— Я в тебе никогда не сомневалась, Кен, — с чувством сказала Алина. — Никогда с момента нашей первой встречи. Но мне всё же интересно — почему ты не хочешь повоевать? У тебя вроде есть претензии к Грекам, собственно, только у тебя они и есть. — Как бы это получше объяснить, — задумался я. — Понимаешь, Лина — мы на самом деле выскочки без какой-то серьёзной репутации. Отношение к нам пока очень насторожённое. Собственно, всей репутацией, которая у нас есть мы обязаны нашей матери. Не будь её, нас бы просто презирали, как любых выскочек. — Я думаю, ты несколько драматизируешь, — мягко заметила она, — но в определённой мере это верно. — Все понимают, что серьёзной причины для мести Грекам у меня нет. Они ранили нашего слугу, но того, кто ранил, мы казнили, а того, кто отдал приказ, мы по закону не имеем права трогать. И по закону, и по обычаю я должен взять какую-то разумную виру и закончить конфликт. Так вот, если я буду участвовать, то это будет выглядеть, что я воспользовался надуманным поводом, чтобы пограбить. Некрасиво будет выглядеть. А вот если я сам останусь в стороне, то в обществе не будет никаких сомнений, что я просто выполняю волю князя. И в целом ко всей нашей коалиции отношение будет другое. — Опять же мне кажется, что ты немного преувеличиваешь, но вообще в этом есть некий резон, — согласилась Алина. — И всё же я думаю, что эта причина недостаточно веская, чтобы оставаться в стороне. — Да, есть ещё одна причина, — улыбнулся я. — Нам просто ничего не нужно из имущества Греков. У нас не получится захватить достаточно много, а то, что сможем — это будут просто какие-то огрызки, которые никак не впишутся в наши структуры. Вот, допустим, отбираем мы у Греков некую компанию, скажем, их фирму, которая занимается логистикой, и что дальше? У неё сразу окажутся обрезанными все деловые связи, ведь её клиенты — это в основном компании Греков. И получится, что мы имеем на руках полностью парализованную компанию, которая приносит только убытки, и непонятно, как её с рук спихнуть. — Хм, — задумалась Алина. — Ты можешь забрать их склады-холодильники. Ренские наверняка заинтересуются их цементным производством. Для Хомских там тоже кое-что найдётся. А по нашей специализации — артефакты и машиностроение, — у Греков ничего нет. — Ты что, проанализировал, что нам всем может понадобиться? — с интересом посмотрела на меня Алина. — Конечно, а как же иначе? Какой смысл предлагать вам то, что вам не нужно? — Действительно, как же иначе, — хмыкнула Алина. — Вот потому-то у тебя всё и получается, а вовсе не потому, что ты сын князя. — Я не сын князя, — зарычал я, а Алина счастливо захихикала. * * * — Ты с каждой нашей встречей всё больше расцветаешь, Влада, — улыбнулся ей я. Влада неожиданно смутилась. Что это она? Похоже, девочка просто не привыкла к комплиментам, у них там в мещанском квартале сделать комплимент — это, наверное, шлёпнуть по попе. А тут Кеннер, весь такой изящный, разливается соловьём — как тут не смутиться? Лучше бы ей уже начинать привыкать — Беримиру в любом случае придётся выводить её в свет, а там такие изящные стаями ходят, и дочь главы фамилии Хомских без внимания уж точно не останется. — А что это у тебя опять глаза хитрые? — продолжал я изводить несчастную девушку. — Снова хочешь обдурить бедного глупого Кеннера? — Ничего они не хитрые, — Влада была уже в полном смущении. — И когда это я тебя обдурила? — Ну не то чтобы обдурила, — признал я с улыбкой. — Всё-таки дело с «Голубой кошкой» скорее к взаимной выгоде. Но проделано было на удивление ловко. Глаза у Влады вильнули, и я окончательно уверился в своей догадке, что именно она разработала план относительно выходной доли деда Даняты. Мне вдруг пришла в голову мысль, что в последнее время мне слишком уж часто в голову приходят совершенно неочевидные, но при этом верные догадки. А не просыпается ли у меня та самая интуиция, про которую мне не так давно рассказывала Драгана? — Пойдём, Кеннер, — сказала она, отводя глаза, — отец ждёт. Беримир встретил меня приветливо. У нас, в общем-то, с самого начала сложились хорошие отношения, но после лечения Путяты их уже вполне можно было назвать родственными. Всё-таки просил мать я не зря — далось мне это не очень легко, но оно определённо того стоило. — Здравствуй, Кен, — улыбнулся он мне. — Останешься на обед? Или опять куда-то спешишь? — Опять спешу, — с сожалением отозвался я. — Время сейчас напряжённое, дел полно. У тебя оно, кстати, тоже, возможно, скоро станет напряжённым. — Вот как? — озадаченно поднял бровь Беримир. — Давай об этом чуть попозже, — предложил я. — Я бы сначала поговорил о «Голубой кошке», а то вдруг у тебя возникнет впечатление, что я пытаюсь как-то это увязать. — Хорошо, давай, — кивнул он. — Наши люди наконец подготовили полный отчёт по предприятию, и сразу скажу, что там всё хорошо. Кое-какие замечания есть, но больше на уровне придирок. Копию отчёта я тебе пришлю, посмотришь сам. Акции мы решили разделить так: половину матери, а вторую половину нам с Леной, то есть у мамы доля двенадцать с половиной процентов. Мы с Леной вряд ли сильно заинтересуем публику, а вот что касается мамы, то можете выпускать пресс-релиз о вхождении её в состав акционеров. — Вы с Леной обществу тоже интересны, не скромничай, — усмехнулся Беримир. — Насколько я понял, вы хотели бы ввести её в совет директоров? — я посмотрел на Владу. — Мы собирались это предложить, — призналась она. — Она согласна, однако мы предлагаем пойти ещё дальше. Например, ввести для неё пост генерального инспектора и организовать соответствующий отдел, назовём его инспекцией качества. Штат там большой не нужен — по нашим прикидкам, двух лекарок и двоих алхимиков должно хватить. В этом случае Милослава Арди готова своим именем гарантировать качество выпускаемой продукции. Беримир с Владой слушали меня буквально затаив дыхание. — И последнее: мы предлагаем открыть новую линейку продукции — очень маленькую, позиций пять, самое большое семь. Объём производства предполагается небольшим, но это будет компенсироваться высокой ценой. Сертифицировать эту линейку будет сама Милослава Арди, и она будет помечаться её личным клеймом. — Это гораздо больше, чем мы рассчитывали, — с удивлением сказал Беримир. — Предварительно мы, разумеется, согласны, ну а детали уже будем обсуждать. Но как тебе удалось убедить Милославу? — Путяту она по-прежнему не любит, но упоминание Хомских больше не вызывает у неё острой реакции, — ответил я. — Думаю, сыграло свою роль то, что вы с ней нашли общий язык. Она относится к тебе вполне благожелательно, и соответственно, к Хомским в целом. Ну а раз мы предварительно договорились, то я пришлю к вам Киру Заяц со всеми бумагами — пусть они с Владой обговорят все детали. Я бы, кстати, посоветовал пока не объявлять об изменении в списке акционеров — лучше сделать это потом, в рамках общей рекламной кампании. Не стоит размазывать эффект этого объявления. — Не будем пока объявлять, — согласилась Влада, — А я тем временем подготовлю предложения по особой линейке. — Вот и замечательно, — кивнул я. — А теперь можно поговорить и о втором деле. Вы слышали о том, что у нас вышла стычка с Греками? Точнее говоря, о том, что Греки на нас напали? — Трудно было не услышать, — усмехнулся Беримир. — Все только об этом и говорят. Особенно о том, что ты отказался мириться. Общество гадает, что же ты собираешься делать. — И что я собираюсь делать? — полюбопытствовал я. — Предположений много. Но в основном все соглашаются в том, что ты блефуешь, чтобы выжать из Греков побольше. Я засмеялся. Забавно, что все считают, будто я стану делать нечто противоположное тому, что я на самом деле собираюсь сделать. Но надо заметить, что такие предположения мне не льстят. Всё-таки репутация у меня пока далека от той, что я надеюсь создать. — Я сейчас вам всё расскажу, — сказал я посерьёзнев. — Гадать не придётся, узнаете это, так сказать, из первых рук. Но прошу держать это в секрете. Беримир с Владой синхронно кивнули, глядя на меня с любопытством. — Дело в том, что князь уничтожит Греков как заметную политическую и экономическую силу. Это вопрос уже решённый. Князь желает, чтобы я воевал с Греками, то есть создал более-менее убедительный фон законности. А он уже будет подключать других участников, как бы моих союзников. Говоря проще, он собрался таким образом раздать имущество Греков. Я не хочу воевать вообще, меня вполне устроила бы разумная вира, но по некоторым причинам отказать князю не могу. Однако его сценарий меня тоже не очень устраивает, поэтому я потребовал от него право на защиту, чтобы по крайней мере мои родственники могли что-то получить. Ренские и Тирины пожелали участвовать — если вы заинтересованы в чём-то из имущества Греков, то можете тоже присоединиться. Больше я никого звать не буду. — А ты в чём заинтересован? — спросила Влада. — Ни в чём, — ответил я, — поэтому я воевать не собираюсь. Помогу, конечно, родственникам, если возникнут какие-то трудности, но не более того. — И как ты сумел выкрутить князю руки? — поинтересовался Беримир. Ну да, животрепещущий вопрос для любого главы семейства, который регулярно имеет дело с князем. — Да очень просто, — усмехнулся я. — Сказал ему, что иначе возьму виру с Греков и объявлю конфликт исчерпанным. — Жёстко ты, — Беримир посмотрел на меня с непонятным выражением. — Мало кто рискнёт так ему руки крутить. — А что — мне нужно было подпрыгивать по команде? — я встретил его взгляд. — Если я уж вынужден воевать для него, то хочу получить с этого хоть какую-то выгоду. Пусть не для себя, но хотя бы для родственников. Беримир покрутил головой. — В целом это предложение нас, конечно, интересует, — заметил он. — Греки нам никакие не друзья, и кое-что нужное нам у них имеется. — Ну думайте, — кивнул ему я. — Но решайте побыстрее — князь торопит. А потом, может, и не получится влезть — так уж вышло, что все родственники у меня и так богатые, и князю очень не нравится идея вас ещё больше усилить. Сразу я вас затянуть смогу, а вот если попытаться сделать это потом, то он просто скажет, что сил и так достаточно, право на защиту реализовано полностью. — Это я хорошо понимаю, — согласился Беримир. — Сегодня же соберу совет, будем решать. Глава 15 Абрам Шейкин не любил свою работу. В юности он мечтал стать скрипачом и после школы даже собирался поступать в консерваторию, но мама не одобрила. «И куда ты собрался идти после консерватории? — резонно спросила она. — Будешь обивать двери филармонии в надежде, что там освободится местечко? Так оно освободится не для тебя — с тех пор как твой двоюродный дядя Соломон умер, для нас там местечек нет». Было много скандалов и даже слёз, но дело всё же кончилось тем, что футляр со скрипкой занял почётное место в шкафу, а юный Абрам поступил в технологический, где нашёлся дальний родственник — на специальность «Экономика и организация холодильного производства». Карьера у него была неспешной и ровной. В результате к своим пятидесяти он уже несколько лет служил управляющим Мельницких складов и ясно понимал, что достиг потолка карьеры. На Мельницкой улице, которая дала имя складам, давно уже не было никаких мельниц, и старые склады стояли заброшенными. Именно под руководством Шейкина их реставрировали и дооборудовали, превратив древние кирпичные сараи в современный холодильный комплекс. Работу свою Абрам по-прежнему не любил, но к своим складам испытывал истинно отцовские чувства. Этот день начался исключительно по-дурацки — бывают такие вот дни, когда всё идёт невпопад. По дороге на работу он пробил колесо самобега, по-глупому наехав на угол бордюра, мимо которого ездил вот уже пять лет, и который он, по идее, знал лучше, чем свою дорогую Сарочку. Дорогая Сарочка иногда выкидывала совершенно неожиданные коленца, а бордюр — это всё-таки стабильность. Доехав до работы на конке, он обнаружил, что идиот-заместитель вчера вечером выгрузил два вагона замороженных туш на шестой склад, который завтра планировалось выводить на профилактику и ремонт оборудования. А после того, как выяснилось, что идиотка-счетоводша забыла оплатить счета на поставку хладагента, стало окончательно ясно, что это и в самом деле один из тех самых дней. Так что когда снаружи послышались выстрелы, Абрам ничуть не удивился, а только закатил глаза к потолку, как бы укоряя Господа. Тяжко вздохнув, он выбрался из-за стола, подошёл к окну и оторопел. Оторванный шлагбаум валялся в стороне, а в ворота входила целая толпа красивых нарядных девиц, совершенно не обращая внимания на выстрелы. «Это что ещё за варьете к нам прибыло?» — только и успел с удивлением подумать Шейкин, прежде чем новое событие вогнало его в полный ступор. Одна из девиц повернула голову в сторону караулки, из которой слышались выстрелы. Она просто посмотрела туда, но воздух вдруг зарябил, искажая предметы, здание караулки стремительно покрылось инеем, а затем по стенам быстро поползли языки льда. Они словно живые, выдавили окна и метнулись внутрь. Выстрелы прекратились, а из караулки послышались крики, который быстро затихли. Работники, которые, на свою беду, в это время оказались во дворе, разинули рты, а самые умные начали потихоньку пятиться с явным намерением исчезнуть. «С такими вот работницами и хладагент закупать не понадобилось бы», — пришла в голову мысль — идиотская, под стать всему сегодняшнему дню. Тем временем девицы начали рассредотачиваться по территории, а та, что проделала жутковатый фокус с караулкой, решительно направилась в сторону конторы в сопровождении пары других. «Кажется, пришло время умирать, — отстранённо подумал Абрам». Не прошло и минуты, как дверь распахнулась, и опасные красотки непринуждённо вошли в его маленький кабинет, сразу заполнив его полностью. — Вы управляющий? — спросила главная. — Абрам Шейкин к вашим услугам, госпожа, — нетвёрдым голосом отрекомендовался Шейкин вставая. — Обращайтесь к Матери рода должным образом, — резко вмешалась одна из сопровождающих. «Этого ещё не хватало», — тоскливо подумал Абрам. — Прошу прощения, что не узнал вас, сиятельная… — немедленно извинился он. — Алина Тирина, — со снисходительной улыбкой представилась главная.