Она воспринимала это как упрек, а это было правдой. Правда была стыдной. Хорошо, что Виктор этого не знает. Она обманывала себя, считая, что делает для Гены все возможное. Он был ей в тягость, и за это ей нет прощения. Такси остановилось у шлагбаума офисной стоянки. Выйдя из машины, Нина помялась и направилась не к дверям здания, а на стоянку, к своей «Хонде». Кладбище, где похоронили Геннадия, было старым, маленьким и давно закрытым для новых захоронений. Похоронить здесь Гену удалось только потому, что на этом кладбище были похоронены его дед и бабка. Геннадий иногда на могилу деда и бабки заглядывал. Однажды взял с собой Нину. Кажется, тогда они еще не были женаты. Кладбище располагалось в двадцати минутах езды от центра и снаружи напоминало сквер, могилы были скрыты растущими вдоль забора кустами. Это было разумно и правильно, жильцам ближайших домов незачем ежедневно любоваться надгробиями. Нина на кладбище чувствовала себя неуютно, торопила жениха, и вздохнула с облегчением, только когда они вышли за ворота. С тех пор кладбище почти не изменилось, только у ворот появилась небольшая стоянка. Раньше при-ткнуть машину было большой проблемой. Стоянка была пуста. В будний день, да еще так рано, желающих посетить кладбище не оказалось. Нина поставила машину, посидела, глядя на распахнутую калитку кладбища. Не она одна решила так рано явиться на кладбище. К калитке подходила девушка, видеть которую Нине хотелось меньше всего. На мгновение показалось, что она смотрит фильм ужасов. Что кто-то переместил ее в другую реальность, где от Нины ничего не зависело. Так же было, когда она приехала сюда чуть больше недели назад. Она тогда припарковала машину и увидела идущую к калитке девушку. Юлю. Нина сжала руль, тряхнула головой, решительно вышла из машины и быстро пошла к калитке. Маша ее заметила. Сначала отвернулась, а потом тихо и неохотно процедила: – Здравствуйте. – Здравствуйте, – сухо ответила Нина. Повернуться и уйти было глупо, идти вместе с Машей еще глупее. – Я хочу посмотреть, где убили Юлю, – зачем-то доложила Маша. Нина молча обошла девушку и, не оглядываясь, зашагала по знакомой дорожке. Памятника еще не было, вместо него в землю была воткнута металлическая табличка. Зря она приехала, никакого просветления не наступило. И чувства вины не убавилось, и предчувствие чего-то нехорошего не уменьшилось. Она постояла, глядя на табличку. С дорожки послышались тихие голоса. Нина обернулась и снова зло уставилась на табличку. Вместе с Машей по дорожке шел парень, по виду рабочий кладбища. Пара прошла мимо. Нина еще немного постояла, снова обернулась. Парня и Маши видно уже не было. Нина отошла от могилы и неожиданно двинулась не к выходу, а к повороту дорожки, за которым скрылись Маша и рабочий. За поворотом их тоже видно не было. Нина быстро прошла мимо могил, прислушалась. Из-за поворота показались две пожилые женщины. Одна несла грабли. Нина дошла до конца дорожки и тут у самого забора увидела стоящих рядом кладбищенского рабочего и Машу. Парень, обернувшись, вопросительно посмотрел на Нину. Она подошла и устало спросила, кивнув на траву у забора: – Здесь?.. Кажется, парень понял, что тетка не совсем посторонняя, потому что послушно подтвердил. Нина впервые подумала о себе – тетка, но почему-то не удивилась. – Девушку здесь нашли. Я сам нашел. С напарником. Мы полицию вызвали, менты сказали, что она со вчерашнего дня здесь лежала. Может, и лежала, мы во все углы по сто раз на дню не заглядываем. * * * Сегодня занятий в университете не было, и Илья стал подыскивать повод, чтобы ненадолго уйти из дома. Продукты им давно приносила помощница, гулять ходили вместе с женой, и подходящий повод вырисовывался только один. – Выйду минут на десять, – решил Илья. – Покурю. – Кури на балконе, – как обычно, ответила Люба. – Выйду. Не хочу, чтобы в квартиру дым тянуло. – Ты нервничаешь? – вздохнула жена. Он курил мало, как правило, только по дороге на работу и обратно. В университете он начинал чувствовать себя частью большого людского сообщества, а дома отшельником. Не таким, который добровольно ушел от мира, чтобы страдать за грехи людей или еще за что-то, положенное отшельникам, а счастливым одиночкой, поменявшим надоедливую суету на умиротворенный покой собственной квартиры. – Не нервничаю. Так… Озадачен. – Из-за Юли? Илья пожал плечами. Жена вздохнула, хотела что-то сказать, но промолчала. Как ни странно, иногда она отличалась завидной прозорливостью. Обычно ее прозорливость Илью удивляла, потому что он точно знал, что умнее жены. Впрочем, ум – понятие относительное. Себя Илья считал умным, а под конец жизни оказался бедным, как церковная крыса. По-настоящему умный человек такого бы не допустил. Илья оделся, спустился во двор. Чудесный октябрь стоял в этом году, теплый, мягкий. Когда-то он любил осень, в последние годы погода и смена сезонов стали ему безразличны. Разве что в дождь противно добираться до работы. Он прошел арку, вышел на улицу. Достал телефон. Поговорить со снохой стоило. Нужно рассказать о разговоре с полицейским. Он не воспринимал Нину как близкого человека, но и чужой не считал. Приход полицейского относился к тем новостям, которыми полагается делиться. Нина не ответила, и это слегка озадачило. Сноха, как вся современная молодежь, с телефоном не расставалась. Впрочем, назвать Нину молоденькой, пожалуй, было уже нельзя. Он прикинул – ей тридцать пять. Он не помнил, считал ли себя в тридцать пять молодым. Наверное, считал. Илья закурил, снова набрал Нину. Она опять не ответила. Неожиданно ему стало тревожно. Не потому, что он забеспокоился о Нине, после смерти сына его мало что волновало, а так, непонятно почему. Впрочем, для тревоги повод был. Смерть Юлии была выгодна им, ему и Любе. Можно сколько угодно убеждать себя в том, что подозревать их полиции в голову не придет, там не идиоты, но факт оставался фактом. В прошлую среду Юлия объявила, что будет требовать часть квартиры. Илья докурил сигарету и тут же потянул из пачки вторую. Она оказалась лишней, в горле появился противный привкус. Он выбросил недокуренную сигарету и быстро пошел к подъезду. * * * В сумке затренькал телефон. Нина, не посмотрев, от кого звонок, выключила звук, снова бросила телефон в сумку. – Крови почти не было, я сначала решил, что она… ну, что ей плохо стало. А когда понял… испугался, если честно. – Можно испугаться, – согласилась Нина. – Менты здесь полдня работали. Обращался он к Нине, признав в ней главную. Наверное, потому что она была старше их обоих, и его, и Маши. – Спрашивали, почему мы выстрела не слышали. А что мы могли услышать! В тот день за забором плитку клали, – он кивнул на состоящий из бетонных плит забор кладбища. – Плитку резали, такой грохот стоял, оглохнуть можно. Вот и не слышали. – У них какие-нибудь версии были? – вздохнула Нина. – Кто же их знает… Они с нами не делились. – А сами-то вы как думаете?