– Но ты и сама постарайся увидеть ситуацию с другой стороны, – посоветовал я Смеляне, – не зацикливайся на мысли, как страшно тебе будет падать. Задумайся о том, что когда ты через это всё-таки пройдёшь, то больше никогда не разобьёшься, вообще не сможешь разбиться. Мысль посмотреть на проблему с этой стороны оказалась для Смелы совершенно неожиданной. Она и в самом деле задумалась и заметно успокоилась. – А меня пугает обещание Генриха, – вспомнила Дарина. – Что, если мы не победим? Он же сказал, что устроит нам трудную жизнь. – Это как раз ерунда, – махнул рукой я. – Почему ты так решил? – Во-первых, он то же самое сказал каждой группе, даже, наверное, одними и теми же словами. А во-вторых, он трудную жизнь нам и так устроит насколько сможет. Даже если мы победим. Я о другом думаю. Раз уж они решили разыгрывать поездку на практику, значит это что-то ценное, и нам действительно стоит туда ехать. – Думаешь? – скептически спросила Ленка. – Это может оказаться наоборот, чем-то неприятным. С Генриха станется так пошутить. – Нет, не может, – возразил я. – Если они обманут студентов, то на этом все будущие соревнования закончатся. Студенты не будут рваться к победе, а может, даже станут нарочно проигрывать. Так что там всё честно, за эту практику наверняка стоит побороться. – Ты считаешь, что у нас получится победить вторую группу? – с сомнением спросила Дара. – Вообще вторая, конечно, сильнее нашей, – согласился я. – Вы против родовичей пока что совсем не тянете. Мы с Леной их сильнее, но нас двое, а их пятеро. Вот за счёт того, что Генрих согласился на огнестрел, у нас появился шанс. Пистолет делает людей равными[17]. – А что толку? – возразила Дара. – Я пистолет только на картинке видела. Ваня со Смелой наверняка тоже. – Так это и есть наш шанс, – сказал я. – Ведь и родовичи скорее всего тоже с огнестрелом не знакомы. В родах к нему относятся несерьёзно. Так что вы втроём за этот месяц пройдёте базовую подготовку ратника у нас в дружине, а потом мы уже впятером будем отрабатывать командное взаимодействие. Придётся потрудиться, но мы точно сможем родовичей размазать. Ну, если они сами до такого же не додумаются. Но даже там у нас хороший шанс будет, главное, не давать им возможности перейти в ближний бой. Полоса препятствий на базе дружины была новейшим приобретением. Длиной в полную версту, она включала в себя все мыслимые препятствия, даже такую экзотику, как качающиеся грузы и вращающиеся трубы. Пройти её было непросто даже нам с Ленкой, несмотря на всю нашу подготовку. Как сказал однажды Лазович, такой полосы не было даже в княжеской дружине, и в это легко верилось. Самым ненавистным препятствием у ратников был лабиринт из колючей проволоки на поле с синтетической грязью, точнее, с каким-то очень скользким гелем. Правда, проходить лабиринт посылали в основном залётчиков, но мы с Ленкой тоже проходили его регулярно. Хочешь, чтобы тебя уважали твои слуги – докажи, что ты лучше. Конечно, для настоящего уважения нужно не только, и даже не столько это, но не стоит пренебрегать и таким простым способом поднять свой авторитет. Родившись в стране, где бунты и революции происходили с регулярностью осеннего дождика, я прекрасно помнил о том, что право рождения – это довольно шаткая основа. Те же самые крестьяне, которые униженно кланялись помещику, при удобном случае без лишних рефлексий пускали на усадьбу красного петуха, а самого барина вместе с домочадцами поднимали на вилы. Право командовать надо заслужить, а для этого необходимо добиться у подчинённых истинного уважения. Вот я и добивался всеми способами... пока вроде получалось. Возвращаясь к полосе препятствий: одним словом, она была предметом особой гордости Станислава. Ратники эту гордость совсем не разделяли, но мудро молчали – десятники дружины не хуже нашего Генриха умели пробудить энтузиазм, а как показывал опыт, лучшим способом для его пробуждения было прохождение всей полосы, включая грязевой лабиринт. Вот и сейчас полосу проходил первый десяток второй сотни, а вместе с ним и наши одногруппники. У наших получалось похуже. – Как они? – спросил я у сотника второй сотни Игната Бера, показав головой в сторону полосы. – Слабоваты, но стараются, – ответил тот, пристально следя за происходящим на полосе. – Чудес не обещаю, но подтянуть подтянем. Ну, насколько получится. – Вы их тут не обижаете? Над салагами, случается, шутят по-всякому. – Как можно, господин? – шокировано глянул на меня сотник. – Они же скоро к нам как Владеющие придут, нам с ними вместе служить придётся. У нас дураков нет Владеющего себе врагом делать. Да и вообще мы таких шутников быстро вылечиваем. Знаете же как оно бывает – сегодня ты над товарищем посмеялся, а завтра он тебя в бою прикрыть забудет. Я покивал. Правильный настрой, а то ведь и в самом деле сколько таких, кто даже не задумывается, как он завтра с этим человеком вместе будет воевать. Потом удивляются, а некоторые и умирают удивлёнными. – Как девчонки справляются? – Им трудновато приходится, конечно, – ответил Игнат, немного поразмыслив. – Силёнок не хватает, зато упорством берут. Хорошие бойцы получатся. Господин, может, вы бы их потом в мою сотню направили? – Ну надо же, как они тебе приглянулись, – удивился я. – Вот только им ещё четыре года учиться. Если они потом захотят к тебе, то я думаю, возражений не будет. Но вообще-то девочки перспективные, так что не надейся, что они долго у тебя задержатся. Мы замолчали, наблюдая, как ратники преодолевают цепочку наклонных брёвен. Девчонки грациозно пробежали по брёвнам, зато Ване препятствие далось нелегко. Дальше шёл скалодром, который Иван без напряга преодолел, а вот для Дары со Смелой подтягивания были настоящей проблемой. – Парень сильный, – сказал Игнат, – но сила у него бесполезная. Годится только чтобы подковы гнуть. Неуклюжий, и с выносливостью не очень. Нужно с полгодика его погонять, чтобы из него что-то толковое сделать. Девочки быстрые, и с выносливостью у них хорошо, но силы маловато. Всё верно, несбалансированное развитие – это стандартная беда мещан и крестьян, которые в детстве растут как лопухи у забора. А в дворянских семьях и родах за детьми внимательно приглядывают, добиваясь гармоничного развития. В результате любая девчонка из второй группы легко Ваню изобьёт – и что толку, что он сильнее? Он мне напоминал бодибилдеров моего старого мира – впрочем, справедливости ради надо заметить, что у Ивана мышцы всё-таки настоящие. – Стрелять ты их учишь? – Больших успехов пока нет, но они винтовку первый раз две недели назад увидели. – Вот смотри, Игнат – у тебя есть ещё две недели, чтобы как-то их подтянуть. Потом нам надо будет всем вместе отрабатывать командное взаимодействие. Физические упражнения ты им давай, но основной упор сейчас делай на стрельбу. Карабин и дополнительно пистолет. Чудес я от тебя и не жду, однако с оружием они должны обращаться уверенно и куда-то попадать. – Сделаем, господин, – кивнул сотник, – стрелять научим. Тем временем наши студенты прошли всю полосу и подошли к нам, грязные и взмокшие. – Как сами свои успехи оцениваете? – спросил я. – Как посредственные, – грустно сказала Дара. – Ну, вы всего две недели занимаетесь. Но по-моему, какой-то результат уже есть. Я бы вам посоветовал и после соревнования не бросать занятия, это вам очень пригодится. Девчонки дружно вздохнули. Иван насупился и спросил: – А вы-то почему не занимаетесь? Игнат засмеялся, а Дара закатила глаза. – Иван, мы десять лет занимались у Данислава Лазовича. Мы княжеский норматив[18] уже в двенадцать лет выполняли. Вот как только вас подтянем до какого-то минимального уровня, так и начнём впятером заниматься. – Вам, почтенный Иван, надо бы при случае посмотреть, как госпожа эту полосу проходит, – сказал Игнат с улыбкой. – У нас молодёжь на это с разинутыми ртами смотрит. Ленка показушница, и показать себя умеет. Ну а молодняк, естественно, на красивую девушку всегда рад поглазеть. Хотя что уж там, я и сам на неё глазею, и не исключено, что тоже с раскрытым ртом. Как-то вот получается у некоторых женщин двигаться с таким непринуждённым изяществом, что только и остаётся смотреть разинув рот. – С завтрашнего дня будете заниматься в основном стрельбой, – распорядился я. – А через две недели начнём тренироваться всей командой. Девочки, попробуйте у Генриха невзначай разузнать где и как будут проходить соревнования. Хотя бы в общих чертах – лес, здание, что-то ещё. Глазки ему состройте, что ли. – Кеннер, ты всё же думаешь, что у нас есть шансы? – спросила Смела. – Конечно, есть, – уверенно ответил я, впрочем, не чувствуя особой уверенности. Но никаких сомнений я, разумеется, показывать не собирался. – У нас отличные шансы. За счёт огнестрела мы практически уравняем силы с родовичами – если, конечно, вы не будете лениться, и ответственно отнесётесь к стрелковой практике. Подтянем вас в стрельбе, отработаем групповое взаимодействие, и вторую группу просто снесём. А с третьей я вообще никаких проблем не ожидаю – у них нет таких возможностей для тренировок, так что вряд ли они смогут как следует подготовиться. – Это как-то нечестно выходит, – хмуро сказал Иван. – У дворян и родовичей получается преимущество. – А ты, стало быть, у нас кто – дворянин или родович? – с любопытством спросил я его. – Ты понял, что я имею в виду, – насупился Иван. – Да понял я, понял, что ты опять за справедливость. Не понял только, почему мы должны отказываться от тренировок, раз третья группа не тренируется. Им же никто не мешает арендовать полигон и нанять инструктора. – Откуда у них такие деньги? – Заработают, займут, украдут, в конце концов. Ты лучше мне вот что скажи – ты когда, допустим, со Смелой дерёшься в спарринге, почему себе руки не связываешь? Ты же сильней, а это несправедливо. Раз уж ты за всеобщее равенство так волнуешься, то вот и начни с себя. Девчонки засмеялись, а борец за справедливость в очередной раз не нашёлся что возразить и надулся. Глава 17 Старый посёлок торфоразработчиков незамысловато назывался Торфянкой. Он был заброшен уже лет двадцать, с тех пор как рабочие торфоразработок переехали в новый посёлок, который предсказуемо назвали Новой Торфянкой. Лет десять назад землю вместе с заброшенными зданиями купила княжеская дружина. Здания немного доработали, по улицам растащили брошенную технику торфоразработчиков, привезли разных машин со свалки и в целом создали вполне аутентичный постапокалиптический пейзаж. Небольшие двухэтажные дома на два подъезда зияли пустыми оконными проёмами. Местами они перемежались почерневшими от времени длинными деревянными бараками. Между домами стояли ржавые машины, в основном военные грузовики – похоже, дружина перетащила сюда свою свалку. Кое-где громоздились кучи из нескольких машин. Дружина князя отрабатывала здесь взятие населённых пунктов и штурм зданий. Для отработки обороны посёлок также подходил идеально. Я сделал себе заметку непременно выяснить, можно ли арендовать этот посёлок для тренировок нашей дружины, и желательно вместе с княжескими инструкторами. Правда, могут возникнуть неудобные вопросы на тему, какие населённые пункты я собрался штурмовать, но это решаемо. В любом случае это всё потом, а вот сейчас мне предстояло познакомиться с этим пейзажем поближе. – Вот сегодня мы, наконец, и выясним, кто из вас молодец, а кому предстоит усиленная боевая практика, – радостно сказал Генрих. – Очень сильно усиленная. И почему я улыбок не вижу? Чего вы кукситесь, бойцы? С таким настроем вам не победить. Группы и в самом деле терзались нехорошими предчувствиями и улыбками не цвели. Одна Анета улыбнулась нам. Я улыбнулся в ответ, а Ленка помахала рукой. Одногруппницы Анеты посматривали на нас сумрачно – у нас периодически случались общие спарринги, и нас с Ленкой они воспринимали очень серьёзно. Третья группа выглядела особенно хмуро, по всей видимости объективно оценивая свои возможности. Все группы, как и наша, вооружились карабинами и пистолетами. Даже вторая группа решила взять полный комплект, несмотря на то, что родовичи не особенно уверенно управлялись с огнестрельным оружием и наверняка сделали ставку на ближний бой. Причём пистолеты они, скорее всего, припасли для нас с Ленкой – остальных они без труда могли вынести и без всяких пистолетов. Третьей группе лучше было бы взять только карабины. Из карабина гораздо сложнее отстрелить себе что-нибудь нужное, а пистолет больше опасен для самогó новичка, чем для противника. Им ещё предстоит сделать печальное открытие, что пистолет им вряд ли поможет в бою с родовичами, не говоря уж о нас с Ленкой. Хотя что им оставалось? Пистолет давал хоть какую-то надежду. Плохой новостью было то, что вторая группа, как и мы, пришла с мобилками. Правда, мобилки у них были, скорее всего, гражданскими, но здесь и сейчас наши военные мобилки не давали нам никакого преимущества. – Ну ладно, – продолжил Генрих, оглядев наши насупленные физиономии, – и в самом деле, пока ещё не пришло время для шуток и смеха. Вижу, вы собрались, настроились на победу, это похвально. Сейчас судьи разведут вас на разные концы, да и начинайте. Наше маленькое соревнование закончится, когда останется только одна группа. Боец считается убитым, когда у него сорвана нашивка, либо есть попадания в торс или в голову. При попадании в ногу боец не может передвигаться дальше, чем на десять сажен от места попадания. При попадании в руку боец не имеет права пользоваться этой рукой. Убитый боец немедленно выходит из зоны соревнования, атаковать бойца без нашивки запрещается. Если кто-то нарушает эти правила, проигравшей считается вся группа. Вопросы есть? Вот и замечательно. Разводите их по стартовым зонам, – приказал он помощникам, – и проследите, чтобы они не видели, кто откуда начинает. Я обозревал открывающийся перед нами пейзаж. Саженях в ста впереди одиноко стояло полуразрушенное двухэтажное здание, окружённое довольно большим свободным пространством, на котором там и сям были разбросана ржавая техника, непонятного порой назначения. Слева, слегка загибаясь, тянулась цепочка длинных деревянных бараков; ближайший к нам погрузился в землю по самые окна. Справа громоздилась свалка каких-то металлических конструкций, которую было довольно сложно преодолеть. – Куда двигаемся и какой у нас план вообще? – спросила меня Ленка. – Давайте сначала решим, кто будет командовать, – потребовал Иван. – Претендуешь? – я скептически поднял бровь. – А что если да? – с вызовом ответил Ваня. – Ну, допустим. И какой у тебя план, Иван? – Занимаем вон то здание, – Иван указал на развалины впереди жестом военачальника, посылающего в бой полки. – И зачем оно нам? – терпеливо спросил я.