– Прошу прощения, господин Кеннер. – подобрался тот. – Тебе есть что нам сказать, Махтин? Нет? Я так и думал. Уведите его, – приказал я ратникам, – незачем ему наши разговоры слушать. Пленного увели. Я посмотрел на Станислава. – Держать их у себя я смысла не вижу, с ними больше мороки будет. Может, взять с Лесина слово, что они с нами воевать не будут? – А что толку? – поморщился Лазович. – Он их засунет гарнизоном куда-нибудь, а с нами будут воевать те, кто сейчас там сидят. Для нас разницы никакой. – Тоже верно. – согласился я. – Но и просто так отпускать не хочется. Забирай себе их барахло – машины, оружие, амулеты какие найдутся. Что лишнее – отдавай Кире, пусть пристраивает куда-нибудь. А насчёт того, что с ними самими делать – появилась у меня одна идея... Этим утром горожане, спешащие на работу и просто совершающие утренний моцион, с изумлением наблюдали необычную картину. По середине дороги по четверо в ряд двигалась колонна невооружённых ратников с нашивками Лесиных. По бокам их конвоировали цепочки бойцов с винтовками. Попаданец из другого мира немедленно вспомнил бы, как вели колонну немцев по военной Москве, но здесь Великой Отечественной не случилось, и подобное дефиле было в новинку. Прохожие останавливались с разинутыми ртами; лесинцы шли с мрачными лицами, но роптать не решались. Когда один из десятников в самом начале принялся скандалить, его равнодушно избили и пообещали пристрелить, если он откажется идти. У ратников Арди была прочная репутация людей, которые если уж пообещали пристрелить, то непременно сдержат слово, и сопротивление на этом закончилось. К тому времени, как колонна достигла усадьбы Лесиных, её уже сопровождала орава мальчишек и, что было гораздо хуже, целая толпа корреспондентов всех без исключения столичных газет. Мальчишки тыкали пальцами и отпускали презрительные комментарии; корреспонденты без устали трудились, фиксируя картину позора – словом, событие получилось ярким и запоминающимся. Возле усадьбы Лесиных пленников усадили прямо на дорогу; старший конвоя попинал ворота усадьбы и о чём-то коротко переговорил с выглянувшим привратником. – Так, нарушители, – объявил он, вернувшись к пленным, – сейчас сидите здесь и ждёте, что ваш господин решит с вами делать. После чего конвоиры погрузились в подъехавший транспортёр и уехали, оставив пленных сидеть на мостовой, а корреспондентов – осаждать усадьбу. Стефа вздохнула и покачала головой. – Ты идёшь не тем путём, Кеннер. Не ориентируйся на своих одногруппников. У них сбалансированная основа, и преподавание рассчитано именно на таких студентов. Они отрабатывают точность исполнения до автоматизма, но для тебя это не лучший путь. У тебя из-за пониженных вторичных характеристик слишком малая скорость формирования конструктов. Тебя пока спасает то, что ты сам по себе очень быстрый, но это будет помогать только до определённого предела. Кстати, насчёт твоей быстроты – это, видимо, Мила над тобой поработала? – Да, мама немного улучшила нас с Леной. – Я так и подумала. – кивнула Стефа. – Ах, Ольга, Ольга... Ну ладно, я отвлеклась. Вот смотри: в зависимости от ранга постепенно увеличивается скорость построения. По нормативу время построения тестового конструкта для четвёртого ранга составляет шесть десятых секунды, для пятого – четыре десятых, а для шестого – три. Вроде всё просто и понятно. Но вот начиная с седьмого ранга скорость построения конструктов уже не нормируется. Как ты думаешь – почему? – Потому что быстрей уже невозможно? – Нет, Старшие оперируют конструктами гораздо быстрей. Просто они создают конструкты иначе. Старший Владеющий не строит конструкты, а создаёт их мгновенно, одним волевым усилием. Вот и тебе надо не упираться в отработку конструкта, а пытаться его почувствовать как целое. Я посмотрел на Стефу с недоумением. – Ты же не хочешь сказать, что я вот так запросто могу взять и стать Старшим?? – Нет, конечно, – засмеялась Стефа, – до Старшего тебе очень далеко. Но благодаря своему сродству с Силой ты можешь к нему немного приблизиться и таким образом сгладить проблему со вторичными характеристиками. Создавать конструкты хотя бы частями всё равно будет быстрее, чем строить их постепенно. – Хорошо, я подумаю над этим. – с сомнением сказал я. – Нет, думать не надо. Владение – это не арифметика, ты должен не думать, а чувствовать. Дома займись этим. Строй тестовый конструкт и пытайся ощутить его, понять его суть. А сегодня на этом и закончим. Есть вопросы? – Конечно, есть! Стефа картинно закатила глаза. – Почему-то я и не сомневалась. Что тебя интересует сегодня? – Мне интересно понять что такое Сила. – Хорошо спросил. – засмеялась Стефа. – Сразу в корень. – Нет, в самом деле. Алина мне говорила, что Сила разумна, причём очень убедительно. Ясенева сказала, что всё это чушь, и что так мы и гравитации припишем разум. Кто прав? – Ясенева? Магда? – заинтересовалась Стефа. – Ну да. Она наш куратор группы, и ещё читает нам искажения и конструкты. – Помню я её. Очень способная девочка. Невероятно способная. Но при этом у неё нет ни малейшего шанса стать Высшей, и даже насчёт Старшей очень сомневаюсь. Магда – это моё большое разочарование. Я вела у её группы занятия и к ней присматривалась. Думала позвать её в род через брак с одним из наших мальчиков, но не сложилось. Высшей ей не быть, а для простых Владеющих у нас лишних мужчин нет. – У неё седьмой ранг сейчас. – Да? Ну это только подтверждает моё мнение, что она невероятно способная. И трудолюбивая. Сумела дойти до седьмого... никогда бы не подумала. – А что с ней не так? – заинтересовался я. Стефа надолго задумалась, пытаясь сформулировать мысль. – Она не умеет удивляться. – наконец сказала она. – Не понял... поясни, пожалуйста. Стефа опять задумалась. – Не уверена, что получится, но попробую. – вздохнула она. – Ты же знаешь принцип базовой редукции[9]? Вы должны были проходить в школе труды Аристотеля. – Знаю. – кивнул я. – Для Магды это священная догма. Она всегда пытается найти самое простое и логичное объяснение, и принимает его за абсолютную истину. Она не ждёт от мира чуда, понимаешь? Для неё мир – это просто ящик с шестерёнками. Я вижу, что ты хочешь сказать – большинство учёных именно такие. Верно, большинство, да можно сказать, почти все. Но они всегда идут по следам кого-то. Только тот, кто верит, что мир полон чудес, способен увидеть его новые грани. Магда при всём своём таланте и трудолюбии никогда не станет Высшей, потому что ей пришлось бы отбросить все свои взгляды и убеждения, чтобы увидеть мир так, как видим его мы. – То есть ты согласна с Алиной, что Сила разумна? – Я не знаю, Кеннер. Я просто никогда над этим особо не задумывалась. Но нисколько не удивлюсь, если так оно и есть. На самом деле я и разумной гравитации не удивлюсь... собственно, почему нет? Разумеется, не в том плане, что гравитация может думать, а просто как аспект более сложной разумной сущности. У нас ведь на уровне нейронов тоже всего лишь простой обмен ионами, в котором никакого разума и в помине нет. – Но ты же общаешься с Силой, раз у тебя одиннадцатый ранг? – О чём я с ней могу общаться? Спрашивать погоду на завтра? Она мне не ответит на вопросы, которые меня действительно интересуют, например, про твою забавную войну с Лесиными. Ты вот мог бы ответить, но ты предпочитаешь рассказывать своей старой бабушке какие-то глупые сказки, словно деревенской дурочке. Я предпочёл проигнорировать намёк насчёт Лесиных. На самом деле я и сам не понимал, что с этой войной не так. С одной стороны, каждое событие имело ясное и логичное обоснование, но с другой стороны, всё вместе создавало впечатление какого-то спектакля. Я чувствовал некую фальшь, но совершенно не мог указать причину. Так что вместо ответов на вопросы мне приходилось загадочно улыбаться и делать вид, что всё под контролем. – Но всё же, – продолжал настаивать я, – ты ведь в принципе можешь получить от Силы какие-то ответы? – Ответы просто всплывают в голове как знание. Может я получаю их от Силы, а может, подключаюсь к мировому информационному полю или ещё к чему-то. – Например, ты можешь спросить, разумна ли Сила. – Вот как только ты мне дашь ясное и однозначное определение разума, так я сразу же и спрошу. – засмеялась Стефа. Я смутился. Действительно, глупость сморозил. – Кеннер, это замечательно, что ты задаёшь такие вопросы. Главное, не считай ответы, которые ты найдёшь, окончательными. Не уподобляйся Магде. – Выпейте, парни, за брательника моего, земля ему пухом. – Радим Расков умело притворялся пьяным и щедро наливал собутыльникам. – Так он и остался на девятом горизонте, когда там рвануло. – А что там рвануло? – компания внимательно слушала. – Газ, что же ещё. Карман вскрыли, а где вы у нас на «Старожилке» работающие датчики газа видели? Начальство на нас сэкономило, им плевать на тех, кто сейчас на девятом лежит. Могли бы и мы там остаться. Может в следующий раз и останемся. – Начальству точно на нас плевать. – горячо поддержал Радима крепкий паренёк со шрамом на щеке. – Как вторая лава закрылась, всех за ворота выкинули. Говорят, приходите как новую жилу вскроем, а до тех пор на что жить? – Вот-вот, – кивнул Радим, – верно говоришь. – Вроде начальство сказало, что все там живы. – в компании ещё остался сомневающийся. – Что вроде их скоро поднимут наверх. – Врут, чтобы народ успокоить. – отмёл все возражения Радим. Собутыльники закивали. – Сволочи они, нет им веры. – выразил общее мнение паренёк со шрамом. – Надо идти к управе и требовать, чтобы они сказали всю правду. – решительно заявил Радим. – Если сидеть и ждать, ничего от них не дождёшься. Он встал, слегка пошатываясь. – Сейчас вернусь, вы пока выпейте без меня. – сказал Расков и двинулся к трактирщику. Пошептавшись с ним, он обернулся к залу и громко объявил. – Парни, сегодня всем здесь наливают бесплатно, в память о моём брате, который сейчас лежит на девятом горизонте вместе с другими ребятами. Народ в трактире оживился, а Расков, убедившись, что на него уже не обращают внимания, незаметно выскользнул из трактира. На крыльце он со страдальческой гримасой помассировал себе затылок, глубоко вдохнул свежий воздух и завертел головой, высматривая вывеску следующего питейного заведения. Пока мужчины отдела работали по трактирам, Марина разговаривала с женщинами. В дешёвой шляпке и поношенном, но чистом платье она чем-то напоминала неизвестную в этом мире Клару Цеткин. И уж точно никто не узнал бы в ней высокооплачиваемую Владеющую шестого ранга. – Нельзя мириться с подобным произволом, – взволнованно говорила она активисткам, собравшимся в трактире, целиком снятым Мариной, – когда Лесины обрекают на голод половину посёлка просто для того, чтобы сэкономить немного денег. Они даже не отправляют рабочих в неоплачиваемый отпуск, они их увольняют! И когда принимают их обратно, рабочие считаются только что устроившимися и не имеют никаких прав на льготы. Активистки кивали и демонстрировали полное согласие – впрочем, трудно было ожидать от них чего-то другого, поскольку все они были жёнами этих самых временно уволенных рабочих.