Гена был известным человеком, а она никем. Нина это знала и гордилась тем, что он на ней женился. – Посиди минутку, – попросила Нина. – Бездельничаешь? – Виктор посмотрел на экран. Ей уже давно было хорошо рядом с ним. Если бы Нина постоянно не помнила, что Гена все еще ее муж и он умирает, новую жизнь можно было бы начать раньше. – Любовь Васильевна звонила, – вздохнула Нина. Виктор провел рукой по щеке, послушно сел рядом. – Она раньше вообще мне не звонила. Только на день рождения. Нине хотелось опять не думать о свекрови, как она не думала о ней раньше. Она достаточно настрадалась и имеет право на счастье, а теперь свекровь мешает ей быть счастливой. – Ну что ты молчишь! Виктор потянул ее к себе за шею, поцеловал в висок. – Мне ее жалко, – пожаловалась Нина и решила: – Съезжу я, пожалуй, на ту квартиру. Срочного пока ничего нет. Съезжу. О какой квартире идет речь, Виктор понял сразу. Взгляд его из ласкового стал настороженным. Она погладила его по руке. – Нужно проверить квартиру. Мало ли что… Нужно выбросить продукты, если таковые в квартире есть, отключить холодильник. Проверить, закрыты ли окна. – Давай вечером вместе съездим, – предложил он. Ему не нравилось, когда она от него уезжала. Геннадию не нравилось, когда она подолгу была дома. – Вместе тоже можно съездить, – Нина решительно выключила компьютер. – Я ненадолго. Съезжу и сразу вернусь. Затея ему не нравилась, но он промолчал. Жаль, что они потеряли много времени. Она страдала, тосковала и мечтала отомстить, а на самом деле все это ей не нужно. Ей нужно, чтобы Витя смотрел на нее ласково и она знала, что очень ему нравится. Навигатор показал, что ехать придется минут сорок. Раньше, когда она жила с Геннадием, она добиралась быстрее. Машин в городе прибавлялось с каждым годом. Нина спешила домой, вбегала в квартиру и заглядывала в бледное лицо. Иногда Гена ей улыбался, иногда устало и недовольно морщился. – Почему так поздно? Она не обижалась и не начинала объяснять, что у нее много работы. Она видела, как ему плохо, и мечтала только о том, чтобы болезнь отступила. Больные люди всегда капризничают, она относилась к этому спокойно. И к тому, что Гена улыбается и даже шутит с Юлей, а на Нину почти не смотрит, относилась спокойно. И получила то, что получила. Двор оказался перегороженным шлагбаумом, она потратила минут десять, чтобы пристроить машину. Если они поменяли замки, я туда не попаду, доставая ключи, с досадой подумала Нина. Придется вызывать полицию, чтобы вскрыть дверь. Ключ от подъезда подошел. Она снова захлопнула подъездную дверь и набрала код домофона. Код оказался прежним, дверь запищала. Подъезд не изменился. Только стены теперь были покрашены другой краской и в лифте висело другое зеркало. Выйдя из лифта, она шагнула к своей бывшей квартире и не заметила бы стоявшую у окна девушку, если бы та не сделала к ней пару шагов. Девушка смотрела на Нину с испугом. Кажется, они узнали друг друга сразу. На похоронах Нина старалась не замечать Юлю, но то, что Генина любовница жмется к очень похожей на нее девице, заметила. Похороны вообще прошли так, как Нина могла только мечтать. Юлю все демонстративно не замечали, а Нине соболезновали. Когда Юля с незнакомой девкой исчезли, Нина поняла, что лучшую месть придумать было сложно. Ей больше не хотелось мстить Юле. Юля осталась в прошлой жизни, с которой Нину больше ничто не связывало. Разве что звонки свекрови. * * * Сегодня у Ильи Никитича была только одна лекция. Он ненадолго появился на кафедре, наспех проконсультировал аспиранта и поспешил домой. Казалось, что страх за жену усиливался с каждым метром по мере приближения к дому. В аудитории страх пропадал, ему удавалось отключиться, а на улице и в метро наваливался тяжкой ношей. Страх вновь отпускал только дома, когда он видел, что ничего страшного с Любой не произошло, она смотрит телевизор, или читает какой-нибудь детектив, или слушает музыку, сидя у окна. Сегодня она сидела у окна в тишине. – Ты что-нибудь ела? – повесив куртку, спросил он. – Тебя ждала, – виновато улыбнулась жена. Ему было бы легче, если бы она плакала. Тогда он ее успокаивал бы, и это казалось естественным и понятным. Она не плакала, она разговаривала так, как будто в их жизни ничто не изменилось. Внешне действительно мало что изменилось. Они много лет виделись с Геной редко и мало что знали о его делах. Когда сын заболел, они делали для него все, что было в их силах, но при этом их жизнь продолжала оставаться прежней. Они заботились друг о друге, по вечерам смотрели какие-нибудь фильмы или читали что-то, устроившись в креслах. – Пойдем обедать, – Илья прошел на кухню, открыл холодильник. Тарелки с двумя пирожками, которую он утром здесь видел, не было. На столе стояла Любина чашка с недопитым чаем. Чай с пирожками не лучший завтрак, но хорошо, что жена позавтракала хотя бы этим. Илья достал из холодильника кастрюлю с борщом, поставил на плиту. Борщ Люба любила. Пару раз в неделю к ним приходила девушка, приносила продукты, готовила. Пожалуй, было бы лучше, если бы Люба готовила сама, любое дело отвлекает от горя. Жена подошла, тихо села за стол, вздохнула. – Совсем нет аппетита. – Съешь хотя бы немного, – попросил он. Борщ закипел, Илья наполнил тарелку, поставил ее перед женой. Грязную чашку поставил в мойку. – Как на улице? – спросила Люба. – Холодно. Он наполнил вторую тарелку, сел напротив жены. – Но дождя нет. И ветра нет. Хочешь, пойдем погуляем?