Звонила давняя, еще вузовская подруга Ксюша Куркина. Как давно она не разговаривала с женщинами, с грустью подумала Нина. Если не считать маму, конечно. Разговаривала не по работе, не о Юле, как с Машей, а просто так, ни о чем. Когда-то она любила болтаться с подружками по городу. Они заходили в магазины, сидели в кафе. Немного сплетничали. Теперь она только перекидывалась парой слов с бухгалтершами и секретаршей и ничего не знала ни о бухгалтершах, ни о секретаре. Нет, про главбуха знала, что у той недавно родилась внучка. О внучке Нина услышала случайно и с тех пор о ребенке регулярно справлялась, как того требовали правила вежливости. С подружками она перестала встречаться, еще когда Гена заболел. Она уже тогда много работала и свободное время хотела тратить только на мужа. А потом, когда свободное время стало некуда девать, она ни с кем не встречалась, потому что рассказывать о том, что она осталась одна, было больно и стыдно. Пожалуй, встретиться с Ксюшей Нине хотелось больше всего. Поболтать, посплетничать, посидеть в каком-нибудь уютном кафе. Ксюша давно не была Куркиной, она уже дважды выходила замуж. Последнюю ее фамилию Нина не помнила. – Привет, – улыбнулась Нина. – Как я рада тебя слышать! В последние годы они с Ксюшей поздравляли друг друга с Новым годом и днями рождения. Нина делала вид, что очень торопится, и разговор сворачивала. – Прочитала в интернете, что Геннадий умер, – грустно сказала Ксюша. – Ниночка!.. Мои соболезнования! – Спасибо. – Что же ты не позвонила? – мягко упрекнула Ксюша. – Как-то все неожиданно случилось. Хотя он долго болел, но… – Приезжай ко мне! Приезжай, когда захочешь. Я представляю, как тебе тяжело. – Спасибо. – Приезжай сейчас! – Сейчас не могу. Правда. Хотела бы, но не могу. Ксюша не поймет, если она через пару месяцев вый-дет замуж. И никто не поймет. И опять придется прятаться от подруг… – У него родители-то живы? – Живы. – До чего же их жалко! – Жалко. – Знаешь… – Ксюша вздохнула. – Я не думала, что вы с Генкой так долго проживете. Вы были очень разными. – В каком смысле? – удивилась Нина. – Ну… Ты такая была… наивная, что ли. А он… Нехорошо так о мертвых, но он недобрый был. – Почему недобрый? – Ну… Мне так казалось, – Ксюша жалела, что сболтнула лишнее. – Прости, просто он мне не очень нравился, вот я и говорю ерунду. – Гены больше нет, – напомнила Нина. – Почему ты считала его недобрым? Ксюша, скажи! Пожалуйста! Мне это важно. – Я знаю, что он однажды слил компромат на одного Васькиного знакомого. Помнишь Васю? – Помню. Василий был каким-то Ксюшиным родственником. Двоюродным братом, кажется. Он был на пару лет старше и одно время пытался за Ниной ухаживать. – Геннадию заплатили, чтобы он компромат слил. И он слил. Компромат был враньем, передергиванием. Послушай, я не в курсе. Я со слов Васи рассказываю. – Я понимаю. И что дальше? – Ничего. Потрепали парню нервы. Да, еще бизнес, кажется, отняли. Но это совсем давно было, ты с Генкой тогда еще не встречалась. – Жалко, что ты мне раньше этого не рассказала. – Зачем? – вздохнула Ксюша. – Зачем чужую любовь ломать! Тогда Нина была уверена, что встретила свою любовь. Поколебалась бы эта уверенность, узнай Нина о Геннадии что-то сильно его не красящее?.. Черт его знает. – Ниночка, приезжай, когда захочешь. И звони. – И ты звони. Мясо успело подгореть, но не сильно, чуть-чуть. Нина быстро его перевернула. Туман за окном казался мутным, неправильным. Нина не сразу поняла, что пошел снег. Осень кончилась. Больше тепла не будет. В замке загремел ключ. Нина выбежала в прихожую и повисла у Виктора на шее. – Вкусно пахнет, – он засмеялся, чмокнул ее в нос и снял мокрую от снега куртку. – Теперь всегда будет вкусно пахнуть, – пообещала Нина. – Всегда не обязательно, – успокоил он. – А то надоест тебе готовить, и ты меня бросишь. – Витя, пожалуйста, не шути так! – Не буду. Нина потянула его на кухню, но он ее остановил, обнял и прошептал в ухо: – Я тебя очень люблю. У нее все отлично. Она будет навещать бывших свекровь и свекра и по-доброму вспоминать Гену. Она станет помогать свекрови и свекру, если им потребуется помощь. А о том, о чем думать страшно, она думать не будет. Убийствами пусть занимается полиция, им за это зарплату платят. * * * Оказалось, что все, за что Маша собиралась взяться, уже сделано. Одежда выстирана и выглажена, в комнатах ни пылинки. – Зачем возилась? – упрекнула маму Маша. – Я бы сама все сделала. В семье было принято, чтобы каждый обслуживал себя сам. – А мне чем заняться? На боку весь день лежать? – улыбнулась мама, моя оставшуюся после завтрака посуду. – Я так ходить разучусь. – Катерина больше не приходит? – Маша потрогала землю в стоящем на подоконнике горшке с аспарагусом. Земля была влажная. – Забегала вчера. Мы ведь раньше друг к другу не часто ходили, а на наше горе она больше всех отозвалась. – Да, – подтвердила Маша. – Я Катю помню еще совсем другой, раньше она веселая была. Пела очень хорошо, теперешним звездам так бы петь. Представить Екатерину Борисовну веселой певуньей было трудно. – Она изменилась, когда мужа похоронила.