Клео: Никак не могла прийти в себя. А сейчас зашла попрощаться. Жасмин: Почему?! Клео: Теперь это место небезопасно. Они все видят. Клео вышел из чата. Скалли: Пришла. Напугала. И ушла. Кто «они», черт возьми? Крепкий орешек: Она всегда мне казалась странной. Как будто что-то знает. Жасмин: Она вроде говорила, что работает в полиции. Может, действительно знает? Кларисса: Девочки, анонимность – залог безопасности. Ну когда уже вы поймете, что даже на этом форуме не надо рассказывать ничего, кроме того, ради чего мы здесь. Скалли вышел из чата. Белль вышел из чата. Кларисса: Мы действительно уязвимы. Особенно теперь. 2. Аксель 19 октября 1999 года Центральное управление полицией Новый Треверберг – Балерине балетное училище, певице – недостроенный концертный зал. Обеим по костру. Только вторую опалил частично, сохранил лицо. Видимо, понравилась девочка. Или решил что-то изменить от первого раза. – Четвертого, – машинально поправил детектив Грин Тресса. Они сидели на планерке полным составом команды, кроме Дженкинса, который уехал с родителями в отпуск. Грин тут же написал шефу, чтобы стажера и близко не подпускали к расследованию. Если ты пришел учиться, будь добр – учись. Если тебе плевать на профессию, не занимай время своих коллег. Конечно, Дженкинс оправдывался как мог. Но для Акселя эти оправдания остались белым шумом. Неважно, когда и что у тебя было запланировано. Ты пришел на стажировку, так стажируйся, щенок. Впрочем, Грин проверил билеты, сделал запрос на вокзал и убедился, что Дженкинс действительно уехал вместе с отчимом и его новой семьей. Возможно, Аксель так разозлился потому, что не имел семьи? Или потому, что расследование снова зашло в тупик? Второе убийство само по себе снимало обвинения с Вонга. Но вчера в управление наконец пришла информация, что мужчина найден мертвым. Он повесился в своем дачном домике. Судя по состоянию трупа, это случилось через несколько дней после его исчезновения. Они вызвали на допрос жену Вонга, но та не смогла сказать ничего нового. Экспертиза подтвердила личность, и эта зацепка рассыпалась пеплом. – Четвертого, – повторил Артур. – Мы еще долго будем разбираться с последствиями шумихи, которую нам обеспечил Карлин своим выступлением на радио. Как водится, нас завалили тысячами звонков. И в каждом втором – «я знаю, кто ваш убийца». Пока, конечно, попытки подставить бывших превалируют. Но есть несколько интересных версий, мы их проверяем. – Рассказал, что вы велели, – буркнул Карлин. Он сидел, вытянув ноги и сложив руки на груди, в дальнем кресле. – Немножко блефа, немножко правды. Каплю догадок. Все как любит публика. – Блефа? – подала голос Кейра. – Ну на момент шоу мы понятия не имели, что зацепка с форумами сработает, – сказал Дилан Оуен с неизменной улыбкой. – Мы еще расшифровывали восстановленные доступы и искали след былых переписок. А то, что находили, не давало никакой информации. А потом наткнулись на эту их комнатку. Господи, они накрутили себе, конечно, степеней защиты. Понабирали никнеймов из фильмов и мультиков. – Ты можешь установить участников переписки, Дилан? – спокойно спросил Аксель. – Ну я восстановил, наверное, две трети айпишников, – будто нехотя проговорил Оуен. – И почти все они принадлежат компьютерным клубам в разных частях города. И я не представляю, как нам кого-то поймать и надо ли пугать этих девочек. – А ты уверен, что там все – девочки? – Грин посмотрел ему в глаза. – Ты имеешь в виду – не убийца ли одна из этих красоток? – хохотнул Тресс. – Именно это я и имею в виду, – кивнул детектив с холодной улыбкой. – У нас нет никакой ретроспективы? Кто когда зарегистрировался, кто как часто туда приходил? – Нет, – покачал головой Дилан. – Как я и думал, это обычный чат-болталка с ежесуточно обновляющейся сессией, история стирается каждую полночь. Но теперь мы сидим там круглосуточно и отслеживаем все сообщения. – Да? – спросила Кейра дрогнувшим голосом. – И кто же это делает? Спать-то надо когда-то. – Я не один в IT-отделе работаю, стажер Коллинс, – с неожиданным холодком сообщил Дилан. – Распределились по сменам. – И когда начали? Аксель бросил на нее озадаченный взгляд. Кейра собрала волосы в строгий пучок, выглядела хорошо и собранно, но от нее буквально веяло паникой. Что она скрывает? Почему в этом городе каждый что-то скрывает? – Стажер Коллинс, вы хотите нам что-то сказать? – спросил он, не отводя от нее глаз. В кабинете повисла напряженная тишина. Кейра бросила на Акселя озадаченный взгляд, как будто он застал ее на месте преступления. Карлин выпрямился и в свою очередь посмотрел на нее, только в его взгляде Грин заметил неподходящее деловой обстановке тепло. Тресс скользнул по ней глазами без особого внимания, а Дилан уткнулся в свой ноутбук. Он провел с командой неделю и предпочитал держаться в стороне. Кейра перевела дыхание, скрасила напряжение несмелой улыбкой и заговорила: – Если убийца действительно сидит в этом найденном вами чате, в котором собрались жертвы сексуального насилия со стороны отчимов и отцов, и находит себе мишени там, то у меня лично есть несколько вопросов. Первый: как он устанавливает их истинные имена? Второй: как он выбирает среди одинаковых по сути случаев? Третий: как нам предупредить этих девочек, что они в опасности, если мы уверены в этом? Дилан улыбнулся, подняв глаза от компьютера. – Отвечаю на первый вопрос, – сказал он, не позволив вступить кому-то еще. – Скорее всего, он будет действовать одним из двух способов. Первый – профессиональный. Выследит IP конкретного участника, ну или участницы, в Интернете все бесполы, придет в нужный компьютерный клуб и засядет там до момента, пока жертва не появится. Познакомится с ней. И начнет слежку. Я вообще не удивлюсь, если он уже знаком с большинством из участниц. По меньшей мере, знает их в лицо и, скорее всего, выследил домашние адреса. Вариант второй. Вытащит максимум личной информации из участниц чата. Кейра покачала головой: – Но есть правило. Никаких личных данных. – Любые правила кто-то да нарушит. Я думаю, нам следует пойти путем номер один. Детектив Грин, сообщите, пожалуйста, шефу, что нам нужно пять волонтеров. Можно без оперативного опыта. Мы посадим их в клубы. Они будут сидеть в чате и ждать появления участников, соотносить с гостями компьютерного клуба. Аксель задумчиво погладил подбородок и посмотрел в окно. – Нам нужны смены, – заявил он после паузы. – И нужно, чтобы администрация самого клуба ничего не заподозрила. А это значит, не пять, а пятнадцать человек плюс время на пересменку. Найджел не одобрит такой человеческий ресурс для проверки слабой гипотезы. – Давайте возьмем студентов, – неожиданно предложила Кейра. – А что, до сессии еще почти четыре месяца, на четвертом курсе занятий меньше, на третьем тоже. Поставить им задачу, пусть выслеживают. – Коллинс права, – сказал Карлин. – Я позвоню директору и договорюсь. Аксель кивнул. – Хорошо. Марк, мы с тобой будем следить за переписками отсюда. У нас другая задача. Нам нужно понять, кто из участниц чата – преступник. То, что он маскируется под жертву насилия, скорее всего, факт. То, что он прекрасно знает, что чувствует такая жертва, – тоже. Он это видел и ощущал. – Если он проник на этот форум и подкован в IT, есть некоторая вероятность, что он скроет свой истинный IP-адрес, – задумчиво протянул Дилан. – Я бы не рассчитывал на быструю победу. – Если он будет сидеть в компьютерном клубе – не скроет. – То есть для нас приоритетны те клубы, где под одним адресом зашли двое в один момент? – спросил Карлин. Дилан подмигнул ему. – Браво, доктор. Обычно люди вашей профессии не врубаются и в половину из того, что я им пытаюсь втолковать. Доктор Карлин посмотрел на коллегу с легкой улыбкой, которая озарила его лицо. Он будто сбросил несколько лишних лет. Грин скользнул по нему озадаченным взглядом. Эта неделя прошла странно. В жизни Марка что-то происходило, но он не торопился делиться своими мыслями и чувствами. Хотя бы потому, что неделю назад их снова вызвали на место преступления. Правда, на этот раз им повезло меньше. В особняке трупы нашли сразу, буквально через несколько часов. А в недостроенном концертном зале в старой половине, инвестиционном и громком проекте, о котором пару лет назад трубили все радио– и телеканалы, а сейчас подзаброшенном из-за кризиса, инсталляция простояла около тридцати шести часов, прежде чем бригадир, которому поручили скорректировать смету, зашел и увидел ее посреди огромной сцены. Удивительно: в здании успели возвести все стены и перекрытия, не провели отделку, но сцену отделали полностью. За тем лишь исключением, что пока не положили специальное покрытие и не повесили оборудование и занавес. К сцене вели две витые лестницы справа и слева от нее, а также одна в центре. Кострище собрали в середине, а мужчину посадили в зал. В отличие от первой жертвы, Лоран, девушка по имени Саманта не просто висела на бревне. Ее крепко привязали за талию, тоже обожгли. Но оставили в порядке лицо и руки. Рукам сделали проволочный каркас, закрепив кисти так, будто она держала микрофон. Вместо микрофона на стойке укрепили кусок дерева, который неаккуратно обстрогали. С мужчиной проделали все то же самое. Долгая и мучительная смерть от перекачки крови в область перикарда с помощью большого шприца. Отрезанные руки, пенис и удаленные глаза. Никаких религиозных упоминаний полиция не нашла. Мужчина просто сидел в зале. Голый. Держал в руках билет на концерт Саманты (реальный концерт, который прошел чуть больше месяца назад). А еще убийца зашил ему рот. Видимо, тот любил сквернословить. Или хвастаться перед дружками, как предположил Карлин. Мужчина занимался грузоперевозками. В отличие от отчима Лоран он не умел зарабатывать, перебивался. А еще он не пил. Но очень много курил. Так много, что заработал рак легких. По сути убийца, сам того не зная, подарил ему смерть сравнительно более легкую, чем медленное удушье и раковая агония. Матери у Саманты не было. Она умерла, когда девочке исполнилось семь. Она осталась с отчимом. В отличие от Лоран дневников она не вела. Зато писала и исполняла песни и с пятнадцати лет начала собирать аудиторию. До настоящего момента она отыграла сотни концертов: под фонограмму, акустических и даже один симфонический в Тревербергской консерватории. Ее песни были невероятно мрачными, но голос – отменным. Чистый и глубокий, полный оттенков и чувств. Ее постоянно крутили по радио. И поэтому бригадир узнал ее. И поэтому убийца оставил ее лицо. Он хотел огласки. Хотел, чтобы о нем заговорили. Можно было бы предположить, что он просто хочет славы. Но Карлин и Грин сошлись в другом: он хочет привлечь внимание к проблеме сексуального насилия над девушками. В социальной службе и даже в полиции знали, что подобное – не единичные случаи. Но о реальном размахе бедствия не подозревал никто. Статистика такое не видит. Нет жалобы – нет случая. Ты невидимка. А девочки не решались обращаться за помощью. В большинстве случаев. Именно поэтому они организовали болталку. Чтобы можно было с кем-то поговорить. За несколько дней слежки полиция выписала больше тридцати никнеймов. Дилан сказал, что с определенной долей вероятности участников чата меньше, потому что там была возможность менять имена. И как раз эти смены он решил отследить, но пока не добился успехов. Грин в айтишные дебри не погружался. Они заключили соглашение, по которому Оуен отчитывался в определенное время, но стабильно, а детектив его не мучил вопросами. – Спасибо, – сказал Карлин.