Матисов покинул кабинет в молчании, бросив злобный взгляд на Миру. Ожидаемо выбрал слабейшего – на меня он так посмотреть не решился. Я окончательно убедился, что правильно оценил его характер. – Вы не стали заключать договор протекции, господин? – поинтересовался Кельмин. – Он был категорически против, и я не стал настаивать, – пожал я плечами. – Думаете, потом он попросит сам? – Вполне возможно, – кивнул я. – Эта история неизбежно станет известной, и многие обратят внимание, что у него нет протекции. Думаю, у него скоро прибавится проблем. – И мы его возьмём? – Нет, – ответил я. – Такой подопечный нам не нужен. Патологически жадный тип с очень низкими моральными устоями. Не забывай, что мы не бандиты; для нас договор протекции – это партнёрское обязательство. Проступки партнёра будут бросать тень и на нас, так что лучше проявить разборчивость. К нам должны приходить сами, и брать мы будем не каждого. И ещё прикинь, как будет происходить работа с ним – он будет юлить, обманывать, занижать прибыль. Нам придётся держать счетоводов, чтобы проверять у него каждую бумажку и постоянно ловить его за руку. Нам такой партнёр ни к чему. Ещё вопросы есть? Тогда все свободны. Мира, однако, задержалась. – Господин, если он заплатит, то что мне делать с этими деньгами? – нерешительно спросила она. – Не знаю, – удивился я. – Положить в банк, наверное. Решай сама, это же твои деньги. – Их слишком много. Одна-единственная угроза не стоит такой большой компенсации. – Действительно, – согласно кивнул я, – такая компенсация совершенно несоразмерна твоим переживаниям. Но что было делать? Не громить же его предприятие, в самом деле. Оставался только штраф, но такой, чтобы это было действительно наказанием. Если бы я потребовал десяток гривен, он бы только посмеялся над нами. Зато теперь ему не смешно. – А наказывать его было обязательно? – Разумеется. Мы будем предельно жёстко отвечать на любое нападение на наших людей. Конечно, если бы он действительно ничего про это не знал, то я бы удовлетворился извинением. Ты же знаешь, что я эмпат и чувствую ложь? Так вот, я совершенно точно знаю, что тебе и остальным жильцам угрожали по его приказу, так что это никак нельзя было оставить без наказания. – Стало быть, мне нужно переселяться в другую квартиру? – Сначала стоит решить такой вопрос: хочешь ли ты связать свою жизнь с семьёй Арди? – Хочу, – немедленно ответила Мира. – Мы требуем клятвы кровью в храме Аспектов. Это на всю жизнь. Подумай. – Мне не надо думать, господин. Я готова. – Тогда для тебя, как и для всех других слуг семьи, будет строиться дом в нашем поместье. Но для тебя есть одна проблема - ты же незамужняя, а туда будет ограничен доступ посторонним. Можно решить вопрос с пропуском для твоего постоянного мужчины, но если ты предпочтёшь разнообразие, то тебе лучше иметь и квартиру в городе. Мира зарделась. Для женщины, которую на постоянной основе пользовал её предыдущий начальник, она очень легко краснеет. Хотя там это скорее всего было не совсем добровольным. Или даже совсем недобровольным. – В общем, подумай над этим, и скажи поверенному, хочешь ли ты получить другую квартиру, или предпочтёшь взять деньгами. Глава 16 Зима наконец-то подошла к концу. Снег ещё даже не начинал таять, но солнце начало пригревать, и влажный воздух пах весной. За прошедшие полгода боевая практика стала для нас совершенно привычной неприятностью. Что-то вроде холодного осеннего дождя – ничего хорошего, но и особых эмоций не вызывает. Впрочем, жаловаться нам не стоило – мы действительно очень многому научились. Особенно это было заметно на наших крестьянах – Иван уже не выглядел неуклюжим чучелом, и даже девчонки стали сильными бойцами. Сильными не по сравнению со мной и Ленкой, конечно, но в своей деревне им уже вряд ли нашлись бы соперники. Попробовав на себе подготовку боевиков, я начал понимать, насколько опасными являются боевики–Владеющие даже невысокого ранга, и как нам повезло в том лесу, когда на нас охотился отряд «Мангуст». Если бы Ленка не воткнула этой Ане нож со спины, я вряд ли смог бы что-то сделать. А не будь она настолько придавленной святилищем, то она бы и от нас обоих легко защитилась. Атакующим конструктам нас всё ещё не учили, и мы по-прежнему вынуждены были полагаться на оружие и на свои кулаки. Зато защиту стараниями Менски все освоили на отлично. Травмы стали редкостью, и штатная целительница на наших занятиях начала откровенно скучать. А Менски взялся посматривать на нас оценивающим взглядом, и ничего хорошего нам этот взгляд не обещал. – Так, котятки, – заявил он в один прекрасный день, ухмыляясь, – я убил на вас полгода, а вы до сих пор двигаетесь как беременные коровы. Так не пойдёт. Пора взяться за вас всерьёз, хватит вас жалеть. Группу охватили дурные предчувствия. От Генриха мы и без таких обещаний ничего хорошего не ждали. – Ваши ленивые задницы уже привыкли к моей палке и начали получать от неё удовольствие, – продолжил он. – А это непорядок, студент должен страдать. Вы знаете, сколько Академиум платит госпоже Дее? – он драматичным жестом указал на нашу целительницу, и та усмехнулась. – Получается, что из-за вас эта огромная сумма пропадает впустую. Не говоря уж о том, что таким поведением вы ставите под сомнение мою квалификацию. Генрих сделал паузу и оглядел нас, чтобы убедиться, что мы должным образом пришли в ужас. – Будем разнообразить процедуры, – решительно заявил он. – Пора учиться падать. Для начала будем отрабатывать падение на спину с небольшой высоты. Владеющий пятого ранга успевает поставить силовую подушку, падая спиной с высоты двенадцать вершков[16], но для вас зачётной высотой будет одна сажень. Разумеется, во время падения к вам будут применяться и другие воздействия. Самые разнообразные. – Он оглядел нас любящим взглядом. – Учитесь хорошо, потому что на следующем курсе вас будут сбрасывать с дирижабля. – Я высоты боюсь, – дрожащим голосом сказала Смеляна. – Очень хорошо, что ты об этом сказала, Беркина, – с видимым удовольствием отозвался Генрих. – Я прослежу, чтобы ты выполнила двойное количество прыжков. – Я не смогу прыгнуть. – Не беспокойся об этом, Беркина, – по-доброму улыбнулся Менски. – Тебе не придётся прыгать самой. Тебе просто выдадут пинка под жопу, и ты полетишь, как птица небесная, радостно и гордо. Я попробовал представить Менски в тельняшке, купающимся в фонтане. Представилось без малейшего труда. – Ну ладно, порадовались и хватит, – продолжал Генрих. – Идём дальше. У вас появился уникальный шанс хорошей практики. Примерно раз в десять лет мы отправляем группу студентов в... неважно, в одно место, где начинающий Владеющий может заметно усилиться. Возможность очень редкая и очень ценная, можете мне поверить. Менски сделал паузу, критически нас осматривая. – Мы долго раздумывали, отправлять ли туда первокурсников или же, как обычно, послать кого-то постарше, – продолжил он, – но всё же решили попробовать. Разумеется, поехать сможет только одна группа. Мы устроим соревнование на выживание. Кто победит, тот и поедет, но победа должна быть убедительной. И я вас хочу сразу предупредить: если вы не победите, вы меня очень сильно разочаруете. Вы первая группа, и вы должны быть первыми во всём. Если выяснится, что я напрасно тратил на вас время и силы, этот год вам покажется отдыхом. Советую помнить об этом обещании, оно поможет вам сосредоточиться на победе. Я поднял руку. – Скажите, наставник, а как будет проходить это соревнование? Какие правила? – Какие ещё правила? – удивился Генрих. – Мы такими глупостями не занимаемся. Каждая группа против двух других – кто победил, тот и молодец. Хотя... – он задумчиво посмотрел на нас с Ленкой. – Вас надо бы как-то ограничить, чтобы уравнять шансы. – Связать руки за спиной? – предположил я. – Отличная мысль, – ухмыльнулся Генрих. – Тогда надо заодно связать руки всей второй группе. Менски оценивающе оглядел наших крестьян. – Ну ладно, не будем никого ограничивать, – наконец махнул он рукой. – Меня ещё интересует вопрос насчёт оружия, – продолжал я. – Что мы сможем использовать? – Да что хотите, – пожал плечами Генрих. – Огнестрельное можно? – Хм... – озадачился Менски. – С одной стороны, почему бы и нет. Но вы ведь так обязательно кого-нибудь убьёте. Против пуль вы пока слабоваты. – Можно использовать желатиновые шарики с краской вместо пуль. У нас дружина так тренируется. Менски задумался. – Неплохая мысль, – наконец сказал он. – Мы мало обращаем внимания на огнестрельное оружие, потому что ранга с пятого–шестого оно становится малоэффективным, но возможно, это и неправильно. Многим оно может пригодиться. – Он помолчал ещё немного размышляя. – А пожалуй, мне нравится эта идея. С огнестрелом разный уровень групп будет не так сильно сказываться. Он оглядел группу, и внезапно резкий удар швырнул нас на пол, создав кучу-малу. – Расслабились, как свинопасы на лужайке, – с презрением сказал Генрих, прохаживаясь вокруг копошащихся на полу студентов. – Вы должны были почувствовать движение Силы и как-то подготовиться – да хотя бы отскочить в сторону. Движение Силы вы должны ощущать даже во сне! Нет, всё же зря я вас жалею, надо за вас браться всерьёз. Поднялись и побежали! У последнего поднявшегося будет спарринг со мной. Совет мы держали в «Цыплёнке». Настроение у всех было мрачно-задумчивое, и даже замечательные цыплята гриль веселья не добавили. Сказать по правде, лично я не видел каких-то оснований для траура. Я давно уже заподозрил, что Менски нас запугивает только для своего развлечения, а на самом деле чётко выполняет стандартную программу Академиума. Тем не менее наши наивные деревенские одногруппники почему-то принимали его шуточки всерьёз и дисциплинированно пугались. В скорбном молчании мы доели своих цыплят, но когда перешли к десерту, разговор всё же завязался. – Я, наверное, умру, если прыгну с дирижабля, – сдавленным голосом сказала Смела. Она ела пирожное, дёргаными движениями орудуя ложечкой, и по-моему, вообще не замечала, что она что-то ест. – Не паникуй! – одёрнула её Ленка. – Не заводи себя, лучше начинай понемногу привыкать к этой мысли. Прыгать всё равно придётся. Смела всё-таки сумела взять себя в руки и начала немного успокаиваться. Тут её посетила новая мысль: – Может нам хотя бы парашюты дадут... – с надеждой в голосе сказала она. – Не хочется тебя огорчать, – отозвался я, – но я бы не рассчитывал на парашюты. Даже если нам их дадут, лучше ими не пользоваться. Зная Генриха, можно ожидать от этих парашютов чего угодно. Ты вообще почему так боишься? – Я в детстве с крыши трёхэтажного дома упала, когда мы у дяди в Новгороде гостили, – объяснила она. – Разбилась сильно, долго лечилась, с тех пор высоты боюсь. – Травма детства, – кивнул я. – Бывает. Я спрошу у матери, может быть, она сможет что-нибудь посоветовать. Психические травмы вообще-то тоже лечат. Ленка посмотрела на меня удивлённо. Ну да, я и сам себе удивляюсь. Похоже, я стал воспринимать нашу группу как своих людей и уже неосознанно беру их под свою опеку. Я ей послал чувство лёгкого смущения и недоумения, и она еле заметно улыбнулась.