Забеспокоилась Маша не сразу. Сестра не баловала ее частыми звонками, и в том, что они уже несколько дней не разговаривали, ничего необычного не было. Сначала Маша ждала, что Юля сама объявится, а начиная с выходных не находила себе места. В субботу не выдержала и поехала к Юле домой. Дверь оказалась запертой, и Маша уехала ни с чем. В воскресенье приехала снова, только сразу не уехала, несколько часов прождала у запертой двери, стараясь не замечать, как на нее косятся соседи. Если бы не язвительная женщина за дверью, Маша опять прислонилась бы к стене около лифта и снова стала бы ждать. Это было проще, чем ехать домой и видеть маму. Жена Геннадия смотрела на Машу с таким презрением и ненавистью, что остановиться у стены Маша не рискнула, спустилась вниз, во двор. Заметила лавочку у детской площадки и села на лавочку. Та стояла удачно, спиной к подъезду. Детская площадка была пуста. С растущего рядом клена на качели с тихим шуршанием падали последние листья. – Юля не звонила? – спросила мама в пятницу, когда Маша пришла с работы. – Звонила, – бодро ответила Маша. – У нее все нормально. Мамин сотовый работал плохо, голоса собеседников еле доносились, и мама им почти не пользовалась. Они давно собирались купить новый, но так и не собрались. В пятницу Маша этому впервые порадовалась. В пятницу она уже сильно волновалась за сестру и не хотела, чтобы мама волновалась тоже. – Юле надо переехать к нам, – сетовала мама. – В горе надо с родными людьми быть, а не одной. – Она не хочет, – объясняла Маша. Сестра сняла квартиру в Москве давно, как только уволилась из больницы, в которой работала после окончания медучилища. Она тогда устроилась сиделкой к какому-то старику и получать стала заметно больше. Маша сестру от съема квартиры отговаривала. Ездить к подопечному было не ближе, чем из дома, квартирка запущенная, убогая, а денег за нее хозяева просили немалые. Юля сняла квартиру, домой стала приезжать редко и о своей личной жизни почти не рассказывала. Кленовый лист упал рядом с Машей. Лист был ровный, красивый. Маша его повертела и бросила на землю. Из подъезда напротив вышла женщина в яркой желтой куртке, придержала дверь, выпуская ребенка лет трех. Тот побежал к качелям, Маша встала и побрела к метро. Слезы продолжали течь, Маша вытерла их мокрым платком. Заметила аптеку, купила упаковку бумажных платочков. Слезы текли с самого утра. Она заплакала, как только помахала маме, выйдя из дома. Пыталась что-то сделать со слезами, но не смогла. – Зайди ко мне, – бросила заведующая Ольга Николаевна, увидев Машу. Переваливаясь, проследовала в свой кабинет и недовольно спросила: – В чем дело? Маша говорила и плакала, а строгая Ольга Николаевна, чего Маша совсем не ожидала, предложила: – Езжай к сестре. В таком состоянии нельзя быть с детьми. – А как же?.. – поразилась Маша. – Кто же меня заменит? – Я заменю, – Ольга Николаевна неожиданно потрепала Машу по руке. – Выясняй, что с сестрой. А за работу не беспокойся, я тебя заменю, сколько потребуется. Маша посмотрела на часы. Ехать домой было еще рано, она не сможет объяснить маме, почему ушла с работы. Поеду на работу, решила Маша. Возьму себя в руки и буду работать. Взять себя в руки удалось. В метро Маша перестала плакать. И в электричке не плакала, смотрела в окно на проплывающие мимо освещенные осенним солнцем деревья. Выйдя из вагона, она сначала пошла в сторону детского сада, но потом остановилась и, порывшись в сумке, нашла визитку участкового. Участковый обходил дома пару недель назад. Сказал, что он теперь будет работать на их участке, и всем раздал визитки. Участковый Маше понравился. Он был высоченный, веселый и говорил как-то так, что с ним хотелось поделиться проблемами. Правда, у Маши тогда особых проблем не было. Разве что маленькая зарплата, но тут участковый едва ли смог бы ей помочь. Ей повезло, участковый оказался на месте. Она подождала, пока он разберется с толстой теткой, плаксиво на кого-то жалующейся. Дверь в кабинет участкового была закрыта, но говорила тетка громко, и разговор Маша частично слышала. Походить на тетку ей не хотелось, и с участковым она разговаривала без слез и рыданий. Она была почти уверена, что он ее отфутболит, но парень слушал внимательно. Помолчав, он вздохнул и потянулся к компьютеру. Некоторое время двигал мышкой и смотрел в компьютер, а потом, повернув к Маше дисплей, сказал: – Посмотри сюда. На экране было мертвое Юлино лицо. 11 октября, вторник На стоянке машины Виктора не было. Такое, чтобы Нина приезжала раньше его, бывало редко. Нина поднялась в офис, включила компьютер. Она каждый вечер приезжала к Виктору домой, а потом ехала к себе. Уезжать от него не было никакой необходимости, но что-то мешало остаться навсегда. Слишком мало времени прошло со смерти Геннадия. Чтобы начать новую жизнь, хотелось совсем о нем забыть, но Нина помнила, и это новым отношениям мешало. Она долго и сильно мучилась, сразу стать счастливой не удавалось, и получалось, что она использует Виктора, чтобы выйти из затяжной депрессии. Сознавать это было тоскливо и неприятно. Тем более что все было совсем не так. Без Виктора она бы совсем пропала. Представлять себя без Виктора было страшно. Пройдет сорок дней, и выйду замуж, решила Нина, открывая требования по новому тендеру. Сорока дней хватит, чтобы полностью покончить с прошлым. Требования оказались нелегкими. Помимо обычной работы предстояло разработать дополнительный интерфейс. Нужно хорошо подумать, перед тем как принять решение. Когда она оторвалась от требований, шел уже одиннадцатый час. Сердце тревожно сжалось, Виктор никогда не опаздывал на работу. Сердце тревожно сжалось не только оттого, что с ним могла случиться непредвиденная неприятность. Страшнее было представить, что ему расхотелось заглядывать к ней в кабинет. Она быстро пошла к его кабинету, толкнула дверь. Кабинет был заперт. – Здрасте, – прошел мимо молодой, недавно принятый на работу программист. Виктор программиста хвалил. – Здрасте, – ответила Нина и вовремя сдержалась, чтобы не спросить, не предупреждал ли Виктор, что опоздает. Не хватало еще разыскивать своего компаньона через коллег. Они с Витей должны отчитываться друг перед другом, а не перед подчиненными. Нина помчалась к оставленному рядом с клавиатурой телефону. Виктор вышел из лифта, когда она взялась за ручку двери своего кабинета. Нине показалось, что силы оставили сразу, и она ухватилась за дверь. – Пробки, – улыбнулся он, увидев ее. – Две аварии объезжал. Нина схватила его за рукав куртки и втащила в кабинет. – А позвонить не мог? – жалобно спросила она, прижимаясь к холодной куртке. Виктор заглянул ей в лицо. – Я чуть с ума не сошла, – пожаловалась Нина и неожиданно всхлипнула, напомнив себе вчерашнюю Машу. Ей действительно показалось, что она либо умрет, либо спятит, если немедленно не узнает, что с ним все в порядке и что он по-прежнему ее любит. – Повтори, – попросил Виктор, обнимая ее двумя руками. – Я боялась, что с тобой что-нибудь случилось, – прошептала Нина. – Я боялась, что ты меня разлюбил. – А тебе надо, чтобы я тебя любил? – прошептал он. – Надо. Мне это очень надо. – Я тебя люблю. – И никогда не разлюбишь, – подсказала она шепотом.