– Странная какая-то сделка, – фыркнула я. – Я ведь тоже должна что-то получить, не только ты. – Так вы и получите, – усмехнулся Винценц. – Как только эта дама перепишет историю, я вернусь в книгу, как вы и мечтали. Итак, по рукам? – А ты точно после этого добровольно вернёшься в книгу? – с подозрением спросила я. – Разумеется! Мисс Эмма, разве я буду лгать вам? – Он положил руку на сердце, но меня его спектакль всё равно убедил не слишком. – Кстати, я в любом случае смогу вернуться в книгу, только если Ханна Рудерер напишет сцену, которая вернёт меня к сюжету. Да, и писать должна именно она. Потому что она – мой автор. – То есть?.. – Совершенно верно. Мы в любом случае должны найти Ханну. – Здорово. И как же, скажи на милость, нам это сделать? И кстати, я же могу вернуть тебя обратно в книгу, просто отойдя больше чем на сто шагов, разве не так? – Теоретически. – Винценц вдруг поёжился. – Но это не ослабит нашу связь, потому что возвращение произойдёт недобровольно. Если вы отойдёте больше чем на сто шагов, это забросит меня обратно в книгу против моей воли, но при этом вы тоже отправитесь со мной. Не думаю, что это то, чего вы хотите. – Чёрт, конечно, нет! – Я в ужасе округлила глаза. Этот кошмар и не думал заканчиваться! Зря я беспокоилась о том, как проведу последние летние денёчки. Здесь речь шла о гораздо большем, обо всём моём будущем! Я нервно погрызла ноготь указательного пальца. – Какая фигня. Безнадёжно. Мне что теперь, позвонить Ханне Рудерер и договориться о встрече? – Мисс Эмма, это великолепная идея! – Ты совсем не понимаешь сарказма? Я её даже не знаю. – А как же ваш дорогой папа? – спросил Винценц. – Можно было бы попробовать познакомить его с Ханной Рудерер, это значительно облегчило бы дело. Он ведь одинок, верно? Или… где ваша матушка? Я молча посмотрела на него. Это было последнее, о чём мне хотелось говорить. Но потом я всё же тихо пробормотала: – Мама умерла. – Ох… – Винценц сел прямо. – Я… Мне очень жаль, я понятия не имел. Он выглядел искренне расстроенным, и было неожиданно видеть его таким, потому что я и представить не могла, что этот парень способен на сочувствие. – Всё нормально. Мне было всего два года, когда это случилось, я почти не помню, какой она была, – сказала я. Затем снова замолчала, пытаясь отдышаться. К горлу подступил ком. Обсуждать мамину смерть оказалось сложнее, чем я предполагала. – Это ни в коем случае не нормально. У меня даже слов нет, – тихо проговорил Винценц. И я была даже рада – мне самой не хотелось продолжать этот разговор. – А почему ты думаешь, что Ханна Рудерер тебе поверит? Ну что ты – герой её книги? Она наверняка решит, ты просто сумасшедший поклонник, – быстро сказала я. Винценца, казалось, совсем не смутила резкая смена темы. Должно быть, он и сам понял, что я не хочу больше говорить о маме, и спокойно ответил на мой вопрос: – Если уж мисс Леона как читательница смогла сразу узнать меня, то автор узнает и подавно, на другое я и не рассчитываю. – Теперь он смотрел на меня с нежной улыбкой. Да, звучало, в общем, вполне логично. Только, к сожалению, это была единственная и совсем крохотная искорка надежды во всём этом безумии. Я чувствовала, что это для меня слишком, что я не смогу этого вынести. К глазам подступали слёзы, хотя я изо всех сил пыталась их скрыть. Мне очень не хотелось плакать при Винценце, тем более после того, как речь зашла о маме. Терпеть не могу, когда на меня начинают смотреть с жалостью, как только узнают, что я сирота. Поэтому я редко об этом рассказываю. Все сразу начинают сюсюкать или шептаться у меня за спиной… Но сейчас я просто не могла справиться с эмоциями, поэтому быстро провела рукой по лицу, надеясь смахнуть слёзы. Только от Винценца, конечно, не ускользнуло, что глаза у меня на мокром месте. Он поспешно отставил тарелку в сторону и придвинулся ближе. – О, ну не плачьте, пожалуйста, мисс Эмма. Ничего в этой жизни не происходит просто так. Поверьте мне. – С этими словами он мягко коснулся моего подбородка и чуть приподнял его, так что теперь я смотрела прямо на него, хотя перед глазами всё расплывалось. В его улыбке вдруг появилось что-то невероятно доброе. Она совсем не подходила коварному злодею. Я молчала, даже не всхлипывала, но по щекам всё равно покатились слёзы. Как же это неловко! Теперь он наверняка считает меня плаксой, хотя обычно я почти никогда и не плачу. – Всё будет хорошо, я вам обещаю, – сказал Винценц, осторожно смахивая мои слёзы. А потом вдруг заключил меня в объятия. Всё произошло внезапно и стремительно, словно летняя гроза. Да, он обнимал меня. Первое мгновение я даже не могла пошевелиться, сидела как громом поражённая, настолько меня это потрясло. Ещё ни один парень никогда не был ко мне так близко. И от него потрясающе пахло. Как от новой книги, когда её первый раз открываешь и подносишь к носу, чтобы вдохнуть этот удивительный аромат, прежде чем он начнёт исчезать. А ещё к этому запаху примешивались мягкие огуречные нотки. Хотя объятие длилось всего несколько секунд и Винценц вскоре отстранился, я по-прежнему ощущала его запах и тепло его тела. Где-то внутри зародилось приятное чувство. Я была даже рада, что сижу на полу. Иначе у меня, наверное, подкосились бы ноги, потому что мои колени вдруг стали мягкими, как ягодное пюре бабули Фриды. Что это на меня нашло? Всего несколько минут назад этот парень морочил мне голову, успел разозлить сильнее, чем любой другой человек на этой планете. А теперь я не могу отвести от него взгляда. Я уставилась на его губы, и мне вдруг пришла в голову совершенно сумасшедшая мысль. Если я его поцелую, то что почувствую? Вкус, запах, само это прикосновение – на что будет похож поцелуй с литературным персонажем? Наверное, тоже будет напоминать бумагу. Только не простую бумагу из чертёжного блока, а такую, на которой печатают действительно качественные книги. Такую, которая немного твёрже, грубее и ароматнее и которая так приятно шуршит под пальцами, когда перелистываешь страницы… Внутри что-то шевельнулось. Да откуда у меня вообще такие дикие мысли? Это от одного только короткого объятия мне крышу снесло? Ох, то ли ещё будет! Но почему он вдруг повёл себя так… мило? И почему я начала думать о том, как бы его поцеловать? Это глупо, мы же знакомы меньше суток. К тому же он совсем недавно выпрыгнул из книги, так что все эти бабочки в животе – чистейшее безумие. Он же, по сути, даже не настоящий, хотя и кажется вполне реальным, особенно сейчас. – Знаете, зачастую возможно абсолютно всё, даже когда разум твердит, что это просто немыслимо. – Говоря это, Винц смотрел на мои губы так же внимательно, как я только что смотрела на его. О чём он думал в этот момент? Неужели?.. У меня перехватило дыхание. – Иначе я бы никогда не смог покинуть свой книжный мир. Если действительно хочешь чего-то добиться, ты этого добьёшься, невзирая на любые препятствия. Так почему же мы должны потерпеть неудачу? Можете дать ответ на этот вопрос? – Нет, – хрипло выдавила я. – Вот видите, – сказал он, и тот факт, что Винц верил, будто любую проблему можно решить, вдруг придал мне смелости, хотя, по правде говоря, мы ещё ничего не сделали. Да, у нас всё получится! А что до этих дурацких бабочек… Винценц – последний, в кого я могла бы влюбиться. Подумаешь, обнял! Он и Эсмеральду на балу обнимал, но он ведь тогда просто играл с ней, только и всего. И со мной наверняка сейчас тоже играет. Однако от мысли об Эсмеральде на сердце у меня почему-то стало тяжелее. А что, если он действительно в неё влюблён? Глава 11 На следующее утро меня разбудил запах жареного бекона, яичницы и свежей выпечки. В окно стучал дождь, напоминая, что уже приближается осень. Часовая стрелка будильника на прикроватной тумбочке замерла на одиннадцати. Я понятия не имела, во сколько вчера уснула. Должно быть, было уже за полночь. До этого я ещё разложила для Винценца небольшой диванчик, на котором обычно спала Леона, когда ночевала у меня и мы допоздна смотрели фильмы ужасов на ноутбуке… Без меня Леа бы на это точно не решилась. Некоторое время я рассеянно смотрела на этот самый диван, аккуратно сложенное покрывало и подушку со звёздочками, потом испуганно ахнула. Куда подевался Винценц? В панике я вскочила с кровати и быстро огляделась, как будто он мог где-то спрятаться. Но его и след простыл. Только сапоги по-прежнему стояли около диванчика. Сердце забилось чаще. Не думая о том, как дико я выгляжу с растрёпанными волосами и в пижаме Hello Kitty, я распахнула дверь и бросилась в гостиную. Этот восхитительный аромат завтрака, наполнивший всю квартиру, меня не слишком интересовал. Ещё в коридоре я пыталась успокоить себя, что папа сейчас внизу, в книжном магазине, который уже наверняка давно открыт. Впрочем, я же не знала, когда именно Винценц вышел из моей комнаты. Возможно, вся его вчерашняя тактичность была просто коварной уловкой. Вдруг он пытался втереться ко мне в доверие, а сегодня утром, пока я ещё спала, напал на папу, когда тот, совершенно ничего не подозревая, спокойненько чистил зубы. Я живо представила, как Винценц подбирается к нему сзади с дубинкой… Войдя в гостиную, я испытала странную смесь изумления и облегчения. За столом сидела Леона и сосредоточенно искала что-то в ноутбуке. Заметив меня, она оторвалась от монитора и широко улыбнулась: – Доброе утро, солнце, мы не хотели тебя будить. Винц сказал, что у тебя вчера был нервный срыв. Стоп, что? Наверное, он снова преувеличил. Я подошла ближе, придвинула стул и села. Леа выглядела вполне спокойной, а ведь она была из тех, кто может сорваться из-за любого пустяка. Однако сегодня она, кажется, пребывала в очень хорошем настроении, и меня это немножко насторожило. – А где вообще Винценц? И что это ты делаешь? – Да, я тоже рада тебя видеть. – Леона послала мне воздушный поцелуй. – А Винц на кухне. Готовит завтрак. – С этими словами подруга снова уставилась в ноутбук. – Погоди, что? Завтрак? Он? – Я испуганно покосилась в сторону кухни, из которой были слышны звон посуды и шипение кастрюли, наполненной едой. – А как же… – Да не паникуй ты, – отмахнулась Леона, не отрываясь от ноута. – Твой отец ничего не знает. Я зашла к вам сразу после пробежки и видела его час назад в книжном магазине. Он сейчас весь в работе, там, кажется, новые книги привезли. – Но… – Я не успела закончить, потому что в комнату вошёл Винценц. Его волосы были растрепаны и почему-то казались мокрыми. Кроме того, он был в чёрной футболке с надписью Metallica и без обуви. Сейчас его вполне можно было принять за обычного шестнадцатилетнего подростка, только старые брюки не слишком подходили к футболке. И довольно странно – но выглядел он гораздо лучше, чем в нашу первую встречу. Тут я с ужасом осознала, что открыла рот от изумления. Быстро закрыв его, я тряхнула головой, чтобы избавиться от замешательства. Что, впрочем, не слишком помогло. В руках у Винценца были две большие тарелки. Быстрым шагом он подошёл к нам и поставил их на стол. – С добрым утречком, Морковка! Как? Что? Он и правда назвал меня «Морковка»?! Не «мисс Эмма»? И больше никакой старомодной белиберды, которую он вчера лопотал? На его губах появилась забавная усмешка. – Я воспользовался вашей ванной комнатой. Поверь мне, без душа я бы медленно, но верно стал обузой для общества. Кроме того, Леона была очень мила и принесла мне чистую рубашку. Она считает, это сделает меня менее заметным на публике. Как считаешь, мне идёт? Я молча смотрела, как он крутится на месте, демонстрируя футболку. Она явно была ему великовата, но да, ему очень даже шло. Винц выглядел просто отлично. А ещё… Мне показалось или он начал обращаться ко мне на ты? – Стащила футболку у брата, он всё равно не заметит, – пояснила Леона с нескрываемой гордостью. Пауль был старше сестры на семь лет, называл себя металлистом, до сих пор не съехал от родителей, хотя ему уже был двадцать один год, по длине волос запросто мог бы соперничать с Рапунцель и почти всё свободное время готовился к следующему фестивалю Wacken[4]. – Э-э, что здесь происходит? – пробормотала я. – А что должно происходить? – спросила Леона. – Я вкратце объяснила Винцу, что и как работает у нас в реальном мире. В том числе как себя нужно вести, если хочешь очаровать девчонок. И пожалуй, он отлично справляется, согласна? Только нам ещё нужно найти ему подходящие джинсы, потому что брюки Пауля слишком грязные, надевать стыдно. Но это не должно стать большой проблемой. Сегодня утром Джетти принесла маме в салон купоны с пятидесятипроцентной скидкой на все товары в «Фокус-Покусе». Я сразу же решила этим воспользоваться. – Она помахала в воздухе купонами. – К тому же это просто идеальное время, ведь мы как раз на следующей неделе собирались за бальными платьями. – Да, но… Только не у Джетти, – возразила я. Обычно я избегала этого секонд-хенда, располагавшегося на другом конце Клеверного переулка. Там продавалась одежда, которую ни один простой смертный в здравом уме носить бы не стал. Вдобавок владелица «Фокус-Покуса» была немного с приветом. Она утверждала, что является медиумом и однажды даже смогла связаться со своим покойным хомячком. А ещё Джетти предсказывала будущее, гадая по руке и по картам. – А что мне ещё делать? – жалобно вздохнула Леона. – У меня денег нет, а мама новое платье покупать отказывается. Так что эти купоны – единственный шанс. Как всегда говорит моя тётя: утопающий хватается за соломинку. Винценц громко кашлянул. – Ну, долой мрачные мысли. Нас ждёт английский завтрак. – С этими словами он указал на огромные порции. – Угощайтесь, дамы! Я смущённо рассматривала тарелку. Яичница, жареный бекон и сосиски. И всё это с соусом из запечённых бобов. Потом я перевела взгляд на Винценца. – Откуда ты, кстати, знаешь моё прозвище? Мало того что папа меня так постоянно называет, так теперь ещё и… Н-да, а я-то думала, хуже уже не будет. Нахмурившись, Винценц вытащил из кармана брюк смятую бумажку и поднес её чуть ли не вплотную к моим глазам. Я быстро вырвала у него листок и пробежала глазами строчки: Хорошего тебе дня, маленькая моя Морковка! Ты не могла бы сходить сегодня в супермаркет и кое-что купить? Деньги прилагаются. Заранее спасибо.