— Строго тут у вас, — заметил я. — Это кто — малолетние преступники? Нарушители дисциплины? — Какие ещё преступники? — она посмотрела на меня с недоумением. — Обычные дети. — А, понятно, — догадался я, — воспитание трудом. Личный состав должен быть всегда загружен — если ты не придумаешь им занятие, они придумают его себе сами. — Примерно так, — засмеялась она. — Ну и дворникам тоже надо помочь после метели. А ты, Кеннер, похоже, знаешь толк в воспитании. — Знаю, конечно, — хмыкнул я. — Нас, правда, учили как рядовых ратников, но у нас был курс для младшего командного состава. Я, в принципе, вполне смог бы служить десятником. — А ритером? — заинтересовалась она. — Ритером не смог бы, — ответил я подумав. — Тридцать человек — это уже много, без опыта не справиться. — Ну надо же, — поразилась Стефа. — Молодёжь обычно считает, что и с тысячей легко сможет управляться, а ты себя только десятником видишь. Как так? Я только улыбнулся и развёл руками. Она улыбнулась в ответ. — На самом деле мы не просто так молодых загружаем, — пояснила она. — У этой группы есть старший, и вот эта игра в снежки вместо работы пойдёт минусом в его личное дело. Мы выявляем лидеров, а дети с малых лет учатся руководить. Ну и дворникам в самом деле нужно помочь, конечно. Я тут же вспомнил, что сестрички Эльма с Нельмой как-то мне сказали, что карманные деньги они вынуждены зарабатывать сами. — Сурово вы воспитываете подрастающее поколение, — заметил я. — Как посторонний человек я это даже одобряю, но знаешь, бабушка — ты не обижайся, но я, пожалуй, рад, что я не Ренский. Мне такое воспитание вряд ли пришлось бы по душе. — А что тут обижаться, — хмыкнула она. — Думаешь, ты один такой? Знал бы ты, как Мила от всего этого бесилась. — Не могу себе представить бесящуюся маму, — признался я. — Но я знаю, что она действительно плохо встраивается в иерархию. Думаю, из неё вряд ли получилась бы хорошая Мать рода. — Получилась бы, — махнула рукой Стефа. — У нас в роду все такие. Думаешь, мы с Ольгой лучше были? Ты только подумай, как мы должны были довести маму, чтобы она лишила нас наследства, и оставила всё будущей внучке. Однако мы повзрослели и осознали свой долг перед родом. Ольга тоже всё это воспитание терпеть не могла, но пришло время, и она стала Матерью рода. И неплохо с этим справляется. Хоть и не без ошибок, — добавила она со вздохом. — Да и Милослава уже совсем не та, что была когда-то. Поверь, в той Милославе ты свою будущую мать вряд ли бы узнал. Я только глубокомысленно хмыкнул в ответ. Не так уж я и желал узнать ту Милославу, мама меня вполне устраивала такая, какой она была сейчас. Однако я уже успел понять, что в том её с Ольгой давнем конфликте правых не было, и это только укрепляло моё желание знать об этом поменьше. — Раз уж ты вспомнила о прабабушке, — перевёл я разговор. — Я пригласил Бернара в гости. Это племянник Орианны, он сейчас глава трирской ветви Арди. Не знаю, правда, когда он соберётся приехать. — Да? — удивилась Стефа. — Ты уже успел с ним познакомиться? — Да, и он мне понравился, — кивнул я. — Так вот, он говорил, что хочет познакомиться со своими двоюродными сёстрами. То есть с тобой и Ольгой. — Мы как-то уже и забыли о родственниках в империи, — задумчиво сказала Стефа. — А ведь и в самом деле нехорошо получается — мы такие близкие родственники, а за столько лет даже не попытались встретиться. — Что касается их, то у них были серьёзные проблемы из-за прабабушки. Вам с той войной, как я понимаю, тоже было не до того. — Верно, — согласилась она, — но всё равно нехорошо. Ну что же, я буду рада познакомиться и восстановить связь, да и Ольга, я уверена, тоже. Нет, ну до чего же ты шустрый — уже успел со всеми родственниками перезнакомиться. Наверняка и Бернара в какой-то схеме задействовал, да? — Ну… — замялся я. — Понятно, — усмехнулась Стефа. Вот как так получается, что все мои действия окружающие воспринимают как интриганство и пронырливость? И главное, возразить-то нечего, потому что всё это действительно можно так истолковать. — Ты всё неправильно понимаешь, бабушка, — вздохнул я. — Ладно, что толку оправдываться. Лучше расскажи мне немного про ту войну — как получилось, что Алина вас спасла? Ренские же сильнее Тириных были, да и сейчас сильнее. — С нами же тогда три рода воевало. У нас почти всех взрослых повыбили, оставались, считай, одни дети. У тех родов тоже мало кто выжил, вот Алина их легко и раздавила. А сейчас у нас те дети выросли, и их дети, и дети их детей. Мы опять стали сильными. Но ты знаешь, я бы не стала вот так рассуждать кто из нас с Тириными сильнее. Если смотреть как род, то мы, наверное, сильнее, просто потому что нас больше. Но Алина сильнее меня и Ольги, да и вообще их Высшие, пожалуй, посильнее наших. К тому же Тирина не разлей вода с Ивлич, которая всегда за неё встанет. Ну я давно уже понял, что близкому знакомству с Драганой я обязан исключительно Алине. Если бы не она, с Драганой я не то что близко не сошёлся бы, а скорее всего, вежливо раскланивался бы с ней раз в год на княжеском приёме, и на этом всё. — Кстати, вполне возможно, что Ивлич и посильнее Алины будет, — продолжала Стефа. — Я даже допускаю, что она у нас самая сильная после Милы. Она недавно очень убедительно свою силу продемонстрировала — об этом мало кому известно, но у неё случилась дуэль… — Знаю, с Кисой, — кивнул я, и перед глазами сразу встала Гана в залитой кровью кофточке. — Я там присутствовал. — Как ты туда смог пролезть? — изумилась Стефа. — Как тебя вообще близко допустили? — По правилам только Старшие и Высшие не допускаются, — улыбнулся ей я, — а я даже не Владеющий. — У меня просто нет слов, — покрутила головой она. — Не устаю поражаться, как тебе удаётся использовать дырки в законах, причём ты ведь даже не стараешься. Похоже, Сила и в самом деле тебя любит. — Ты всерьёз считаешь, что Сила на подобные вещи влияет? — Сложно сказать, — пожала она плечами. — Ты веришь в удачу? — Когда верю, когда нет. — Обычно удача объясняется просто: ты своей волей сдвигаешь случайности в свою пользу, даже не осознавая этого. Но иногда это объяснение явно не подходит, и тогда возникает подозрение, что Сила всё-таки порой вмешивается. — А может быть, просто объяснение не годится, — заметил я. — Может быть, — согласилась она. Мы не торопясь молча гуляли по белоснежному снежку, пока ещё не затронутому дыханием большого города. Воздух здесь, конечно, гораздо чище, чем в городах моей прошлой жизни, но снег белым даже в деревне вряд ли сохранится, что уж говорить про многомиллионный город. — Как вас в Академиуме встретили? — заговорила она снова. — Не очень приветливо, — я досадливо поморщился, вспомнив многообещающие взгляды Ясеневой. — Нам явно собрались опять устроить весёлую сессию. Ещё веселее прошлой. Так-то никто слова против не говорит, распоряжения князя и Драганы оспаривать не решаются, но по взглядам видно, что всё ещё впереди. — А ты чего ждал? — усмехнулась Стефа. — Никто не любит прогульщиков. — Можно подумать, что это я по своему желанию прогуливал, — в сердцах сказал я. — Это князь настоятельно посоветовал мне съездить, но преподам на это плевать. — Зато в трудностях характер закаляется, так что всё к лучшему, — ехидно заметила она. — Учись везде видеть свои преимущества. — Учусь, — грустно кивнул я. Мы опять пошли молча, с удовольствием вдыхая морозный воздух. Я уже начал думать, что мне придётся заговорить об этом самому, но всё-таки дождался того, чего ждал с самого начала встречи. Стефа наконец-то спросила: — У тебя там какие-то проблемы с Греками? — Да, ерунда, — махнул я рукой. — Там просто какой-то дурак до руля дорвался, вот и сделал глупость. Я, кстати, сумел выбить из князя право на защиту. Вас интересует? — Ты предлагаешь нам повоевать с Греками? — резко остановилась Стефа. — Если вам интересно, — равнодушно пожал я плечами. — Знаешь, я не могу это обсуждать, у меня на это полномочий нет. Это надо встретиться с Ольгой. Как ты? — Не вижу препятствий, — я удивлённо посмотрел на неё. — Почему я должен возражать? — Ну, мне казалось, что ты к ней относишься враждебно и не хочешь встречаться. — Я не отношусь к ней враждебно, честно. Предпочитаю не встречаться не потому, что плохо отношусь, а просто не понимаю, как себя с ней вести. Я так подозреваю, у неё та же самая проблема. Но раз нужно для дела, то давай встретимся. * * * Я здесь не был с того самого момента пять лет назад, но сразу узнал и застеленную ковровой дорожкой мраморную лестницу, и резную дубовую дверь. Приёмную я тогда видел мельком, так что никаких чувств она во мне не пробудила. — Ольга у себя? — спросила Стефа у секретаря. — Одна? — Да, сиятельная, — ответил тот, с любопытством глядя на меня. — Она одна. — Оля, мы с Кеннером зайдём? — спросила Стефа, заглянув в кабинет. Ольга ответила ей что-то, чего я не разобрал, и Стефа зашла, махнув мне рукой заходить следом. — Здравствуйте, сиятельная, — вежливо поздоровался я, усаживаясь и оглядывая запомнившийся мне кабинет, который с тех пор совершенно не изменился. — Здравствуй, Кеннер, — отозвалась Ольга с лёгким оттенком недовольства. — И знаешь что — зови меня, пожалуйста, Ольгой. У нас, конечно, непростые отношения, но всё же не стоит давать посторонним повод для злорадства. — Хорошо, Ольга, — отозвался я, а Стефа удовлетворённо кивнула. Впрочем, я и до этого прекрасно знал, кто у Ренских больше всего продвигает улучшение отношений с нами. — Так что у вас за дело, которое вы без меня не можете решить? — спросила Ольга, обращаясь скорее к Стефе. — Кеннер получил право на защиту и предлагает нам повоевать с Греками, — коротко и по существу объяснила та. — Вот как! — удивилась Ольга и глубоко задумалась. Мы сидели молча, не мешая ей прикидывать, что там она прикидывала. Наконец она пришла к какому-то решению. — Так значит, ты хочешь, чтобы мы тебе помогли? — она посмотрела на меня, явно готовясь озвучить условия. — Нет, — улыбнулся ей я. — Нет? — выражение лица у неё сделалось непонимающим, и Стефа тоже удивились.