка гравия. — Осторожно. Я не хочу, чтобы мы это растоптали, — сказала я Энид, которая кралась за мной по пятам. — Кто-то здесь был? — Я пока не знаю. Может быть. — Выглядит так, как будто кто-то хотел прибрать за собой, и у него не очень получилось, — сказала Энид. — Мирна всегда оставляла записки, если уходила куда-то. Она бы не ушла просто так. — Пожалуйста, не надо бормотать. Я пытаюсь сосредоточиться. Я проверила шкафчик в ванной. На полке стояли обычные туалетные принадлежности: зубная щетка, паста, дезодорант, косметика, пузырьки с лекарствами. Занавеска душа была совершенно сухой, но синяя мочалка свешивалась с края ванны и ею недавно пользовались. Я вгляделась в ванну попристальней. Там был немного воды вокруг сливного отверстия. Если глаза меня не обманывали, вода была слегка розоватой. Я взяла мочалку и выжала ее. В белую ванну брызнули ярко-красные брызги. — Лучше позвоните 911, - сказала я. — Это кровь. Пока Энид пошла звонить в полицию, я закрыла дверь в комнаты Мирны и повторила свой путь через кладовку к задней двери. Я слышала, как Энид говорит по телефону дрожащим голосом. Кто-то, должно быть, выжидал, чтобы застать Мирну одну. Снаружи я пересекла маленький задний двор и свернула по дорожке направо. Машина Мирны была заперта, но я обошла ее кругом, заглядывая на переднее и заднее сиденья. Они были пусты. Ничего на приборной доске. Было интересно, открыт ли багажник, но я не хотела его трогать. Пускай копы этим занимаются. Справа дорожка заканчивалась, образуя место еще для трех машин. Дальше шла стена тускло-розового цвета и заросли деревьев. Предположим, она была убита второпях. Что бы вы сделали с телом? Я направилась обратно, в сторону гаражей. Грузовичок Донована стоял ближе к передней части дома, чем к задней. Что-то было не так со следами гравия и сухой земли, на что я обратила внимание. Я положила руку на капот. Он был теплым. Я обошла вокруг грузовика, внимательно его осматривая. Подстилка кузова была замусорена гравием и сухими листьями. Заглянула через борт и присмотрелась получше. На краю было темное липкое пятно. Я решила оставить это в покое. Что бы ни случилось, в этот раз они не смогут обвинить Джека. Вдалеке я услышала тарахтенье мотоцикла и через минуту увидела Беннета, с рычаньем едущего по дорожке на «Харли-Дэвидсоне» Джека. Я отошла в сторону, издали наблюдая, как Беннет проходит через ритуал парковки. Его кожаные перчатки выглядели неуклюже, как кухонные рукавицы. Он снял их и положил на сиденье, водрузив шлем сверху. Он не слишком обрадовался, увидев меня. — Что вы здесь делаете? — Энид мне позвонила, насчет Мирны. Когда вы видели ее в последний раз? — Я видел ее за завтраком. В обед не видел. Энид сказала, что она плохо себя чувствует. Что происходит? — Понятия не имею. Похоже, она исчезла. Энид позвонила в полицию. Думаю, они скоро будут здесь. — Полиция? Зачем? — Лучше вешайте лапшу на уши копам. — Минутку. Лапшу? Что такое с вами? Что вы себе позволяете? Мне надоело, что меня держат за идиота. Я повернулась и пошла. — Куда вы? — Какая разница? Если я останусь, то наговорю вам неприятных вещей. Он пошел рядом. — Это было бы не в первый раз. Я слышал, что вы встречались с Полом. Он был злой, как черт. — Ну и что? — Я знаю, вы думаете, что мы что-то сделали. — Конечно! Он дотронулся до моей руки. — Слушайте. Погодите минутку и давайте поговорим об этом. — Ну давайте, говорите, Беннет. Очень хочется послушать, что вы скажете. — Ладно. Хорошо. Я могу быть с вами откровенным, потому что все, на самом деле, не так плохо, как вы думаете. — Откуда вы знаете, что я думаю? Я думаю, что вы ограбили Мэддисонов на пятьдесят тысяч долларов, сколько стоили редкие документы. — Погодите минутку. Мы не хотели ничего плохого. Это была просто шалость. Мы хотели поехать в Вегас, но у нас не было денег. Все, что нам было нужно, это несколько баксов. Мы были просто детьми. — Детьми? Вы не были детьми. Вам было двадцать три года. Вы совершили преступление. По вашей шкале это называется шалостью? Вы должны были пойти в тюрьму. — Я знаю. Мне очень жаль. Все пошло не так. Мы никогда не думали, что у нас все получится, а когда поняли, насколько это серьезно, у нас не хватило смелости признаться. — Но у вас хватило совести обвинить Гая. — Слушайте, его же уже не было. И он делал другие вещи. Вся семья в нем разочаровалась, и папа сразу поверил. Мы были подонками, я знаю. Меня с тех пор мучает совесть. — Ага, это отпускает вам грехи. Что случилось с письмами? Где они? — Они у Пола. Я говорил ему уничтожить их, но у него рука не поднялась. Продать их он боялся. Меня перекосило от отвращения. — Так что вы даже не получили деньги? Вы точно идиоты. Давайте поговорим о Пэтти. — Ребенок не мой, клянусь. Я никогда ее не трахал. — Пол трахал, и Джек тоже? — Это делали многие ребята. Ей было пофиг.